— А х… холера ее знает, — Боря безнадежно махнул рукой. — Это потому, что ты веришь во всякую дичь, — убедительно сказал Арсен, — вот и сбывается. Черные кошки, пустые ведра… Это была правда, о суеверности Навроцкого ходили легенды, она служила вечным предметом шуток друзей и сотрудников. — Так работает же, Арс! Вот, к примеру, есть у нас дорожка, за зданием, где киоски, помнишь? Там кот черный живет. Я как иду, он вечно под ноги лезет, и знаешь, что я заметил? Если успеет перейти дорогу, то хоть на работу не иди, обязательно случится какой-то пи… Кабздец, в общем, будет. Ямпольский вновь закатил глаза, суеверия были ему чужды и непонятны. — Боря, это потому, что кот живет возле киосков, а в туалет ходит через дорогу в палисадник. Он только соберется поссать, а тут тебя несет. Сечешь? Но Навроцкого было не пробить. — Может и ходит. Но я теперь со стоянки в обход иду, ну его нах… то есть, ну его к черту этого кота. — Арсен Павлович, я на пять минут, — к столику подошел Семен. — Садись, дядя Сэм, — поднялся Навроцкий, — я схожу отлить, как раз доложишься шефу. — Присаживайся, Семен. Безопасник передал Арсену, чем закончились его переговоры с Чеченом, тот пошел на уступки, но стоимость его услуг по-прежнему была высока. Обсудили дальнейшую стратегию, Семен собрался уходить, но Ямпольский его остановил. — Как там Леха? Уже отслужил? — Дембельнулся, — кивнул Семен с ухмылкой. — Но после армии у него теперь новый бзик — он в милиции работать собрался. Алексеем звали младшего брата Семена. Толковый, очень толковый мальчишка. Да они оба Лазаренко толковые. Но Алексей вбил себе в голову, что работать на частное лицо он не будет, будет трудиться на благо государства. — Пускай идет, — успокоил Арсен своего начальника охраны, — менты его работать научат. И проследи, чтобы дальше учился, пусть на юридический поступает, на заочное. А как рога пообломают, я его заберу. Они обменялись понимающими ядовитыми ухмылками. Что пообломают, не сомневался ни один. Вернулся Борис, Арсен начал было разговор по теме, как тут лицо Навроцкого приняло очень подозрительное выражение. — Кидать меня за пазуху, — сказал он, с совершенно ошалевшим видом глядя за спину Ямпольского. — Ёперный театр… Ангидрит твою перекись марганца… Расквадрат твою гипотенузу… Какой формат! — Ты чего, Боря? — подозрительно взглянул на него Арсен, обернулся и оцепенел, глядя на экран за своей спиной. Как там, ангидрит твою перекись? Только не ангидрит. А Агата. * * * Агата танцевала, и на взгляд Арсена это было совершенно излишним. Ведь чтобы обратить на себя внимание всех до единого присутствующих мужчин, ей было достаточно просто выйти на танцпол и встать посередине. Эффект был бы тот же. Вокруг нее образовался круг, и ему даже оттуда было видно, как на нее смотрят. Арсен вспомнил, что Агата занималась танцами, но будь он проклят, если Януш просил научить его дочь так танцевать. Такому нельзя научить, это что-то очень женское, что идет изнутри, с этим рождаются. Примерно раз в тысячу лет. Арсен подошел к бортику и уперся руками в ограждение. Она танцевала с закрытыми глазами, обхватив себя руками. Платье из шелка на тонких бретелях — похоже, девочка поняла, какой фасон для нее беспроигрышный. Когда каждый изгиб будто сам ложится в руку. Одетая нагота. Черный шелк не просто оттеняет белизну и гладкость кожи, он заставляет сиять ее не хуже граней бриллианта. Талия тонкая, что кажется, можно одной рукой сломать. Обычно у худых девушек небольшяа грудь, но только не здесь… Она что, без белья? Да нет, черное кружево мелькает в чересчур глубоком вырезе. Там просто никакое белье не спасает… Арсен отстраненно отметил, что почти все посетители вип-зоны стоят у бортика и смотрят на танцпол. Вот кто-то достает телефон — вызывает охранника, чтобы отправить его с интересным предложением. А с той стороны делегация уже спускается по ступенькам. И это только те, кто успел опомниться. Он исподлобья смотрел на танцующую девушку и понимал, что там больше нет ни дочери старого приятеля, ни юной девочки, которая отбирала для него бриллианты, ни девушки, которую он сам выставил из своего дома днем раньше. Перед ним женщина, которая принадлежит ему, она его, и теперь ему просто нужно забрать свое. Ее не трогали. Арсен видел руки, которые тянулись, но не касались. Ее съедали, сжигали, испепеляли взглядами, а вот трогать не смели. Правильно, потому что она его, а кто посмеет посягнуть на собственность Шерхана? — Эпическая сила, — продолжал бормотать за спиной Борис, тыча пальцем в экран. — Паша, где ты ходишь? Там девочка танцует по центру… А, тоже смотришь? Слюни текут? Иди обрабатывай, я уже вижу минимум семь контрактов только на лицо, а ты на ее грудь посмотри… Арсен оторвался от бортика и сделал глубокий вдох. Никто не смеет просто так смотреть на то, что принадлежит ему. — Не напрягайся, Боря, — взял телефон Навроцкого из его рук и отбил вызов. — Она моя. — Какого… С каких… — С тех, что я ее купил. — Как это купил? Что ты несешь, Арс? На ней что, написано? — Написано, — хищно оскалился Арсен и направился к ступенькам. Он сам напишет. Если надо, зубами. Спустился вниз и подошел к танцполу. Сверху и правда лучше видно, зато здесь проще будет ее отобрать. Тигр внутри напрягся и приготовился разрывать на части тех, кто не уйдет с дороги. Но сам Ямпольский был спокоен — возможно, хищника выпускать не придется, у присутствующих без того сработает инстинкт самосохранения. Перед ним и правда расступались — оглядывались, поджимали губы, хмурились, но молча отходили в сторону. Так воды расходятся перед режущим волну крейсером. Арсен встал напротив, сунул руки в карманы брюк и смотрел на Агату. В голове теснились недавние воспоминания: ошеломляюще нежная, гладкая атласная кожа под его руками. Мягкие губы, несмело прижавшиеся к его губам. Удушающая волна первобытного желания, не утопившая его лишь потому, что он успел выставить предмет этого желания за порог ванной и запереть дверь. Агата двигалась плавно, при этом выдерживая ритм, и Арсен почувствовал, что внутренне тоже двигается в этом ритме. С ней. Все время увеличивая амплитуду. В голове будто раскачивался маятник, вовлекая все больше и больше в эти мерные движения. Он специально прятал руки, чтобы подавить желание отбрасывать каждого, кто смотрит на нее с вожделением — а значит, всех. Заставить их закрыть глаза. Оторвать тянущиеся к ней руки, а если кто посмеет прикоснуться — тут же перегрызть горло. Больше она не будет танцевать для всех, следующий ее танец будет уже для него, вместе с ним, под ним или сверху. Все равно. Потому что она пришла сюда к нему, откуда-то он это знал. И больше сопротивляться не было ни сил, ни желания. Музыка смолкла, Агата открыла глаза, их взгляды встретились. Арсен шагнул вперед и протянул руку. Глава 8 Я танцую с закрытыми глазами — так проще спрятаться от цепких взглядов, которые, казалось, уже всю меня ощупали с ног до головы. С тех пор, как я вышла на танцпол, не перестаю их чувствовать. Мужские — жадные, липкие, но во сто крат пронзительнее их женские — ядовитые и злобные. Не злитесь, мне не нужны ваши спутники, держите их, держите крепче, я не нуждаюсь ни в их вожделении, ни в их страсти. Я здесь только из-за одного мужчины, мой танец только для него, и только в его взгляде я хочу увидеть желание. О том, что Арсен сегодня будет здесь, я узнала от Семена. Когда он отвозил меня домой, ему позвонил кто-то из сотрудников, они обсуждали план на сегодняшний день в моем присутствии. Я уже привыкла к тому, что меня считают глухонемой — если я не говорю, значит, и не слышу. Семен усиливал охрану Арсена, потому что сам собирался на переговоры. Он назвал клуб, время и уточнил, сколько Арсен собирается там пробыть. Если бы я могла хоть на секунду такое предположить, то решила бы, что Семен делает это специально. Он даже взглянул несколько раз очень странно. Но, конечно, такого быть не может, просто повезло, что меня приняли за пустое место. И все же, я пришла точно в указанное время, а теперь танцую, отгородившись от всех, и думаю об Арсене. Он обязательно увидит меня, на меня все уже смотрят, даже вип-зона выстроилась у ограждения, и оттуда я чувствую блуждающие, заинтересованные взгляды. Слушаю музыку, позволяю ей наполнить свое тело, а потом просто двигаюсь, отдавая себя в ее власть. Внезапно сквозь меня будто пропускают мощный электрический разряд. Поднимаю голову и через приспущенные веки вижу его. Он стоит у бортика, уперевшись руками в ограждение, и не сводит тяжелого взгляда. Меня будто сковывает, я продолжаю двигаться по инерции, но тело не слушается. Неумолимо тянет к нему, я чувствую себя намагниченной стрелкой, которая из любого положения оказывается повернутой к своему полюсу. Музыка уже кажется громкой, композиция — длинной и изматывающей. Я чувствую, как его взгляд скользит по телу, и внутри поднимается горячая волна. Ко мне тянутся руки — их я тоже чувствую. Чувствую их отчаянную жажду, но его взгляд как невидимая броня, он защищает меня, отгораживает от толпы, которая слилась в одно неразличимое пятно. Снова приподнимаю веки, и меня словно окатывает ледяным душем. Арсена нет, место, где он только что стоял, пустое, и внутри тоже становится пусто. Он ушел. Вернулся за свой столик к неторопливой беседе, а я осталась один на один с этой толпой, тянущей ко мне жадные руки. И тогда решение приходит само собой. Я не уйду из этого клуба одна. Не хочу беречь себя для того, кому это не нужно. Если подарок оказывается бесполезным, его или передаривают, или выбрасывают. Я хотела подарить себя Арсену, но он отказался, и теперь мне все равно, кто сегодня станет моим мужчиной. Пускай это будет первый, кого я увижу, когда снова открою глаза. Музыка затихает, я еще стою, зажмурившись, некоторое время — боюсь. Не хочу. А потом как в холодную воду прыгаю — распахиваю глаза и едва не теряю сознание. Напротив меня стоит Арсен и протягивает мне руку. Я бы упала, если бы не он. Арсен буквально подхватывает меня с танцпола, его ладонь ложится на мою талию, и меня снова пробивает разрядами. Глаза застилает пелена, пол плывет под ногами, я цепляюсь в Арсена обеими руками. Он как будто понимает — заслоняет собой и ведет к выходу. У меня подгибаются ноги, но я стараюсь за ним успевать, у Арсена шаги широкие и размашистые. — Что, все силы на танец ушли? — шепчет он мне в волосы, когда мы входим в холл. — Так набирайся их, Агата, никаких поблажек не будет. Будет все по-взрослому. И у тебя есть время передумать, но только пока мы идем к машине. Он подхватывает меня на руки. Я обвиваю руками его шею и боюсь задохнуться от нахлынувших ощущений, боюсь поверить, что это не сон. Арсен несет меня к машине и ставит на ноги уже возле самой дверцы. Снова заглядывает мне в глаза, положив ладонь на ручку двери. — Это будет слишком высокая планка, Агата, — говорит он, сверля меня взглядом, — и я не хотел бы ломать тебе жизнь, потому что ничего не могу пообещать. Решай, куда тебя отвезти. Если домой, кивни, если ко мне, просто молчи. В моем представлении физическая близость с мужчиной — это не только проникновение в тело. Это проникновение на каком-то другом уровне — клеточном, наверное, когда мужчина заполняет и пропитывает собой полностью. Арсен проник в меня уже давно, заниматься любовью взглядами мы начали еще на танцполе, поэтому я просто жду, когда он откроет передо мной дверцу автомобиля.