К концу лекций поток воды с небес поутих, а к выходу из здания так и вовсе ограничился парой контрольных капель с небес на головы студентов, осторожно высунувшихся из-под козырька главного входа. Народ, осознавая непостоянство осенних погод, деловито засуетился в сторону метро, автобусных остановок и личного транспорта. Да и мне в общем-то тоже нечего время терять – сегодня без водителя, да и машина будет не та, на которой приехал в университет. Автомобиль обещали запарковать вдоль Менделеевской улицы, что у правого крыла МГУ, ориентир – один из дорожных знаков, разрешающих парковку. Остальные мелочи, вроде доверенности на мое имя и ключей, уже лежали в кармане. Сколь неприметен лист среди леса, столь же просто затеряться серому «ларгусу» на студенческой парковке, в контрастах люксовых автомобилей и честной бедности потрепанных «пятнадцатых» моделей, отданных на растерзание в качестве первого авто. Большинство, впрочем, предпочитало недорогую, но симпатичную «корею» ярких оттенков, трехлетние «форды» и «опели», а также все то, что не выходило за рамки пятидесяти – шестидесяти тысяч рублей и могло получить царапину в ДТП без того, чтобы родители хватались за сердце. На фоне этого «ларгус» с тонированным задним полукругом окон смотрелся вполне достойным выбором оборотистого студента, подрабатывающего после занятий, и никак не выделялся из общего ряда. Вон еще один такой же стоит в дальнем конце дороги, только непрактично белый – придет снег, и серое останется серым, а вот белое обернется грязно-белым. А снег тут восемь месяцев в году. Брелока сигнализации не было – достаточно поворота ключа в центральном замке. Я открыл машину и невольно поморщился от плотного запаха сивушных масел, дыхнувшего в лицо. – Так дело не пойдет… – закрыл дверь, обошел машину и приоткрыл дверцу багажника, чтобы проветрилось. Заодно поинтересовался содержимым машины, из-за которого пришлось сложить задний ряд сидений. Хотя тут ничего особенного – все как и должно быть. – Привет, – раздалось из-за спины столь близко, что я невольно вздрогнул и с резким ударом захлопнул дверь. – Знаешь, что мне в таких случаях говорили преподаватели? – вдохнув и выдохнув, произнес я. – Что? – осторожно поинтересовалась Ника. «Опять ты!» И я, как никогда, был близок к пониманию их эмоций. – Да я не к тебе, – фыркнула Ника, – я мимо проходила. – Твое метро в другой стороне, – повернулся я, хмуро глядя на девушку, остановившуюся на тропинке у газона. Вроде как ничего видеть не должна была – это голос просто такой звонкий. Стоит себе с картонным пакетом из бутика на сгибе левой руки, в белом брючном костюме с изумрудного цвета платком, повязанным на шее. Сразу видно – чужой для нашего факультета человек, кто ж явную синтетику на лабораторные надевает… – У меня в этих краях важная деловая встреча, – отреагировала она на мое замечание, задрав носик. – В столовой номер десять или на кафедре почвоведения? – прикинул я направление. – Коммерческая тайна, – сделала Ника загадочный вид. – Ну раз так, то да, – покивал я с пониманием. – Ты, это самое, тогда проходи себе. Честь не пятнай, и все такое. – Уже ухожу, – пожала она плечом. – Тут ребята из группы попросили поинтересоваться. Говорят, если ты вчера занятия пропустил, то можно им тоже иногда? При этом сделала осуждающий вид, будто я тиран и сатрап какой. – Вот! Тем и отличаются взрослые и самостоятельные люди, что они не боятся спрашивать! – Так можно или нет? – Нет. Знаю я эти истории – сначала пропуск пар, потом поиск конспектов, потом чужие шпаргалки в день экзамена, потом проводы в армию, потом наемный отряд, а потом поставляй им по старой дружбе новое вооружение за полцены. Один раз слабину дашь – и сплошные убытки. – Я так им и сказала, – кивнула своим мыслям Ника. – Там твои деловые переговоры сейчас сбегут, – тактично покосился я на часы. – И будущий муж уже впадает в ярость от этой встречи. – Так поезжай, – пожала плечами девушка, глядя на машину. – Поеду, – согласно кивнул я. – И поезжай, – подозрительно посмотрела Ника. – И поеду, – добавил я в голос угрозы. – И езжай себе! – И уеду! – Никуда отсюда не пойду, – постановила девушка и сложила руки на груди. – Слушай, Ника. Мне надо проветрить машину. – Я прикрыл глаза и выдохнул. – За ночь машина застоялась, машина чужая, там неприятные запахи. Ты действительно желаешь уловить своим прелестным носиком это амбре? – Что в машине, Самойлов? – посмотрела она строго. – Ты сейчас на каком основании спрашиваешь? – почувствовал я легкую мигрень. – На основании человека, который может громко закричать. Мигрень переставала быть легкой. – Ника, – мягко обратился я, – давай поступим так, как все в этом городе, – не будем лезть в чужое дело. Ты со своей чистой честью пойдешь на свои деловые переговоры, а я… – Откроешь мне багажник для досмотра. – Она неотрывно смотрела на черную тонировку задней дверцы. – Тысяча рублей, и мы не открываем багажник. – Нет. – Две тысячи рублей, Еремеева, – поскучневшим голосом произнес я. – Открывай, Самойлов. – Ника, а если там испорченные кабачки? Ты готова потерять живые деньги? – Я выбираю автомобиль. – Да кто ж тебе его даст-то? Вот пять тысяч!.. – Я знаю, что там, – шагнула она по влажной и пожелтевшей траве газона в сторону машины. – А раз знаешь, то не проще пройти мимо? – заступил я дорогу и со всей серьезностью посмотрел ей в глаза. Ника замерла и перевела взгляд с машины на меня. – Посмотрю и уйду, – твердо заверила она. – Это теперь только твое личное дело и твои проблемы. Никто не узнает. Слово. – Зачем? – попытался доискаться я мотивов. – Хочу посмотреть, кого ты похитил. Хочу оценить… вкус, – чуть отвела она взгляд. – Ах это, – вздохнул я, – ты про гостей из дальнего зарубежья… Боюсь расстроить, но ты ошиблась. – Самойлов, я Целитель. И я вижу двух живых человек внутри машины. – Даже с неким разочарованием посмотрела на меня девушка. – Открою – станешь соучастником, – честно предупредил я. – Варианта у тебя два: либо я соучастник, либо свидетель. – Ника, я просто действительно беспокоюсь за твою честь… – неловко попытался убедить я ее, чувствуя, что уже поздно и совершенно зря. Ну что мешало просто взять и уйти от машины?! Кроме времени, которое убывает с катастрофической скоростью… И кроме пары манипуляций, которые обязательно надо произвести до того, как поехать. – Мне дверь самой открыть? – Сойдемся на том, что ты этого хотела сама, а я не имею отношения к последствиям, – собрав все спокойствие в кулак, подытожил я. – Идет. Ну? Подцепив ручку двери, открыл и отвел ее в сторону. Отодвинулся сам и позволил взглянуть ей внутрь. – Это кто? – с легкой оторопью поинтересовалась она, глядя на двух крепко спящих вповалку парней. Один из них – с подушкой под головой. Второй – забросив ноги на первого. Оба лет так под двадцать – двадцать пять на вид, в модном молодежном прикиде, стильном и подчеркивающем индивидуальность, из-за чего оба были похожи друг на друга, как братья, – футболки с неповторимым дизайном; стильные кроссовки, за которыми недавно выстраивались очереди аж по улице, несмотря на цену; джинсы той степени потертости и залатанности, которая была модной именно в этом сезоне; золотые перстни и серебряные цепочки; объемно окрашенные волосы, отчего становился непонятен их истинный цвет – то ли соломенные блондины, то ли выцветшие на солнце брюнеты; татуировки, выглядывающие возле шеи и вьющиеся по рукам до локтя. – Вон тот – Пашка Зубов, мой друг, – указал я рукой. – Друг?! – Конечно, видишь – подушка положена, и одеялко под спиной мягкое. – А это? – перевела она взгляд на второго.