27 Майкл был очень доволен, что приехал в Россию так вовремя. Если бы он приехал хотя бы на месяц позже, было бы уже совсем не то. Столько событий мимо. В Америке про Вторую мировую Майкл практически ничего не слышал, она была слишком далеко. А здесь – прадед с такой судьбой, что глаза на лоб лезут. Всю войну прошел от звонка до звонка. Майкл решил блеснуть знаниями и сказанул при всех, что надо было сразу американцев попросить Гитлера побить. Все же знают, что, как только США открыли фронт в Европе, так сразу Победа и случилась. Майкл сказанул, и все сразу замолчали, посмотрели на него, как на идиота. А дядя Сережа, друг отца, вообще объявил, что за такие слова можно и по шее схлопотать. Дед с Кириллом ему потом много чего про войну рассказали. У Майкла голова кругом пошла. Как вообще на такой войне можно было выжить? А после войны? Как могли арестовать прадеда, если он не виноват? Почему прабабка в нормальный суд не обратилась? Как так можно: невинного человека – и на семь лет на лесоповал? К заданию просмотреть бумаги прадеда Майкл отнесся с большим энтузиазмом. Ему казалось, что он попал в какое-то кино. Старые бумаги, карты, сокровища… И он – первооткрыватель. В большом ящике с бумагами Майкл нашел несколько страниц, где все было зачеркнуто-перечеркнуто, но кое-что все же читалось. Прадед писал о себе и о войне. Я родился в лучшем городе на земле – Одессе. Моя мама, Розалия Львовна, пела в опере, а папа, Михаил Яковлевич, играл на скрипке в оркестре. В нашем роду такая традиция: всех старших сыновей называют Мишами или Яшами. Я по счету Яков Михайлович третий, а ты, Яша, уже четвертый. Очень нам повезло, что Мариночка за Мишу замуж вышла. Надо ли говорить, что с раннего детства отец стал меня учить играть на скрипке? У меня ничего, получалось, только я знал, с детства знал, что это не мое. Как-то ехал в трамвае и услышал, как какой-то профессор (вид у него такой профессорский был) рассказывал своему внуку о законе всемирного тяготения. Вот это было интересно! Я тогда все книжки на эту тему, что смог достать, прочитал. Жизнь моя пришлась на первые годы советской власти. Нашей стране нужны были молодые люди, которые построили бы счастливое общество, где не было бы места обездоленным. А тут моя скрипка и строение Солнечной системы… Я подумал, подумал и поехал в Москву строить метро. Отец с мамой посокрушались, но простили меня. Как-то я гулял по Москве и зашел в университет на физико-математический факультет. Очень мне там понравилось. Поговорил с комсоргом. Он мне объяснил, что нашей стране сейчас очень нужны свои, советские, специалисты, поэтому дал добро на поступление в МГУ. Я начал заниматься, курс физики порядком подзабыл. Естественно, стал ходить в библиотеку, а там библиотекарша – девушка Лилечка, тихая такая. Помню, серенькое платье на ней было с белым воротничком. Понравилась она мне очень. Лилечка всего боялась, у нее отец был белым офицером, погиб в 1918-ом. Мама недавно умерла, одна она осталась. Я быстро понял, что Лилечка – наш человек, советский, а за отца она не в ответе. Мы поженились. Я стал студентом – днем учился, а по вечерам работал. Почти перед самой войной родилась дочка – Мариночка. Мы только раз успели к родителям в Одессу на море съездить, а тут война. Хорошо, что родители как раз у нас в гостях в Москве были. Мы с отцом женщин сумели к родственникам в Сибирь отправить, а сами на войну, я – в регулярную армию, а отец со скрипочкой – концерты на фронте давать. В нашей роте хорошие мужики собрались. Серегу Зимина я давно знал. Мы с ним еще метро вместе строили и жили в одном дворе. Мы с Серегой считали себя взрослыми мужиками. Все-таки семейные, у обоих дочери, а вот Егорша к нам попал прямо со школьной скамьи. Мы сразу с Серегой над ним шефство взяли. Жалко было пацана. Война – очень страшная вещь. Страшная не потому, что тебя убивают или ты убиваешь, а потому что очень быстро к этому привыкаешь. Первое время на войне я все время думал о немцах, в которых стреляю и которых убиваю. Какие у них семьи, чего они в жизни хотели, почему с фашизмом у себя в стране бороться не стали? Если честно, мне этих убитых немцев даже жалко было. Для меня все изменилось 16 октября 1941 года. В этот день наши войска оставили Одессу. Мой город – моя Одесса оказалась в руках врага. Теперь передо мной были не немцы со своими мыслями и чувствами – передо мной был сильный и коварный ВРАГ, которого надо было победить любой ценой. Чего только мы с ребятами не придумывали, чтобы урон фашистам нанести! Бывало, найдем ракетницы у убитых немцев, пролезем в фашистский тыл и выпустим ракеты. Они, дураки, по своим позициям бить начинают. Или высмотрим, где фрицы технику бензином заправляют, и по цистерне прицельно пальнем. В сорок четвертом году мы все трое стали полными кавалерами орденов Славы. Почет нам был и уважение. Только частенько Егорша по дому тосковал. Я ему тогда про физику стал рассказывать, много рассказывал, почти все, что знал. Сам-то я, если свободная минутка выпадала, о Лилечке с Мариночкой думал. Каждый день вспоминал какой-то один день из нашей мирной жизни. Еще на одной странице можно было прочитать только несколько слов: «Кончался апрель сорок пятого. В воздухе пахло весной и победой», остальное было зачеркнуто. Кирилл, когда Майкл показал ему бумаги, страшно возбудился. Он посчитал это доказательством, что мемуары Реймана существуют. Надо искать! Только где? 28 Георгию позвонил директор и попросил, не откладывая, подойти к нему в кабинет. Там Георгий застал Полянского, Зиминых и Свирского. – Ну что, считаю, что первый уровень ты прошел, молодец, – Свирский похвалил Георгия. – Давай, продолжай в том же духе. По науке потом поговорим. Сейчас у нас другое дело. Зарянский хоть свою кляузу из органов и забрал, но о деле Реймана вспомнили и им заинтересовались. Сейчас компетентные люди подойдут. О людях справлялся, говорят, порядочные. Ты, Георгий, им все, что нарыл, расскажи. Яков Михайлович, не волнуйся, деда твоего никто ни в чем не подозревает и не обвиняет. Вопросы к тебе и Сергею Александровичу есть. Вдруг что слышали, знаете, только значения этому не придаете. Георгий никогда бы не подумал, что пришедшие мужчина и женщина работают в органах. Ничего общего с киношным стереотипом следователей. Скорее похожи на коллег – научных сотрудников. Женщина, правда, явно из гуманитариев. Так и оказалось: искусствовед. Мужчина, Глеб Андреевич, начал с того, что подтвердил, что с Реймана Якова Михайловича все обвинения сняты. Волноваться ни о чем не надо. Вопрос в другом. По заданию командования в апреле 1945 года, перед самой Победой, Яков Рейман и его команда, Сергей Зимин и Георгий Романшин, занимались подготовкой к отправке в СССР трофейного оборудования, обнаруженного в лаборатории, находившейся на территории владения одного из богатейших людей Германии. Параллельно с трофейным оборудованием к отправке в СССР подлежали художественные и материальные ценности, в изобилии находившиеся во владении магната. Часть из них действительно была отправлена в Москву и сейчас находится в экспозициях и запасниках музеев. Однако целый ряд художественных ценностей до Москвы не доехал. Эти самые ценности считаются затерявшимися при пересылке. К сожалению, в списке не доехавших картин значатся две, принадлежащие европейским художникам первого ряда. Немецкая сторона уже несколько раз запрашивала информацию о местонахождении картин, но ответить немцам нечего: картины исчезли. Вести поиски картин очень тяжело: во-первых, столько лет прошло, а во-вторых, желающих делиться информацией в среде потенциальных владельцев картин как-то не нашлось. В связи с этим любые сведения о том, что происходило в далеком сорок пятом в Германии и здесь, в Москве, после войны, могут представлять интерес. Кто-то ведь написал донос на Реймана. Почему только на него? Что он видел? Чему стал свидетелем? Первым под подозрение, естественно, попадает Иваницкий. После войны он работал в НКВД, поэтому, хоть и стал фигурантом дела после допроса Реймана, отделался легким испугом. Иваницкому поверили на слово. Обыска у него не было. Сейчас для обыска его потомков оснований нет. Внучка и правнучка Иваницкого утверждают, что у них никаких ценностей не было и нет, ни о каких картинах не слышали. Теперь надежда на потомков Реймана, Зимина и Романшина. Георгий рассказал все, что знал. Следователя и искусствоведку очень заинтересовала история с брошью, которую Яков Рейман увидел на Кузьмичевой. Почему она произвела на него такое сильное впечатление? Георгий очень удивился, но на этот вопрос сумел ответить Свирский. – Вы, наверное, не знаете, – начал Свирский, – но я считаю Марину Яковлевну своей наставницей. Когда мы познакомились, она была уже кандидатом наук, а я студентом – дипломником. Марине статус еще не позволял руководить дипломниками, поэтому официально в руководителях у меня был другой человек, редкий лентяй, но это неважно. Реально я работал с Мариной, и мне это очень нравилось. Было интересно. Не пойти на похороны и поминки Марины я не мог. На поминках и случился этот инцидент. Яков Михайлович – старший увидел брошку на Кузьмичевой, и ему стало плохо. Зимин тоже брошку разглядел и в Кузьмичеву плюнул. Дальше обнял Якова и увел. Помню, я помог Сергею Валентиновичу вывести Реймана на улицу. Там Яков Михайлович сел прямо на снег. Я испугался, что он умрет прямо здесь, на улице. Но ничего, потихонечку он отдышался и пришел в себя. Я сгонял в гастроном за водкой, и мы пошли в пельменную помянуть Марину. Там я всю историю с брошкой и узнал. Дело было так. На допросах Рейман всячески пытался выгородить друзей: Сергея и Георгия. Показал, что передал мешок Иваницкому, даже в него не заглянув, без свидетелей. На самом деле все было не так. Они с Сергеем успели посмотреть, что там было, в мешке то есть. Там было много всего, но особенно они запомнили брошь, которую потом увидели на Кузьмичевой. Кто-то этот мешок к рукам прибрал и на Якова Реймана свалил. Брошка эта может быть ниточкой, потяните за нее, может быть, и о картинах что-то узнаете. – Я хочу перевести разговор немного в другую плоскость, – Полянский обратился к Глебу Андреевичу. – На мою дочь было совершено нападение. Я подозреваю, что организовал его наш бывший сотрудник – Зарянский, он правнук Кузьмичевой. Это произошло после того, как моя дочь с Георгием Викторовичем посетила его бабушку и она рассказала им про брошь. Она же заставила Зарянского уволиться и забрать заявления из полиции. Я подозреваю, что это месть. Не могли бы Вы как-нибудь обеспечить безопасность Елены? Я очень волнуюсь. Кстати, и о безопасности Георгия Викторовича стоило бы позаботиться. Он за Елену заступился, отбил ее от негодяев. Одного из них задержали. Я был в полиции, но меня просто отфутболили. – Яша, Зарянский не мог быть заказчиком, – замотал головой Алексей Иванович, – я это тебе официально, как директор, докладываю. Бабка, Катерина, парня сейчас под домашним арестом держит. Телефон у него отобрали, интернет отключили. Визу ждут; как только Зарянский визу получит, в Англию поедет, в языке будет совершенствоваться. – Постойте, – вспомнил Георгий, – Катерина Ивановна какую-то Жанну упоминала, у них с Зарянским любовь. Вроде как она весь их антиквариат к рукам прибрать хочет. – Я все проверю, не беспокойтесь. Очень много интересного Вы нам рассказали, спасибо. Будем на связи. Гости откланялись. – Ты, Георгий, смотрю, не один, а два уровня пройти успел. Молодец! – Свирский, судя по всему, был доволен учеником. – Бери выше, Всеволод, не два, а три уровня прошел. На Ленке Полянской жениться собрался. Не просто собрался, Ленка согласие дала, это дорогого стоит. Так быстро я этого не ждал. Алексей Иванович засмеялся. 29 Майкл в ящике прадеда про войну больше ничего не нашел, зато нашел про физику. Он уже потихонечку вошел в курс дела того, чем занимается отец. В бумагах деда было что-то похожее, но не совсем. Майкл показал записки прадеда отцу и Георгию. Оба задумались. Прадед наметил неожиданный поворот в работе. Сейчас, конечно, все ушло далеко вперед, но изюминка в работе прадеда была, точно была. С этой изюминкой старшие товарищи предложили разобраться Майклу. Дед взялся помочь внуку, хотя сразу предупредил, что такая работа пока Майклу не по плечу. Дед порекомендовал сначала поступить в аспирантуру, послушать спецкурсы… Майкл решил, что одно другому не мешает. Чтобы не обидеть деда, пошел узнавать про аспирантуру. По просьбе отца сестра Сушкина, Лара, которая учится на физфаке, сопроводила Майкла куда надо и помогла все выяснить. Программа вступительных экзаменов сложная, но это ерунда, Майкл все выучит. Главное – он познакомился с Ларой. Майкл сразу в нее влюбился… 30 Все страхи Лены остались позади. День шел за днем, а совместная жизнь с Георгием ее совершенно не напрягала и не разочаровывала. Напротив, с каждым новым днем она все больше и больше привязывалась к Егору. Никакого второго дна Лена в нем не обнаружила. Георгий был очень основательным, во всем старался дойти «до самой сути» и банально любил ее. Иногда Лену по старой привычке заносило, и она пыталась качать права. Удивительно, но Георгий не обижался. Старался спокойно все с Леной обсудить, а чаще просто целовал ее, и все проблемы отходили на задний план. Лене очень нравилась ее новая квартира. В конце концов Георгий уступил, и они заплатили за квартиру деньгами, оставленными Ником. Решающую роль в этом деле сыграл Михаил Игоревич. Лена прямо восхитилась дедом, как он все разобъяснил Егору. – Представь, Егорушка, вот ты увидел больного человека, тебе захотелось ему помочь. Ты ему помог, на душе хорошо стало, светло, празднично. А теперь представь обратную ситуацию. Люди тебе помочь хотят. Конечно, ты здоровый, руки и голова на месте, сам все можешь, я все понимаю. Но пойми и ты: у людей сердце не на месте, совесть им покоя не дает, хотят что-то хорошее для Леночки сделать, как-то свою вину загладить. Позволь им это сделать. У тебя с Леночкой жизнь будет длинная, ты еще успеешь много чего сам сделать и для Лены, и для детей будущих. Пойми, не только добро людям надо делать, но и самому добро принимать научиться надо. Иначе добро не получается. Георгий скрепя сердце согласился. Значительную часть денег Лена решила потратить на новое оборудование для ветеринарки, на строительство теплых домиков в собачьем приюте и на организацию гостиницы для передержки животных. Дел было невпроворот. Откровенно говоря, заниматься благоустройством квартиры и домашним хозяйством было некогда. На премию Георгия они купили новую кухню, но она так и стояла в ящиках не распакованная, т. к. все были заняты. За дело взялась Наталья. Отношения Лены с матерью не наладились, но острая форма миновала. Женщины жили, как бы не замечая друг друга. Наталья Лене не навязывалась, но с ремонтом помогла. Когда Лена с Георгием вошли на отремонтированную кухню, Лена аж прыгать начала от восторга. Помогала Наталья и с ужинами. Как-то так само собой получилось, что Лена с Егором ужинали в старой квартире у Полянских. Егор с Яковом Михайловичем по вечерам частенько обсуждали свою любимую физику. Разговор начинался за ужином и продолжался до ночи. Подключался к разговору и Майк. Любимой темой были будущие эксперименты по тематике Егора, которые помогали ему готовить Митя и Лиза. Сначала Егор относился к Лизе, как к неизбежному злу, а потом признался Лене, что Лизка им с Митей еще сто очков вперед даст. Вот из-за Лизки у Лены и нарисовалась крупная проблема в личной жизни. Лизка шепнула Лене, что очень хочет выйти замуж за Митю по-настоящему, хорошо бы одновременно с Леной. Только не знает, как Митьке об этом намекнуть. Хорошо бы, он сам додумался. Попросила Лену немножко потянуть со свадьбой. Лена тянет, тянет, но нельзя же тянуть до бесконечности. Георгий Ленино динамо терпит, но чувствуется, что терпение на исходе. И это еще не все. Судя по всему, месяцев через восемь их с Егором станем трое. Если Лена будет дальше молчать и тянуть со свадьбой, даже трудно себе представить, что Егор сделает, когда узнает. 31 Георгий был счастлив. Как здорово возвращаться домой и знать, что тебя ждет любимая женщина! Когда Лена была рядом, трава казалась Георгию более зеленой, а небо – голубым. Самое интересное, что работа пошла в два раза быстрее. Даже секретарша перестала раздражать. Единственное, что огорчало Георгия, так это то, что Лена под разными предлогами откладывала визит в ЗАГС. Он и так и сяк. Лена вроде за, а как до дела доходит, то у нее из носа сопли текут, то работа срочная и т. д. и т. п. Георгий посоветовался с Кириллом, что делать. Решили, что лучше Настены прояснить ситуацию ни у кого не получится. Предлог для поездки к Кириллу и Насте нашелся очень быстро. У Настены после родов начались проблемы со здоровьем. Тяжело ей было одной с ребенком справляться. Чтобы помочь дочери, Настина мама, Полина Тихоновна, переселилась к Насте с Кириллом и практически взяла на себя весь уход за ребенком. Со временем Настин отец начал роптать: о нем забыли. Это неправильно, поэтому было решено, что Полина Тихоновна съездит на выходные домой, а Лена с Георгием подстрахуют Настю. На ужин, кроме Лены с Георгием, Кирилл пригласил еще и Лизу с Митей. За последнее время Кирилл нарыл много интересных фактов, хотел поделиться. Кроме того, Настене нужны были положительные эмоции и новые впечатления. Совсем закрутилась с ребенком. Как-то так получилось, что мужская и женская компании сразу разделились. Кирилл, Георгий и Митя обсуждали сначала военную тему, а потом ситуацию в НИИ. Георгий показал подготовленный им анализ деятельности лабораторий института. Собственно деятельность была только у четырех подразделений, а у остальных шести – практически ничего, так, статистический шум. Митя очень возбудился и пошел за Лизой в соседнюю комнату: надо же и ей показать, что у них в конторе творится. Лиза от приглашения Мити отмахнулась. Ей было не до конторы. Настена учила их с Леной вязать крючком пинетки для младенцев. Митя был потрясен. Последний месяц с Лизкой что-то происходило, только он не мог понять что. Сначала она очень переживала, сложатся ли отношения у Ленки с Егором. Потом, когда у них все наладилось, погрустнела. На прямые вопросы, что с ней происходит, отвечала всякую фигню. Митя даже поинтересовался у тестя, не знает ли он, что с Лизкой творится. Сергей посмеялся. Понимать, что у Лизки в мозгах происходит, он перестал, когда ей еще и пяти лет не исполнилось. Посоветовал подождать, авось Лизка не выдержит и все путем расскажет. Время шло, а Лизка не раскалывалась, Митя забеспокоился и спросил совета у отца. – Расписаться вам надо и ребенка родить. Вон Елена замуж выходит. Платье белое и все такое, а у Елизаветы – шиш. Вот она и вздыхает. Митя был совершенно не против расписаться. Если Лизке белое платье надо и всю эту чепушню, он ничего, он переживет. Лишь бы Лизка счастлива была. Надо только Галину нейтрализовать, а то задолбает всякой лабудой. Митя тогда еще с отцом в ювелирный съездил и кольцо с небольшим бриллиантом для Лизки прикупил. Отец немного деньжат подкинул. Митя кольцо уже месяц в машине в инструментах возит, чтобы Лизка не нашла. Все никак не соберется с Лизкой поговорить. Почему-то страшно. По дороге домой Лизка сидела тихо и смотрела в окно. Ей очень хотелось настоящей свадьбы, тем более что, судя по всему, она залетела. Отец, когда они только еще с Митькой вместе жить собрались, поставил условие: как только внуки в проекте замаячат, должны расписаться. Лизе насильно Митьку в ЗАГС тащить совсем не хочется. Что делать? Ленка Егора динамит, ждет Лизку, хочет, чтобы они с ней в один день замуж вышли. Сегодня Настя дала Ленке с Лизой две недели на решение проблемы. Больше, говорит, Егор не выдержит. Митя посмотрел на притихшую Лизу, несколько раз вдохнул и выдохнул, досчитал до десяти и, наконец, разродился: – Лизка, я чего думаю, Ленка с Егором скоро поженятся, может, и нам с ними за компанию? Если вместе с ними, может, ничего, Галина не очень приставать будет. Я тебе кольцо купил, с бриллиантом. В багажнике его уже месяц вожу. Лиза заплакала: – Я боялась, что ты никогда на мне не женишься. Я замуж за тебя хочу, очень хочу. Митька, я, кажется, беременна. – Что значит кажется? Ты у врача была? Ты вообще о чем думаешь? Тыт что, меня челом совсем не считаешь? Думаешь, я своего пацана кину? – Почему пацана? А если дочка будет? – Пацан, помяни мое слово, пацан будет. Георгием назовем, а Ленка своего – Сергеем. Яшка уже у Кирилла растет. 32