Женя исчезает прежде, чем я успеваю ответить. Не женщина, а ветер. Быстро привожу себя в порядок и иду искать хозяйку. Раз уж я тут квартируюсь, то надо хотя бы помочь. — О, как здорово, — довольный Кирилл уселся за быстро накрытый в четыре руки стол. — Одна женщина в доме хорошо, а две еще лучше. Может, гарем завести? Я подавилась отправленным в рот кусочком мяса, а Женя полотенцем замахнулась на мужа. — Кир, за языком своим следи. — и добавляет уже мне: — Не обращай внимания. Его в детстве головой вниз частенько роняли. Теперь вот немного ушибленный. Песни свои дурниной орет да шутки дурацкие отпускает. Я перевожу офигевший взгляд с жены на мужа, но потом замечаю, как они смотрят друг на друга и расслабляюсь. А еще через минуту открыто прыскаю от смеха. Своеобразная семейка, но славная. Думаю, мы прекрасно поладим. * * * Намеченный план мне удалось выполнить и через неделю я переехала в симпатичную двухкомнатную квартиру на Патриарших прудах. Кир вообще хорошо постарался. Уж не знаю, как именно, но в его списке были очень хорошие квартиры. Как в отношении цен, так и в отношении уюта и удобства. Но эта квартира переплюнула все остальные, я как ее увидела, то сразу сказала, что это — мое. Больше ничего и смотреть не стала. Звонила родителям через мессенджер, и им тоже очень понравился именно этот вариант. Так что решение было принято единогласно. Смотреть квартиры со мной ездили либо Кир, либо Женя, а то и оба вместе. На мои вопросы о том, не отрываю ли я их от работы, они лишь весело отмахивались. Мол, у них сейчас отпуск. И с переездом потом тоже помогли. Женя даже расчувствовалась, что я от них съезжаю так быстро, но я честно пообещала не пропадать и пригласила их заходить в гости по возможности. И наконец, спустя две недели после моего приезда в столицу, мы собрались вместе, чтобы отпраздновать мое новоселье. В порыве воодушевления я целый день простояла у плиты. Даже пирогов напекла, чего очень давно за мной не водилось. После развода вообще с тестом дела иметь не хотелось. А тут прям прорвало. — Тая, ты настоящая волшебница, — улыбнулся Кир, жуя так, что за ушами трещало. — Почти как моя любимая жена. — Наглый льстец. — фыркнула Женя, дернув мужа за ухо. Мы ужинали, беседовали, меня засыпали поздравлениями и веселыми пожеланиями. А вокруг нас нарезал круги непоседливый трехлетний вертолет. Маленькая Ника влюбила меня в себя сразу же. Вечерами я с ней играла в куклы и даже пару раз почитала сказки на ночь. Очаровательная белокурая малышка когда-нибудь будет разбивать мужские сердца пачками… А пока… пока что она разбивает посуду… Стоило нам только отвлечься — и звон битого стекла наполнил комнату. — Ника, — укоризненно сказала Женя, — ну что ты творишь? — Я нечаянно, — та поджала губки и тут же забралась на стул, смотря на осколки бокалов, разлетевшиеся по полу. — Ничего, посуда бьется к счастью, — улыбнулась и чмокнула мелкую непоседу в нос. — Я сейчас все уберу. После того, как все острое было убрано с пола, мы уселись пить чай, даже Ника сидела смирно, уплетая ежевичный пирог. А Кир, сыто похлопав себя по животу, расчехлил свою гитару. — Ну, — гнусаво пробасил, — как говорил один мульт-персонаж — ща спою!!! И он действительно спел. Да еще как спел. Так, что душа сворачивалась в трубочку, а на глаза наворачивались слезы. А мы с Женей и Никой сидели и тихо млели. И в тот момент я была довольна тем, что у меня есть. Кажется, мне все-таки удалось отворить дверь в свою новую жизнь. А что будет завтра? Вот завтра и увидим. Старый метод, по которому жила незабвенная леди Скарлетт, жив и поныне. Бонус Бонус — Разрешите мне поехать в клинику. Я должен ее увидеть. — Ты серьезно думаешь, что после всего случившегося я подпущу тебя к дочери? У тебя хоть капля совести осталась? Совсем доломать ее решил? — НЕТ!!! — крик прорезает тишину комнаты. — Я всего лишь хочу помочь. Попытаться все исправить. — Исправить? Что ты собираешься исправлять? Ты вернешь ей мужа, счастье, душевный покой? Вернешь ей потерянного ребенка? — Нет. Этого я сделать не могу при всем желании. Но… — Как ты мог так поступить? В голове не укладывается. — Я не оправдываю себя. Повел себя как последняя сволочь. Виноват. Да я каждый день себя проклинаю за то, что сорвался в ту ночь. Не смог сдержать себя. Я же люблю ее, теть Марин, без памяти люблю. — Я тебе больше не тетя Марина. Не нужно подмазываться. И это не любовь, это одержимость, болезнь. Все, что угодно, но не любовь. С любимыми так не поступают. — Не правда. — Уходи, пожалуйста. Тебе нечего делать ни здесь, ни в палате у Таяны. Ты уже достаточно бед принес в нашу семью. — Нет, не уйду. Только не сейчас. Я могу ей помочь. Я помогу ей выбраться из того состояния, в которое она впала. Обещаю. — Да ты совсем спятил? А если ей хуже станет? Вдруг руки на себя наложить вздумает? — Разве может быть хуже, чем сейчас? — А, черт с тобой!!! Хочешь навестить Таю? Иди, я позвоню, чтобы тебя пропустили. Иди и полюбуйся тем, что натворил. И живи с этим как сможешь. — Не волнуйтесь, Марина Витальевна. Если Таяна не выкарабкается, то и мне жизнь ни в грош не встанет. Мне не нужен мир, в котором нет ее. * * * Возле дежурного поста меня останавливает медсестра. Окидывает кокетливым взглядом, округляет губки, поправляет волосы, но я не реагирую на эти дешевые уловки. Мне нужна совсем другая девушка, которая сейчас находится в одной из палат этого гребаного центра. — Вы к кому? — спрашивает таким приторно сладким голосом, что еще немного и меня вырвет прямо на ее халат. — К Беловой Таяне Андреевне. — Так, Белова, Белова… Палата 345. — Спасибо. — Стойте, — вдруг останавливает меня эта краля. — А вы ей кто? Посещения разрешены только самым близким родственникам. — Муж, — отвечаю, не задумываясь, и после этого улыбка увядает на лице медсестры, а я наконец получаю возможность пройти дальше. Перед нужной палатой замираю на несколько минут. Мысленно готовлю себя к тому, что предстоит увидеть, но даже эта подготовка не помогает, когда я сталкиваюсь в лоб с реальностью. Исхудавшая, бледная фигура на кровати больше похожа на чьи-то останки, чем на цветущую женщину, какой я ее видел не так давно. Чье тело так безбожно и исступленно брал. На руках сплошные кровоподтеки от частых уколов и капельниц, волосы превратились в солому, запястья и лодыжки были так туго пристегнуты ремнями, что истончившаяся кожа начала облезать, образуя кровящие борозды. Чтобы не заорать, закусил костяшки пальцев и сжал челюсть так сильно, что потекла кровь. Господи боже мой, что же я наворотил? «Живи с этим как сможешь»? Да лучше вообще не жить, чем знать, что ты превратил любимую женщину в страдающий комок плоти и оголенных нервов. Но это крайний вариант. Для начала я должен попытаться спасти Таяну. Я знаю, это в моих силах. Нужно лишь приложить усилия. И я стараюсь, как могу. Прихожу каждый день, подолгу сижу у постели, глажу спутанные волосы, держу безвольную ладонь в своих руках. Она почти все время находится в глубокой седации, так что очнуться и увидеть меня не может. И это к лучшему. Я разговариваю с девушкой, рассказываю о былом, о старых проделках и шутках. Вконец отчаявшись, начинаю петь. Те песни, которые слушали в юности, под которые зажигали на дискотеках и концертах. Не знаю, на какой по счету день моего бдения появились изменения, но важно то, что они были. Рука, до этого спокойно лежавшая, вдруг неожиданно крепко схватилась за мои пальцы. Подавшись вперед, заметил, как из уголка правого глаза катятся слезинки. Одна, вторая третья. Не сдержавшись, наклонился и сцеловал каждую, напоследок слегка коснувшись потрескавшихся губ. — Давай же, любимая, иди ко мне. Тебе пора возвращаться…