Посреди Пустоши стоит заброшенный дом. Дом, в котором выросла одна девочка и сгорел заживо один мальчик, где разбили вдребезги скрипку, где застрелили незнакомца… И где родился новый монстр. Она очнулась в этом доме и встала. У ног ее лежал мертвец. Она переступила через труп, и, когда солнце село, вышла во двор, привлеченная свежим воздухом. И пошла. Посреди Пустоши находится позабытый склад. Склад, в котором до сих пор пахнет кровью, голодом и жаром, где девочка спаслась, а мальчик пал, и монстры были повержены… Все, кроме одного. Он лежал на полу со стальным прутом в спине. Прут царапал сердце при каждом биении, и черная кровь растекалась вокруг темного костюма, словно тень. Монстр умирал. Но не умер. Она нашла его, и вытащила оружие у него из спины, и смотрела, как он харкает черной кровью на пол, и как встает, чтобы познакомиться с ней. Он знал, что его создатель мертв. А она знала, что ее – нет. Пока что. Строфа первая Охотник на монстров Процветание I Кейт Харкер с ходу включилась в работу. Кровь капала из неглубокого пореза на икре, легкие саднило от пропущенного удара в грудь. Слава богу за доспехи, пусть даже и самодельные. – Поворот направо. Когда она свернула направо, в боковую улочку, ее ботинки проехались по скользкой мостовой. Увидев, что здесь, невзирая на надвигающуюся грозу, полно народу, ресторанных навесов и столиков, Кейт выругалась. В ухе раздался голос Тео: – Он нагоняет. Кейт вернулась обратно и помчалась вниз по главной дороге. – Если не хотите получить кучу пострадавших, найдите мне другой путь! – Половина квартала, потом срезай направо, – сказала Су. Кейт чувствовала себя аватаркой в многопользовательской игре: девочка в большом городе убегает от монстров. Только город был настоящим – столицей Процветания, да и мостры – тоже. Точнее, монстр. Одного она обезвредила, а вот второй гнался за ней. Она бежала, и тени сгущались вокруг нее. Холод просачивался сквозь сырую ночь, крупные капли дождя падали за воротник и сползали по спине. – Вперед и налево, – распорядилась Су, и Кейт промчалась мимо ряда магазинов и вдоль переулка, оставляя за собой след из страха и крови, словно из хлебных крошек. Она подбежала к узкой парковке и стене, только это была не стена, а дверь склада, и на долю секунды Кейт снова очутилась в том темном помещении, прикованная к железной стойке, а где-то за дверью металл врезался в кость, и кто-то… – Налево. Поступившее от Су указание помогло Кейт отмахнуться от воспоминаний. Но дверь оказалась приоткрыта, и потому Кейт не послушалась: тряхнула мокрой головой и бросилась вперед – куда-то в пустоту. В складе не было окон. Свет проникал сюда лишь с улицы – и то на несколько футов. Остальное пространство тонуло в темноте. Биение сердца глухо отдавалось во всем теле. Кейт сломала хваленый люминофор – это была идея Лиама – и отшвырнула его, затопив склад ровным белым светом. – Кейт, – впервые подал голос Райли. – Будь осторожна. Кейт фыркнула. Можно не сомневаться, что Райли станет давать бесполезные советы. Девушка внимательно осмотрела склад – штабеля грязных деревянных ящиков, почти достающие до стальных стропил, – и полезла наверх. Когда она взобралась на самый последний ящик, дверь скрипнула. Кейт застыла. Чьи-то пальцы – не плоть и кость, а нечто другое – сомкнулись на створке и приоткрыли ее. Кейт затаила дыхание. В здоровом ухе Кейт раздался треск помех. – Статус? – нервно спросил Лиам. – Занята! – прошипела Кейт, балансируя на балках. Дверной проем перекрыл монстр. Кейт покрылась холодным потом, и на мгновение ей представились красные глаза Слоана. Его сверкающие клыки, его темный костюм. «Выходи, малышка Катерина, – говорил он. – Давай поиграем». Нет, это просто ее собственный мозг подшучивал над ней. Тот, кто вошел в склад, не малхаи, а нечто совсем иное. Да, у него красные глаза малхаи и острые когти корсаи, но кожа у него – синевато-черная, как у гниющего трупа, и гналось оно не за плотью и не за кровью. Оно питалось чувствами. Кейт почему-то никогда не сомневалась в том, что здесь тоже будут монстры. В Истине была своя троица, но тут она столкнулась лишь с одной-единственной разновидностью. Пока. Но опять же, Истина отличалась самым высоким уровнем преступности среди десяти территорий (как была уверена Кейт, по большей части благодаря ее отцу) – в то время как пороки Процветания оказалось труднее идентифицировать. Согласно источникам, Процветание являлось богатейшей из территорий, но сильная экономика сгнивала изнутри. Если в Истине грехи можно было сравнить с бритвенно-острыми лезвиями, то в Процветании им бы уподобился яд. Медленный, действующий исподтишка, но смертоносный. А когда насилие стало сливаться в нечто ощутимое и поистине чудовищное, это случилось не в мгновение ока, как в Истине, а по капле – и потому многие в городе до сих пор делали вид, что монстров не существует. Но это существо заставило бы их изменить свое мнение. Монстр втянул ноздрями воздух, пытаясь учуять Кейт, – пугающее напоминание о том, кто был хищником, а кто уже сделался добычей. Голова твари качнулась из стороны в сторону. По спине Кейт пробежали колкие коготки страха. А потом монстр посмотрел наверх. На нее. Кейт не стала ждать. Она метнулась вниз, придерживаясь за стальную балку, чтобы смягчить падение, и приземлилась на корточки – как раз между монстром и выходом наружу. Отлично заточенные металлические пруты, каждый длиной с предплечье, сверкнули в ее руках. – Не меня ищешь? Монстр повернулся и скорчил мрачную гримасу, продемонстрировав Кейт две дюжины иссиня-черных зубов. – Кейт! – не унимался Тео. – Ты видишь его? – Да, – сухо отозвалась она. Су с Лиамом заговорили одновременно, но Кейт постучала пальцем по уху, и голоса вырубились. Секунду спустя их сменил тяжелый ритм басов. Сознание Кейт заполнила музыка – она смыла страх и сомнения, пульс и прочие бесполезные вещи. Монстр скрючил длинные пальцы, и Кейт напряглась: первая такая тварь попыталась продырявить ей грудь (теперь это подтверждали синяки). Но атаки не последовало. – В чем дело? – поддела монстра Кейт, не слыша собственного голоса за грохотом музыки. – Я недостаточно хороша для тебя? Ей подумалось: а вдруг преступления, запечатленные в ее душе, каким-то образом сделали ее менее аппетитной?