Пролог Я не заметила ближайший участок, который находился на дальней стороне проспекта подъездного пути… Гонимая любопытством, я подошла к нему. Добравшись до ворот, поняла, что это было кладбище, семейное место захоронения. Некоторые из его надгробий выглядели чрезвычайно старо, полукруглые и накренялись вперед, как будто устали. Их имена и даты не возможно было прочесть. Были новые мемориальные доски, сделанные из блестящей скалы, и я подошла, чтобы взглянуть на них. Томас Барнс, прочла я. Отец моей матери. Я слегка коснулась его камня. Аврил Скарборо. Я не знала это имя. Взглянув на даты, отстранилась, потом снова подсчитала. Шестнадцать, того же возраста, как и я. Знала ли она, что умрет такой молодой? Могила будила во мне жуткое чувство. Я не хотела прикасаться к её камню, и повернулась. Вдруг, мне хотелось бежать отсюда. Так я и сделала, быстро взглянув назад на дом. Закат солнца отражался от оконного стекла, но я увидела это, чьё-то движение, отступающее от окна, как будто, стараясь казаться незаметным. Через некоторое время я поняла, что человек наблюдал из моей спальни. Я направилась к дому, но из-за отраженного света невозможно было увидеть его. Внутри меня зародилось смутное беспокойство. Помимо самого приглашения, бабуля и Мэтт вели себя так, будто у них не было никакого желания узнать меня поближе. Но, очевидно, что кто-то был достаточно заинтересован, чтобы тайно наблюдать за мной… Глава 1 Прошлой ночью я приехала в этот дом снова. Он выглядел так же, как и 10 лет назад, когда я часто видела сны о нём. Никогда не видела этот дом в реальной жизни, во всяком случае, я этого не помню. Трёхэтажное здание с панорамными окнами и черепичной крышей. Лучше всего мне запомнилось крыльцо с козырьком. По бокам от крыльца широкие перила, на которых я любила сидеть. Мне казалось, я никогда не была скромной, даже когда мне было 6… В своих снах я всегда открывала дверь, заходила внутрь и играла с игрушками. Прошлой ночью дверь не открывалась. Так я и проснулась, вкладывая все свои силы, чтобы открыть дверь и попасть внутрь несмотря ни на что. Что-то было не так, но даже сейчас я не могла сказать, что именно. Было ли что-то опасное снаружи дома, от чего я пыталась убежать? Был ли человек в доме, который нуждался в моей помощи? Было такое ощущение, будто часть сна просто исчезла. Но одно я знала наверняка: кто-то с другой стороны двери прикладывал все усилия, чтобы не впустить меня. — Я не поеду, — сказала я своему папе еще в июне. — Она подлая старая женщина, которая не признавала маму и не разговаривала с тобой. Она никогда не хотела иметь ничего общего с Питом, Дэйвом или со мной. С чего вдруг я захочу уделять ей время? — Ради своей матери, — это всё, что он сказал. Пару месяцев спустя, я уже летела из Аризоны в Мэриленд, всё ещё противясь королевскому приказу бабушки посетить её. Я достала приглашение и первое письмо, которое я получила от нее в своей жизни. Вновь перечитала эти два предложения, которые звучали так холодно и отстранённо, как какое-то задание в учебнике. Дорогая Меган, Этим летом мы увидимся в доме Скарборо. Я приложила чек на оплату перелёта. Всего наилучшего, Хелена Скарборо Барнс. Ну, в принципе, я и не ожидала слов «люблю и целую» от женщины, которая разорвала связь со своей единственной дочерью, когда она решила выйти замуж за человека с другим цветом кожи. Род моей матери с Восточного побережья, и в ней английской крови больше, нежели у принца Чарльза. Мой отец родился в старой мерилэндской семье, и он афро-американец. После безуспешных попыток родить детей, они удочерили меня, а затем и двух моих братьев. И я была бы слишком наивна, ожидая тепла от человека, который отказался относиться к приёмным детям, как к своим внукам. После этих размышлений, значение моего сна стало довольно очевидным, несмотря на ощущение, что всё-таки что-то не так. Дверь в семью моей матери была всегда закрыта для меня; когда эта дверь закрыта на протяжении 16 лет и вдруг, без каких-либо объяснений, открывается, меня не может не волновать, куда я сейчас попаду. — Меган? А вот и ты! — сказала женщина, держащая табличку с моим именем, а затем обнявшая меня. — Я — Джинни Ллойд, давняя лучшая подруга твоей матери, — засмеялась она. — Думаю, ты и так уже поняла. Когда Джинни узнала о моём приезде, то настояла на том, чтобы встретить меня у аэропорта около Балтимора. В тот октябрьский день мы загрузили мой чемодан в багажник её древнего зелёного пикапа, отодвигая в разные стороны старые свитера, юбки, туфли и разные сумочки, которые она сложила, чтобы продавать в своём винтажном магазине одежды. — Надеюсь, тебя не смущает запах нафталиновых шариков, — сказала Джинни. — Никаких проблем, — ответила я. — Как насчёт запаха бензина? — Тоже нормально. — Мы можем открыть окна, — сказала она. — Конечно, глушитель почти сдох! Я засмеялась. Блондинка с веснушками и таким же северным акцентом, как и у моей мамы, создавала лёгкую и весёлую атмосферу. Мне было спокойно с ней. Когда я пристегнулась, Джинни дала мне карту, чтобы я начинала ориентироваться в Вистерии, находящейся на восточном берегу залива Чизпик. — Ехать всего пару часов, — сказала она. — Я сказала миссис Барнс, что привезу тебя до темна. — Мне любопытно, — говорю я. — Когда мама уехала из Мерилэнда, она не взяла с собой никаких фотографий. Я видела только то, что присылал дядя Пол, где они маленькие с мамой играют, но я не видела дом. Как он выглядит? — Что мама рассказывала тебе о нём? — Не так много. Большое здание с задним двориком. А ещё, что дом старый. — Так и есть. Это был слишком короткий ответ, для человека, который провёл почти все своё детство и подростковый период там. Впрочем, как и ответ моей матери. — О, а ещё он населён призраками, — добавила я. — Поговаривают, что так. Я удивлённо посмотрела на неё, ведь это всего лишь была шутка. — Конечно же у каждого старого дома на нашем Берегу есть истории о привидениях, — быстро добавила она. — Просто не выключай свет, если страшно. Оказалось, поездка будет интереснее, нежели я ожидала. Джинни включила радио и настроилась на волну музыки в стиле кантри. Я же открыла карту, которую она мне дала, и принялась её изучать. Река Сайкамор заходит в Восточный Берег под углом. Если бы мы ехали вверх по заливу Чизпик, мы бы выехали к устью реки Сайкмор и дальше дорога вела в северо-восточном направлении. По правую сторону, ближе к устью реки, был небольшой ручей Вист, выше после него протекал ручей Ойстэр. Как раз между ними и находится городок Вистерия, окружённый водой, рекой Сайкамор с одной стороны и ручьями с двух других сторон. Что касается бабушкиных владений, то они находились на огромном участке земли в пригороде и омывались ручейком Вист и рекой Сайкмор. Мы уже несколько раз пересекли дорожные пути. Я наблюдала за изменениями в пейзаже: от огромных фирменных магазинов до полей с кукурузой и соей, а вдалеке у горизонта виднелись деревья. Небо будто бы занимало половину пространства Восточного Берега. Джинни задавала много вопросов и, казалась, её больше интересовали разговоры о жизни в Тоскане, чем о жизни здесь, в Вистерии. — Какая она, моя бабушка? — спросила я под конец. На минуту в салоне раздавался лишь звук автомобильного двигателя. — Она, ну, э… в общем, другая, — сказала Джинни. — Мы проезжаем залив Улиток, Вистерия на противоположной стороне. — В смысле другая? — я продолжила настаивать. — Она видит всё по-своему. Порой, она может быть жестокой. — Она нравится людям? Джинни засомневалась. — Ты когда-нибудь проводила много времени в маленьком городе? — Нет. — Люди в маленьких городах, как одна большая семья, живущая в одном доме. Они могут быть очень дружелюбными и всегда готовыми прийти на помощь, но при этом также говорить много отвратительных вещей друг о друге и часто ссориться. Она не ответила, как люди относятся к бабушке, но я могу это узнать и сама. Что-то мне подсказывало, что она не любимица городка. Машина с грохотом проехала по решётке разводного моста, и мне пришлось убрать голову от окна. В Тоскане ручейки лились небольшой струйкой, здесь же были размером с реку. — Вот мы и на улице Скарборо, — сказала Джинни. — Улицы по правую сторону ведут вниз к торговым точкам, где находятся устричные и краболовные судна. На улицах слева построен колледж. Через пару поворотов будем пересекать улицу «High Street», она здесь главная. Хочешь, проедем по ней? — Конечно. Мы проехали школу, за ней повернули и вернулись обратно на улицу «High Street». На ней была комбинация разных домов, церквей и маленьких магазинов, а сами здания были либо кирпичные, либо деревянные. Некоторые дома были с забором прямо около тротуара, у некоторых были небольшие участки травы между тротуаром и ограждением. У многих домов я заметила горшки с хризантемами на подоконниках. Пешеходная зона с обеих сторон улицы была кирпичная и неровная, особенно, около корней деревьев Сикомора, которые росли вдоль дороги. Но даже там, где не было корней, кирпич выглядел мягким, будто не менялся уже пару веков. — Миленько, — сказала я. — Много ли здесь Вистерийского винограда? — Люди выращивают его, — произнесла она. — Но, на самом деле, часть земли у начала города была выиграна в карты, в игру Вист. Это было изначальное название города. Некоторые жители 19 века, которые не одобряли азартные игры, пристрастились к этой игре. Думаю, нам повезло, что мы не играли в Сумасшедшую Восьмёрку1. Я засмеялась. — Это мой магазинчик, «Прошлый день». — Джинни замедлилась и указала на магазин с огромным панорамным окном, который удалялся от тротуара. — Следующая дверь — «Чайные Листья». Джейми, владелец, делает настолько вкусные десерты, что за них не жалко умереть! — Впереди — городской порт, — продолжила она. — Но там сейчас можно увидеть только лодки для отдыха. А сейчас я хочу свернуть на «Авеню Бей Вью» и показать тебе, где я живу. Знаешь, мои двери всегда для тебя открыты, то есть, если будут неприятности, можешь остановиться у меня. — В смысле неприятности? — спросила я. Она дёрнула плечами. — Я считаю, что дом изолирован от Виста. И бывает тяжело находиться в ужасно большом доме, как Скарборо, без семьи, которая сделала бы жизнь там ярче.