Лина наклонилась, поцеловала Эдриен в макушку. – Когда я сяду в Л-А, тут уже будет поздно, так что звонить не буду. Я напишу. – Окей. Счастливого тебе полета и удачного турне. Лина кивнула и пошла к выходу. Что-то кольнуло в груди, когда она обернулась и увидела, что Эдриен снова взялась за перо. Продолжала писать как ни в чем не бывало. Спускаясь по лестнице на нижний уровень, Лина вынула телефон и позвонила Мими. – Привет, уже с дороги звонишь? – Сейчас поеду. Послушай, Эдриен остается здесь. – Эдриен – что? – Она очень хорошо все аргументировала. Я понимаю, что это не твоя работа, но ты бы наверняка подумала, прежде чем устраивать турне национального масштаба на третью неделю нового учебного года, когда она только-только осваивается в новой школе. Я этого не учла. Секунду. Она позвонила вниз: – Бен, привет, Лина Риццо. Пришли, пожалуйста, кого-нибудь за моими чемоданами. Спасибо. – Мими, я не могу ей не доверять. Она никогда не давала мне для этого повода. И видит бог, она пожестче, чем я о ней думала, и это очень для нее хорошо. Ты сможешь ей позвонить потом, послушать, какой у нее голос? – Конечно. Если она хочет остаться здесь, когда ты уедешь, это можно организовать. – Она так решила. Если передумает, я полагаю, она даст тебе знать, но сейчас она решение приняла – и точка. – Дочь своей матери. – Правда? – Лина остановилась у зеркала, посмотрела на волосы, на лицо. С виду – да. Она много своего видела в дочери. Но в остальном… может быть, она мало обращала внимания. – В общем, у нее все должно быть в порядке. Ты только ей позванивай время от времени. – Не проблема. Я буду на связи и с ней, и с тобой. Лина, прости, – добавила Мими, когда из телефона послышались истошные вопли. – Джейкоб, видимо, снова решил убить сестру. Мне надо бежать, но тебе счастливого полета. И не беспокойся. – Спасибо тебе, до связи. Загудел дверной звонок, Лина пошла открывать. И все мысли отодвинула в сторону. В полете надо будет кое-что подготовить, а впереди насыщенная программа. Глава 4 В первое утро одиночества в Нью-Йорке Эдриен продолжала жить как обычно. Встала по будильнику, проделала утреннюю йогу. Приняла душ, разобралась с волосами – это всегда та еще задача – и слегка накрасилась. С косметикой у нее были нежные отношения. Оделась в ненавистную школьную форму – синие брюки, белая блузка, синий блейзер. Каждый день, натягивая на себя форму, она давала себе клятву: после выпуска никогда не надевать синий блейзер добровольно. Сделала себе завтрак из фруктовой смеси с греческим йогуртом, ломтя десятизернового хлеба и стакана сока. Поскольку эту привычку Мими привила ей навеки, вымыла посуду и убрала постель. Быстро глянула в телефоне погоду – обещалось продолжение солнечных теплых дней, – так что жакет она не стала брать. Надела рюкзак и спустилась на частном лифте пентхауса. На путь длиной в пять кварталов от дома до школы грех было бы жаловаться, особенно в такую прекрасную погоду. Это время Эдриен потратила на обдумывание своего плана отклонения от привычного режима. И того единственного из оговоренных правил, которое она собиралась полностью игнорировать. Зазвонил телефон, Эдриен глянула на экран: – Мими, привет! – Исполняю свой долг. – Можешь маме сказать, когда спросит, что застала меня по дороге в школу. На самом деле, конечно, я туда не иду, а прыгну на поезд, идущий на Джерсийское побережье, там позагораю, по фальшивому документу куплю ящик пива и пойду в дешевый мотель заниматься бурным сексом с незнакомыми мужчинами. – Отличный план, но я думаю, что в свой отчет его не включу. Милая моя, я знаю, что у тебя все в порядке, но нет ничего плохого, чтобы убедиться в этом. – Я понимаю. – Хочешь к нам приехать на уик-энд? – Спасибо, но у меня все в порядке. Если переменится, увидишь меня на своем пороге. – Если что-то будет нужно, звони. – Обязательно. До связи. И Эдриен убрала телефон. У нее был резервный план – на случай, если первый не пройдет. Но она все продумала, навела справки и считала, что план «А» обладает реальным потенциалом. Она прицепила бейджик на блейзер и стала подниматься по крутым каменным ступеням к солидному особняку из песчаника, служившему школой для классов с девятого по двенадцатый. Школой для тех, у кого хватает и ума, и денег. Вошла в небольшой вестибюль с охраной. Тишина, поблескивающий паркет, до блеска отмытые стены составляли резкий контраст с шумом, суетой и некоторой неопрятностью ее прежней школы. И ей всего этого очень не хватало. Два года, напомнила она себе, сворачивая от широкого входа в коридор налево. Два года, и она сама будет принимать решения. В качестве предисловия одно она примет сегодня. В начале старших классов ученики в основном создают собственные стаи. Найти место для новичка – это требует времени, а у нее меньше трех недель. Она знала, что сложившиеся стаи ее изучают, оценивают, рассматривают. Сама Эдриен, хотя никогда не была застенчивой, тоже не спешила действовать. На эту пару лет какой-то толк мог быть от спортсменов. Спорт как таковой никогда Эдриен не привлекал – в отличие от фитнеса. Модницы – это бывает интересно, а хорошую одежду она любит (еще одна причина ненавидеть школьную форму). Тусовщицы интересовали ее не больше, чем до ужаса серьезные яйцеголовые. Как всегда, в группе в целом попадались абьюзеры и снобы – часто в одном лице. Ботаны же всегда, везде были смертельной угрозой для любой социальной группы Но для ее проекта нужны были именно они. В обеденный перерыв она сделала выбор, который почти наверняка обнулял ее шансы встроиться в социальную иерархию. В столовой Эдриен пронесла свой поднос – зеленый салат с жареной курятиной, фрукты и газированная вода – мимо стола спортсменов, подальше от модных девочек и к нижайшему звену, к столу ботанов. Она уловила заминку в гуле разговора, несколько фырканий, когда остановилась возле стола этих трех аутсайдеров. Проведя необходимые исследования – чтение прошлых номеров школьной газеты плюс ежегодник прошлого года, Эдриен своей целью поставила Гектора Санга. Азиат, тощий как вешалка, черные очки в квадратной оправе, за ними – темно-карие глаза. Они теперь заморгали на Эдриен, а их обладатель остановился в процессе откусывания овощной пиццы. – Не против, если я здесь сяду? – У-гм, – ответил он. Она улыбнулась и села напротив: – Я Эдриен Риццо. – Ага. Привет. Сидящая рядом с ним девушка, кожа как сливочная карамель, на голове корона из кос, закатила большие, круглые, черные глаза. – Его зовут Гектор Санг, и он думает, что тут никто, кроме нас, не сидит. А я Тиша Кирк. Она ткнула через плечо большим пальцем с толстым серебряным кольцом на парня, который с напряженным и покрасневшим лицом сидел рядом с Эдриен: – Третий, вот этот имбирный пряник, – Лорен Мурхед. У тебя примерно пять и три десятых секунды, чтобы отсюда смыться, пока не подхватила бациллу ботанства и не оказалась навеки изгнанной из общества. Про Тишу Эдриен тоже материалы смотрела. Она шла наравне с до ужаса умными яйцеголовыми, но ботанская сущность мешала. Турниры «Подземелий и драконов» или марафоны «Доктора Кто» она предпочитала встречам «Общества национальной чести» или «Национальной программы стипендий».