Перед выездом из гостиницы они позвонили ПОПу, но соединились лишь с его голосовой почтой. Барбара попросила его перезвонить как можно скорее, не объясняя причину. Но на время беседы с Рабией Ломакс она отключила звонок. Теперь сержант достала телефон, как и было велено. – Пока ничего, – сообщила она Линли. – Так вы не думаете, что нам надо… – Я думаю о том, что нам не стоит бежать впереди паровоза. Всему свое время, сержант. – Время, – повторила Хейверс. – Разве не в нем все дело? Ведь именно его у нас нет. – Ну, Барбара, пока еще не время впадать в отчаяние. Но выражение лица сержанта говорило о другом. Май, 18-е Вустер, Херефордшир Тревор Фриман проснулся в темноте, чувствуя себя так, будто накануне здорово напился. Он спал как человек, погруженный в анабиоз перед космическим путешествием длиною в целый век, и на мгновение ему действительно захотелось оказаться в одной из этих капсул, потому что возвращение к действительности вызвало в его голове сотни образов, без которых он вполне мог бы обойтись. Они быстро овладели его мыслями, и так же быстро он попытался от них избавиться. К сожалению, безуспешно. Происхождение у них было совсем разное. Это были обрывки беседы, случайно услышанные вчера вечером. Или его собственная неугасимая похоть. Газ Раддок появился на обеде, на который его, по просьбе жены, пригласил сам Тревор. Но тот малоприятный разговор, который случился у них с Кловер и главной темой которого был ПОП, и та странная манера приглашения молодого человека на обед заставили Тревора заподозрить неладное. В результате он стал сверхнастороженно относиться ко всему происходившему как во время обеда, так и после него. Стейк, картофель, пудинг и салат они съели на патио. И с самого начала – и до самого конца – любое слово, действие, оттенок голоса и взгляд казались Тревору наполненными скрытым смыслом. Тот наряд, который выбрала Кловер, тоже не облегчил ему жизнь. Обычно в его присутствии она всегда одевалась так, чтобы слегка приглушить свою сексуальность, а на обеде решила вдруг полностью отказаться от этого стиля – выбрала укороченные брюки, не скрывавшие лучшие коленки во Вселенной, сандалии, одна из которых постоянно спадала с большого пальца ее ноги, и топ, созданный, казалось, лишь для того, чтобы постоянно соскальзывать с ее плеча. Может быть, для того, чтобы подчеркнуть, что одеваться ей пришлось в спешке, Кловер не надела бюстгальтер, поэтому ее торчащие соски не смог бы проигнорировать даже слепец. Правда, она постаралась оправдать такой стиль в одежде. На это у нее ума хватило. Тревор как раз был на кухне и переворачивал стейки в маринаде, когда услышал, как она вернулась с работы. Кло заскочила на кухню и сказала, что будет готова помочь ему, как только сменит форму на что-нибудь более удобное. Он как раз инспектировал запекающуюся в духовке картошку, когда услышал ее голос: «Трев, ты не можешь мне помочь?» Поскольку стейки еще мариновались, с картошкой все было в порядке и ему оставалось только нарезать салат, Тревор решил посмотреть, что ей нужно. Он нашел Кло в спальне уже переодетой в костюм монашки. Тревор понял, что этот костюм, скорее всего, находился в том пакете, который он обнаружил на пороге, вернувшись домой сегодня днем. Там же, догадался он, был и костюм священника, который Кло разложила на кровати, чтобы он мог надеть его перед тем, как выполнить то, чего она от него ожидала: он будет католическим священником, которого соблазнила монашка. Или она будет благочестивой монашкой, которую священник соблазнит в самый разгар ее молитв. Это больше походило на правду, потому что Кло уже приготовила скамеечку для молитв, придвинув оттоманку к комоду. Сейчас она стояла на ней на коленях, перебирая четки. Когда Тревор вошел в комнату, Кловер повернулась ему навстречу. У нее было лицо молодой Мадонны. Протянув ему руку, она сразу же объяснила ему, что будет дальше, произнеся: – Святой отец, вы выслушаете мою исповедь? Тревор ничуть не сомневался, что Кло намерена доиграть эту сцену до конца. И тем не менее у них была небольшая проблема: фактор времени. – С большим удовольствием, – ответил он. Кловер взглянула на кровать, где лежал костюм священника. – А вам не надо надеть свои одеяния, святой отец? – И это я сделаю с не меньшим удовольствием. Однако ты забыла кое о чем. На обед придет Газ. И через мгновение перед ним вновь стояла его жена. – Черт, я увидела пакет и забыла обо всем на свете… – Она рассмеялась. – Что ж, придется поторопиться. А я-то надеялась, что похотливый священник возьмет на себя инициативу… Но не расстраивайся. Иди сюда, милый. Сейчас сестра Мэри с четками тебе кое-что покажет… – А ты настоящая шалунья… – И не сомневайся. Ну, иди же, отец Фриман. – Кловер, честное слово, – засмеялся Тревор. – У нас нет времени. – Нет есть. Ты удивишься, когда узнаешь, на что я способна за… В этот момент раздался звонок в дверь. – Боюсь, что двадцать секунд – это слишком мало даже для тебя, девочка, со всеми твоими талантами. Придется подождать – и, надеюсь, не слишком долго. Тревор подошел к ней, поцеловал и ласково провел рукой по ее промежности, а потом увернулся, когда она потянулась к его молнии. Затем вышел из спальни, открыл входную дверь и поприветствовал Газа Раддока в своем доме. Казалось, что ее авансы должны были бы занимать все его мысли в ожидании того момента, когда они смогут переодеться в свои костюмы. И действительно, то, что ожидалось в спальне, вполне могло отвлечь его от всего, кроме собственного предвкушения, если б только он не услышал, как Газ говорил Кловер: «Мы всегда сможем попробовать, если…» – эту фразу он резко оборвал, когда из дома на патио вышел Тревор с послеобеденным кофе. Полицейский сразу же принялся хвалить еду и сообщил, что он хотел бы уметь готовить барбекю так, как его готовит Трев. Однако того не так легко было заставить забыть услышанное, поэтому как можно более приятным голосом Тревор спросил: – И что же вы двое хотите попробовать? – Речь о Скотланд-Ярде, – ответила Кловер. – Ты же знаешь, каким он бывает, если на него надавить. – Кто? – Финнеган, кто же еще? Тревор позволил этому вопросу немного повисеть в воздухе, прежде чем сказал: – А я не знаю. Может быть, расскажешь? Надо признать, что на лице у Кло появилось слегка удивленное выражение, но она продолжила: – Если люди из Мет захотят встретиться с ним еще раз, то вести они себя будут жестче. Мне хотелось бы присутствовать при их визите. Если мне это не удастся, то там будет Газ. Тревор хотел бы назвать ее слова умышленным уходом от ответа, но не мог, поскольку все, что она сказала, было абсолютно логично. Он попытался убедить себя, что это только его страсть к Кловер заставляет его с предубеждением относиться ко всему, что может хоть как-то напоминать желание со стороны любого другого мужчины. Он так и отправился бы в постель с этой мыслью, если б не услышал нежное «до свиданья», которое произнесла Кловер, когда Газ уходил. «Поговорим после» тоже вызвало много вопросов: о чем конкретно? к чему вся эта тайна? к чему этот шепот, чтобы муж ничего не услышал? Именно это занимало его мысли, когда Кловер закрыла за ПОПом дверь и, обернувшись, увидела, что муж стоит гораздо ближе, чем она предполагала. Но прежде чем он смог задать свои вопросы, она извинилась: «Милый, мне надо на минутку наверх» – и исчезла. «Для Кловер все оказалось на удивление просто, правда?» Тревор как раз разбирал детали барбекюшницы, чтобы вычистить их, когда жена вышла к нему на патио. Она вновь надела костюм монахини, но на этот раз с некоторыми вариациями. Теперь, когда Кло предстала перед ним, на ней были только вуаль и плат[160], а четки она повязала вокруг талии. Его первой мыслью было: «Черт! Соседи!..» – и он оглянулся в поисках любопытных взоров, наблюдающих за ними из окон соседних домов, выходящих на задний двор. Но на протесты времени уже не было, потому что Кловер подошла совсем близко и объявила: – У сестры Мэри с четками есть для вас кое-что очень интересненькое, – после чего положила руки на пояс его джинсов. – Я совсем никакой, Кловер. Придется подождать, – смог сказать он, хотя это и была ложь, потому он уже чувствовал тепло внизу живота. – Ни за что на свете, – ответила жена, дотрагиваясь пальцами до его молнии. Тревор заметил, что Газ задержался гораздо дольше, чем он ожидал. – Ты же знаешь, Трев, что воля Божья должна исполняться в первую очередь, – голос Кло был полон благочестия. – Правда? – переспросил он, чувствуя ее пальцы на своей коже. – Правда. – Она залезла на стол. Поманила его пальцем. Раздвинула ноги. И прошептала: – Иди же сюда. И да исполнится воля Господа. Что, естественно, и произошло. Что и должно было произойти, потому что, когда дело касалось Кловер, он становился слабым, как котенок. Воля Господа была исполнена не только на патио, но и позже, в спальне, после того как, убравшись на кухне, Тревор нашел ее в том же образе, в котором она была в самом начале: монашки с четками. На этот раз Кло была полностью одета и очень удивилась и испугалась, когда увидела незнакомца, проникшего в ее келью во время молитвы. Он был, черт бы его побрал, просто счастлив обнаружить ее в таком виде и сыграть роль незнакомца, решившего взять ее против девичьего желания. Ее испуганные вопросы: «Кто вы?», «Что вы здесь делаете?» – только подтвердили, что именно эту роль Кло предназначала для него. После этого они оба рухнули на постель и провалились в сон. С Кловер так было всегда. Он позволил ей узнать себя лучше всех в мире, и особенно хорошо она знала то, что в душе Тревор остался все тем же похотливым шестнадцатилетним мальчишкой во всем, что касалось жены. И связано это было в основном с ее сумасшедшими ролевыми играми. Кловер прекрасно знала, что проще всего было дать ему доступ к своему идеальному телу, чтобы сбить его с толку, запутать и отвлечь от тайных помыслов. И вот сейчас, ранним утром, Тревор зашевелился в их супружеской кровати. Он сам чувствовал, что от него дурно пахнет. Надо было бы принять душ, но вместо этого Трев влез в тренировочный костюм и кроссовки и спустился по лестнице. Из зимнего сада доносилось жужжание велотренажера Кловер. Она вращала педали со скоростью, которая для него была недостижима. И это было еще одной ее отличительной чертой – она очень серьезно относилась к своей форме. До совсем недавнего времени Трев думал, что это как-то связано с ее отцом, который, будучи психоаналитиком, вел сидячий образ жизни, много пил и курил и умер преждевременно, в возрасте пятидесяти четырех лет. Она всегда говорила, что не собирается идти по стопам своего папаши, но Тревор, уважая ее желание всегда быть в форме – ведь именно из-за этого они с Кло встретились впервые, в те благословенные дни, когда он сам тоже был фанатиком фитнеса, а не нанимал таких фанатиков к себе на работу, – понимал, что она преследует и другую цель – всегда молодое, подтянутое и округлое в нужных местах тело. И не обязательно для него одного. Пройдя в оранжерею, Тревор увидел, что сумерки раннего утра вот-вот сменятся рассветом. Хотя было еще достаточно темно, он все же смог рассмотреть в стекле свое отражение – немного осунувшееся, чуть более унылое и дрябловатое там, где кожа должна быть гладкой и обтягивающей челюсти. Кловер его не заметила – она была поглощена своей аэробикой. В ушах у нее были наушники, а на разложенные на полу возле велотренажера полотенца падали крупные капли пота. Тревор прошел прямо перед ней и уселся на скамейку, бывшей частью ее стационарного спортивного зала. Жена подняла глаза, и в них промелькнул страх – обычно он не вылезал из кровати раньше семи. Кловер сняла наушники и продолжила давить на педали. Тревор не сомневался, что у нее сердце молодой женщины двадцати одного года. Наконец раздался сигнал, возвестивший о конце тренировки. Кловер перешла к фазе торможения, глубоко дыша и замедляя вращение педалей. – А рано ты выбрался из постели, – сказала она очевидную вещь, выпрямляя спину. – Но ведь это не я тебя разбудила, правда? – Будем считать, что жаворонок. Я был просто в коме. Подумал даже, что ты мне что-то подсыпала. – Вот именно. И даже два раза. И тебе, кажется, это понравилось так же как и мне. Хочешь повторить? Могу организовать. Тревор знал, что она ждет: вот сейчас он с вожделением вскочит со скамейки и бросится к ней, чтобы дотронуться до ее бедер. Если он это сделает, то все закончится так, как этого хочет Кло, и он опять будет потом говорить сам себе, что «таких, как она одна на миллион, а значит, и ему повезло больше, чем оставшемуся миллиону, и почему бы ему просто не наслаждаться жизнью, а не раскачивать лодку». Но это предложение, которое последовало так быстро после их двух контактов предыдущей ночью, говорило не о том, что Кло просто опять приспичило и это можно вылечить только одним способом. По выражению ее лица Тревор понял, что Кловер подозревает: с ним что-то не так. Иначе он, как обычно, продолжал бы дрыхнуть. Кловер заговорила первая. Из этого Трев понял, что ей необходимо получить хоть какое-то преимущество. И тем не менее то, что он услышал, здорово его удивило. – Мне надо кое в чем тебе признаться. Готов меня выслушать?