– Да, кстати, – продолжила суперинтендант, – а вы что, уже отказались от предыдущей версии о ПОПе, его пассии и таинственном незнакомце, который проник в участок, пока они кувыркались на парковке? – Командир, – ответила Хейверс, – просто… – Послушайте, сержант, так больше продолжаться не может. Я готова переговорить с этим Финнеганом Фриманом – кем бы он там ни был, – но не более. Я соглашалась со всем, о чем вы говорили, но лишь до известного предела. – Просто, когда вы показали мне фото, я подумала… – начала Барбара. – А вы позволите мне напомнить вам, что именно эти ваши «думы» привели вас туда, где вы находитесь в настоящий момент? – рявкнула Ардери. Барбара знала, к чему это приведет. Ей также хотелось верить, что она знает, когда надо вовремя притормозить или полностью поменять направление беседы. Поэтому Хейверс сказала: «Может быть, я неверно смотрю на вещи», хотя в данный момент не верила в это. – Рада это слышать, – заметила Ардери. – Но анонимный звонок все-таки был… – И что из этого? – Суперинтендант уставилась на нее. – Если мы хотим быть уверенными, что этот мужик – Клайв Дрюитт – полностью удовлетворен тем, как мы изучили дело со всех возможных точек зрения, то, наверное, настало время посмотреть запись, сделанную в ночь звонка. – И, прежде чем Ардери смогла возразить, Барбара добавила: – Я могу сделать это, пока вы беседуете с Финнеганом Фриманом, командир. Ну сколько времени это может занять? Меньше часа, если хотите знать мое мнение. А после этого можно будет считать, что мы изучили все возможные вопросы, из-за которых Клайв Дрюитт мог бы обратиться к своим адвокатам. Ардери сжала пальцами виски. У нее был вид женщины, внутренние ресурсы которой быстро подходят к концу. – Поняла. Запись с камеры в ночь звонка. И точка. И я надеюсь, что вы меня поняли, сержант. Барбара заверила ее, что все понятно. Ладлоу, Шропшир Позвонив на мобильник ПОПа по поводу записи с камеры наблюдения, Барбара выяснила, что Гэри Раддок еще не начал свой рабочий день. «Старый Роб упал, – рассказал он, – и сейчас я как раз возвращаюсь из приемного отделения больницы». Раддок сказал, что будет в участке где-то минут через сорок пять. Для Барбары это было идеально. Она хотела проверить одну маленькую деталь, о которой ничего не сказала Ардери. По ее мнению, согласно которому позицию суперинтенданта не стоило принимать во внимание, если кто-то и отправил Дрюитта прямым ходом в вечность, то это был или ПОП, который совершил убийство по неизвестной им причине, или кто-то еще – пока неизвестный, – кто смог получить доступ в участок, пока ПОП занимался своими делами. И Барбара верила, что в данном сценарии эти «свои дела» включали в себя машину и женщину. А еще верила, что должен быть способ доказать это. Поэтому она отправилась в участок. Барбара шла туда с мыслью о том, что кто-то – будь это пассия Раддока с желанием покувыркаться на заднем сиденье машины или убийца с мыслью об удушении – пришел в участок по тому пути, который она уже показала Ардери. Добравшись до участка, сержант прошла мимо него и через несколько шагов добралась до Випинг-Кросс-лейн. Здесь она медленно пошла вдоль нее, пытаясь обнаружить камеры наружного наблюдения, которые были обычным делом в Лондоне. Хейверс сейчас находилась в коммерческой части города, где удовлетворялись самые различные интересы его жителей, начиная с аренды фургонов и кончая вопросами коневодства. Сержант насчитала как минимум восемь камер, что ее порадовало, но, подойдя ближе, поняла, что ни одна из них не смотрит на улицу. А это значило, что радоваться нечему. Но значило также и то, что человек, решивший подняться от реки к участку, мог сделать это без риска быть сфотографированным. Так Хейверс дошла до конца Випинг-Кросс-лейн и оказалась в Тимсайде. А так как Финнеган, с которым должна была побеседовать суперинтендант, жил неподалеку, то она решила, что неплохо будет выяснить, в каком именно доме. Барбара нашла в своих записках его адрес и направилась в сторону Ладфорд-бридж. На ходу она увидела машину Ардери, которая парковалась на тротуаре в конце ряда домов, носивших название Клифтон Виллаз. Сержант заколебалась. Она знала, что суперинтендант не ожидает увидеть ее в Тимсайде, поэтому подумала о том, что ей надо быстро развернуться и вернуться на Випинг-Кросс-лейн, где она сможет найти мусорный бак, за которым можно будет, в случае необходимости, отсидеться. Но беспокоиться ей было не о чем. Ардери вышла из машины не сразу. Хотя она припарковалась носом в сторону как раз того места, где стояла Барбара, Изабелла какое-то время сидела в машине, положив голову на руль, прежде чем распахнуть дверь. Она провела рукой по волосам, взглянула на часы и подошла к входу в дом. В этот момент Ардери скрылась из глаз Барбары, так как у дома было низкое крыльцо. Со своей стороны, Хейверс вернулась к участку, где уселась на ступеньках и стала размышлять о том, что она замечает в поведении старшего суперинтенданта много из того, что ей совсем не хочется замечать. Уже с утра с Ардери что-то было не так. И не потому, что Барбара перехватила ее до того, как та смогла позавтракать. Судя по бледному лицу командира, сержант заподозрила, что ей не до еды. И с тем, что суперинтенданту не удалось выпить кофе до начала их разговора, это тоже никак не было связано. Все дело было в ее правой руке, которой она взяла карту города, протянутую ей Барбарой. И в том, как она опустила ее вниз, когда не смогла остановить ее дрожь. Барбара решила, что старший суперинтендант находится в том состоянии, когда может пропустить какую-нибудь важную деталь, которую пропускать нельзя ни в коем случае. Но сама она – Барбара Хейверс – была не в том положении, чтобы указывать кому-либо на это. Где-то через десять минут после того, как Барбара подошла к участку, на парковке появилась машина Раддока. Тот, дружелюбно махнув ей рукой, подошел к задней двери, намереваясь отпереть ее. Хейверс присоединилась к нему и, пока они входили в здание, рассказала ему о том, что камера на фронтоне здания может двигаться. – Так что, надеюсь, в ночь звонка на «три девятки» она была в другом положении, нежели сейчас, – закончила сержант. Это было правдой лишь отчасти. Ее заботил не только звонок на «три девятки». И начала она с вопроса: «Как себя чувствует старый Роб?» – Когда я уезжал, он говорил о жаркoм. Его старому Робу разрешают всего раз в неделю, а из-за этого утреннего падения он пролетел мимо. Наверное, думал, что я приготовлю ему жаркое, но здесь он, бедняга, ошибся. По коридору Раддок провел Барбару в переднюю часть здания. Пока они шли, потолочные светильники неприятным светом освещали линолеум – и ее немытую голову, подумала Барбара. – Мне кажется, вы его очень любите, – сказала она. – Нельзя не любить человека его возраста с таким жизнелюбием, – ответил Раддок. – Но, с другой стороны, иногда эти пенсионеры могут мешать, – заметила сержант. – Это как? Он распахнул дверь в помещение дежурного, где раньше сидел человек, первым приветствовавший посетителей и тех, кому была необходима помощь полиции. Помещение было совсем крошечным, и они вдвоем с трудом в нем поместились. На столе стоял старый компьютерный терминал. Раддок включил его и стал ждать, пока тот загрузится. – Любовные отношения и все такое, – продолжила разговор Барбара. – Да? – Полицейский повернулся к ней спиной. – Просто подумала, что жизнь с пожилым человеком может серьезно осложнить вашу личную жизнь. – Если б она у меня была, – рассмеялся Раддок. – С моей зарплатой лучше ее не иметь. Наверное, я смогу угостить свою девушку кофе и пиццей в день получки, но это, пожалуй, и все. Поэтому я стараюсь держать их на расстоянии вытянутой руки. Я имею в виду женщин. Барбара отметила это про себя как «факт, заслуживающий внимания». Пока она не знала, к чему его можно применить. За спиной у ПОПа ожил монитор, и после нескольких нажатий на клавиши на нем появился разделенный пополам экран. Одна половина его была темная. – Как я и думал, похоже на то, что задняя камера не работает, – заметил Раддок. На второй половине экрана было изображение части улицы перед участком, ступеней, ведущих от проезжей части, и части дорожки, идущей к двери. Раддок нажал на клавиши, и изображения на экране замелькали. То, что снимала камера, не сильно менялось, так как не менялось ее положение, хотя на экране и можно было рассмотреть кое-что из происходившего на улице: проезжающие машины, проходящих мамаш с колясками, пробегающих мимо бегунов и двух человек, которые поднялись по ступенькам, чтобы – можно было предположить – выяснить, что в участке никого нет. Потом Раддок остановил перемотку, и перед ними развернулись ночные съемки, поскольку выяснилось, что звонок был сделан ночью – и это не удивительно, принимая во внимание, что он был анонимным, – но они не увидели ничего, кроме самой ночи и указанного в углу времени, которое говорило о том, что дело было уже после полуночи. Изображение являлось тем же, что и с самого начала: кусок улицы, проезжая часть и часть дорожки, ведущей к двери. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь