Пришлось два часа отвечать на нелепые вопросы, и когда я наконец закончил встречу, то заперся в кабинете. Посмотрел на часы и понял, что приеду позже, чем первоначально предполагал. Ехать в Хэмптон сразу после часа пик было безумием, но я больше не мог откладывать свой приезд. Стив ждал меня снаружи, когда я освободился. – Николас, – сказал он, наклонив голову и взяв небольшой чемодан, который я протянул ему. – Как на дороге, Стив? – спросил я одновременно со звонком мобильника. Я игнорировал его несколько мгновений, пока садился в машину на пассажирское сиденье. Нужно было закрыть глаза на несколько минут и успокоить вихрь мыслей в голове. – Как всегда, – ответил Стив, усаживаясь за руль и направляясь в восточную сторону города. Нам предстоит больше двух часов езды, если не будет сильных пробок. Стив стал моей правой рукой. Отвечал за то, чтобы вовремя доставлять меня, за мою безопасность и помогал во всем. Он работал на семью с тех пор, как мне едва исполнилось семь лет, поэтому был одним из немногих людей, которые знали меня и знали, когда им следует говорить со мной, а когда промолчать. Он лучше, чем кто-либо другой, знал, с чем мне придется столкнуться в ближайшие дни, и поэтому я был благодарен ему за то, что он включил успокаивающую музыку, не очень медленную и не очень тихую, с идеальным ритмом, чтобы помочь мне убедить себя, что я не потеряю контроль на этой свадьбе; нет, я буду держать себя в руках, себя, свой характер и вообще все, что грозит обрушить башню из слоновой кости, в которой я сейчас нахожусь, высокую и далекую… Далекую от всех, особенно от нее. Через полтора часа мы остановились, чтобы заправиться на затерянной посреди трассы заправке. После того, как я позволил себе немного поспать, начал чувствовать себя все более беспокойным и настоял на том, чтобы поменяться местами и сесть за руль. Стив, похоже, был не особо против. Кроме того, мне внезапно понадобилось, чтобы он поговорил со мной. Двигаясь немного быстрее, чем было допустимо, мы начали говорить о матче «Никс» против «Лейкерс» и не успели за разговором заметить, как въехали в Хэмптон. Когда мы въехали в эту часть штата Нью-Йорк, принесшую столько воспоминаний, меня захватили эмоции. Родители купили пляжный дом; это был свадебный подарок. Небольшой дом, не имеющий ничего общего с окружавшими его особняками. Мне вспомнились времена, когда мы втроем проводили лето вместе. Если воспоминания меня не обманывают, думаю, этот дом был одним из немногих мест, где мы были по-настоящему семьей. Отец научил меня серфингу на пляжах Монтока, и я старался изо всех сил, чтобы он гордился мной. С этими мыслями в голове я направился к дороге, ведущей к дому родителей Дженны. Когда мама уехала, отец каждое лето привозил меня в Хэмптон, и мы проводили его с Тэвишами. Именно тогда мы впервые поцеловались… Боже, как же я нервничал и как спокойна была Дженна. Для нее это был всего лишь эксперимент; а я чуть было не сбежал. Это случилось под большим деревом на заднем дворе. Мы играли в прятки, и, когда я ее нашел, она схватила меня за рубашку и заставила спрятаться вместе с ней за огромным бревном. – Ты должен сделать это сейчас, Ник; иначе будет слишком поздно. Тогда я не понимал, что она имела в виду, но спустя годы я осознал, что рядом с этим деревом, прямо под этой кроной, отец Дженны сделал предложение ее матери. Дженна узнала об этом в тот же день, и ее мечтательная и романтичная натура, которую она изо всех сил пыталась спрятать, решила выйти наружу. По ее словам, этот поцелуй был отвратительным… но для меня это было началом, и с тех пор я не останавливаюсь. С этими мыслями я нажал на газ. Я был настолько поглощен воспоминаниями, что потребовалось несколько секунд, чтобы поставить ногу на тормоз, увидев пару, которая прогуливалась, на середине дороги. Они были одеты в спортивную одежду, и, когда машина пролетела мимо них, превратив их в пятно, я почувствовал тяжесть в груди. Я посмотрел в зеркало заднего вида, и эта тяжесть превратилась в озноб. 6 Ноа Я вышла из душа, оставив после себя огромное облако пара. Я была в ванной дольше, чем следовало, но мышцы были напряжены, как струны скрипки, так что мне нужно было расслабиться. Я завернулась в полотенце, выглянула в окно и увидела, что на заднем дворе толпятся люди. Все были одеты в белое – идея отца Дженны была подхвачена гостями, – так что ужин превратился в вечеринку на Ибице в честь молодоженов. Когда мы, потные и плохо пахнущие, добрались до дома, я встретила Лайона и Дженну, которые обнимались у крыльца. Судя по всему, он только что приехал, а Дженна уже выглядела удовлетворенной. Лайон никогда не комментировал мой разрыв с Николасом; более того, он наотрез отказывался участвовать во всем, что имело отношение к нашему разрыву. Был момент, сразу после нашего расставания, когда я доставала бедного Лайона, чтобы он дал мне новый номер Ника. Он ни в какую не соглашался, Дженна тоже была непреклонной. Никто не хотел говорить со мной о Нике, хотя они поддерживали меня, когда я в этом нуждалась больше всего. Поэтому, когда бы мы ни встретились с Лайоном, Дженна всегда была рядом. Я отошла от окна и принялась торопливо приводить себя в порядок. У меня не было никакого белого платья, кроме пляжного, поэтому я надела юбку, которая была немного выше колен, и облегающую майку с лямками того же цвета. Немного подсушила волосы полотенцем, чтобы с них не стекала вода, но оставила слегка влажными, зная, что океанский бриз высушит их в считаные минуты. Когда я спустилась по лестнице, чтобы пройти на задний двор, где уже все собрались, звонок заставил меня остановиться у балюстрады. Дом без Дженны (она была со своими друзьями и семьей) казался опустевшим. Если не считать официантов, которые вереницей выходили из кухни, неся морепродукты гостям снаружи. Я подошла к двери и, повторив действие, которое делала с тех пор, как начали прибывать гости, открыла и заставила губы растянуться в приветственной улыбке. Моя улыбка застыла, когда Стив поднял на меня взгляд. Казалось, он был так же удивлен, как и я, хотя секунду спустя сердечно приветствовал меня. Я почувствовала комок в животе, когда увидела его с чемоданами в руках. Сердце забилось со скоростью в тысячу ударов в час. Я увидела, как из черного «Лексуса» вышел мужчина в костюме с солнцезащитными очками и телефоном у левого уха. Ник снял очки, бормоча что-то в трубку. Его глаза встретились с моими, и я испугалась, что сейчас потеряю сознание. Он был таким… другим. Постригся, волосы больше не были такими длинными и растрепанными, какими я их помнила, с какими он вставал по утрам. Теперь его коротко подстриженные волосы были уложены, что придавало ему серьезный, даже пугающий вид. Его костюм еще больше подчеркивал новый образ бизнесмена. На одной руке повис пиджак, две верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, а рукава закатаны выше локтей, обнажая загорелые и еще более мускулистые предплечья с тех пор, как я видела его в последний раз. Все это я успела заметить всего за несколько, только несколько секунд, а затем его глаза так яростно впились в меня, что пришлось опустить взгляд, чтобы оправиться от возможности видеть его снова. Когда я снова подняла взгляд, он больше не смотрел на меня; попрощался с кем-то по телефону, спрятал сотовый в карман и направился к двери, в мою сторону. Я затаила дыхание, не зная, что делать и говорить, когда он встал передо мной и через пару секунд прошел мимо, даже не колеблясь, даже не оглянувшись. Я почувствовала, что снова умираю, будто месяцами и годами путешествовала по пустыне и вдруг прямо передо мной появился фонтан воды… Только через секунду пришло осознание, что это мираж, игра разума, который у меня еще оставался. Слава богу, Дженна вернулась и спасла меня. Только когда я услышала, как Николас и Стив исчезли наверху, снова смогла войти в дом. Я сразу поспешила в сад вместе с другими гостями. Мне хотелось затеряться среди людей. Исчезнуть. Чтобы земля поглотила меня. В голове пронеслась мысль, что прийти сюда было огромной ошибкой. Да, Дженна – моя лучшая подруга, но мне слишком тяжело. Прошло несколько месяцев, но всего один его взгляд перевернул весь мой мир с ног на голову. Минут через десять я увидела, как он спускается по лестнице, разговаривая с молодоженами. Ник был единственным, кто решил отказаться от того, чтобы носить белую одежду. Он был в том же, в чем и приехал: в темных брюках и голубой рубашке с закатанными рукавами, но без галстука. В груди закололо, когда я увидела, как невероятно привлекательно он выглядел издалека. Вскоре он смешался с толпой. Многие подходили поздороваться с ним, и он разговаривал с ними со свойственной ему элегантностью. Я увидела, как Лука разговаривал с Ником и Лайоном, и поняла, что совсем одна: это не мое место, это не мои друзья… Только Дженна хотела, чтобы я была рядом. Мне стало так грустно, что пришлось приложить все свое самообладание, чтобы не заплакать. Я приняла решение собрать всю волю в кулак и забыть все, что я продолжала чувствовать к Нику, поскольку ничего не могу сделать, вернее, исправить. Может быть, время залечит его раны. Может быть, время заставит его перестать ненавидеть меня. Может быть, мы сможем справиться с этим как взрослые люди. Относиться друг к другу с добротой и уважением и даже когда-нибудь попытаться стать друзьями. Знаю, звучит смешно, но либо так, либо броситься с балкона, и второй вариант, каким бы привлекательным ни был, явно не принесет мне никакой пользы. Поэтому я стала разговаривать с людьми и заставила себя расслабиться. Если буду держаться от него подальше, то не должно случиться ничего плохого, и мое сердце избежит невыносимой пытки. Родители Дженны познакомили меня с другом семьи, партнером Грега, который очень любезно поговорил со мной о моей учебе и планах на будущее. Было заметно, что это кто-то важный, поэтому, когда он протянул мне свою визитку, я поспешила ее взять. Мое будущее было очень туманно, и чем больше вариантов у меня будет в запасе, тем лучше. Я и не подозревала, что Линкольн Баксуэлл дружит с Николасом Лейстером. Мы мило беседовали, когда мистер Баксуэлл взмахнул рукой, подзывая кого-то за моей спиной. Когда я повернулась, передо мной появился Николас. Они поприветствовали друг друга рукопожатием, и, когда Баксуэлл продолжил свою речь, я увидела, как был напряжен Ник: я его редко видела таким, так что говорить пришлось мне. – Мы уже встречались, мистер Баксуэлл, – сказала я, ненавидя себя за дрожь в голосе, которая через полсекунды выдала мою неуверенность и неловкость. Баксуэлл улыбнулся и посмотрел на нас. На несколько мгновений я задержала взгляд на Николасе, и мне было больно видеть холодность. – В самом деле? Мы знакомы? – спросил он, не отводя глаз от моего лица. Я почувствовала дрожь, пробежавшую по позвоночнику, когда снова услышала этот серьезный голос, который все еще слышался мне во снах, этот голос, который так много раз говорил: «Я люблю тебя» и так много раз шептал комплименты. Его взгляд так загипнотизировал меня, что я едва смогла открыть рот. – Ты напоминаешь мне кого-то, кого я, кажется, когда-то знал… – заметил он холодно и безлично, затем повернул голову в сторону своего друга, развернулся и ушел, снова смешавшись с гостями. Окружающий шум захлестнул меня. Сердце упало и разбилось. На следующее утро я проснулась на рассвете. Я едва смогла заснуть, это оказалось почти невозможным… Я снова вспомнила тот день, когда все испортила. Тот проклятый день, когда сделала то, что до сих пор не понимаю, как могла допустить. «Пути назад уже нет». «Я даже не могу смотреть тебе в глаза…» «Все кончено». Лицо Николаса, когда он узнал, что я совершила с Майклом, навсегда в моей памяти. Я не могла даже думать о его имени, не чувствуя себя виноватой. Я выбралась из постели и быстро оделась. Нужно проверить, смогу ли я выйти из дома, прежде чем кто-нибудь встанет и увидит, как я ухожу. Я даже не собиралась говорить Луке о том, что иду на пробежку. Мне нужно побыть одной, наедине со своими мыслями. Но больше для того, чтобы подготовиться к встречам с Николасом в течение следующих дней, и не только: нам ведь придется идти рядом до самого алтаря. Пробежка была чудесной, утро, к счастью, пролетело быстро: нам пришлось сделать тысячу вещей, гости все еще прибывали, и нужно было подготовить предсвадебный ужин. Чертов предсвадебный ужин. Я не видела ни Николаса, ни Стива со вчерашнего вечера, и в эти минуты ждала вместе с родителями Дженны, когда она спустится с Лайоном, чтобы поехать к винограднику, где состоится свадьба. Те из нас, кто участвовал в церемонии, должны были отрепетировать выход. Если не сделать этого сейчас, вечером можно не успеть. Как только Дженна и Лайон спустились по лестнице, входная дверь открылась, и появился аккуратно одетый в широкую белую рубашку и джинсы Николас. Я не знала, чем он занимался все утро и остаток вчерашнего вечера, но было совершенно ясно, что его главной целью было избегать меня. – Ник, наконец-то ты пришел, я уже начала волноваться, куда ты пропал, – сказала мать Дженны, подходя к нему и целуя в щеку. Ник с трудом изобразил улыбку, чтобы ответить ей, и, напрягшись, начал крутить ключ от машины между пальцами. Дженна встретилась с ним взглядом, и я снова почувствовала тошноту. Черт, это настоящий ад. Выйдя на улицу, мы поняли, что нас слишком много, чтобы ехать в одной машине. Были родители Дженны, мать Лайона, женщина с искренней улыбкой, которая поделилась со мной своим особым рецептом яблочного пирога, Лайон, Дженна и ее двоюродный брат, которому было не больше пяти лет, – он понесет кольца. И, конечно, Ник. Нас было восемь и оставалось только молиться, чтобы меня не посадили в машину с Ником, но безрезультатно: родители Дженны и мать Лайона направились к «Мерседесу» рядом с другими припаркованными там машинами. Я посмотрела на Дженну, которая, держа за руку своего кузена, подошла ко мне с серьезным лицом. – Дженна, даже не думай, – сказала я, начиная злиться. – Николас совершенно ясно дал понять, что не хочет быть рядом со мной, поэтому я и не думала садиться с ним в машину. Об этом не может быть и речи. Подруга посмотрела на меня с виноватым выражением лица.