– Подождите. Министр низко поклонился и поднялся на ноги, разогнув сначала одно колено, потом другое. Он стал пятиться к двери, не оборачиваясь к королеве спиной – тем самым он выказывал ей величайшее уважение. Когда створки захлопнулись, Хэсина пожалела, что вернуть его было не в ее власти. Но это все равно ничего бы не изменило: ее мать уже приняла решение. Хэсина сжала зубы, и у нее закололо в висках. Она стала опускать отвар. Внезапно чаша как будто стала легче. В следующее мгновение Хэсина поняла, что ее пальцы больше не сжимают фарфор. – Если ты действительно этого хочешь, прими корону. Прими мое благословение. Хэсина не подняла головы, но задышала судорожнее и чаще. Она осмелилась надеяться. – Можешь поставить королевство на колени. Мне плевать! Мать выпустила чашу из рук, и она разбилась, залив пол отваром. Королева рассмеялась, потом закашлялась. Она смеялась и кашляла одновременно. Половина служанок обступила ее, в то время как другие собрались вокруг Хэсины, подбирая осколки. Хэсина не вставала с колен. Раньше она расплакалась бы, обвинив во всем себя, болезнь королевы, кого угодно и что угодно, только не мать, сердце которой было словно сделано из фарфора. Но это время осталось в прошлом. Пока темно-зеленая жидкость растекалась все дальше, Хэсина положила на пол одну руку, опустила на нее другую и прижалась к ним лбом, совершая обряд коутоу[20]. Благодаря королеве Хэсина могла рискнуть всем ради отца – и даже больше чем всем. Благодаря королеве она могла действовать без сожалений. * * * – Ся Чжун! Подождите! – крикнула Хэсина, спеша за министром по крытой галерее. Она знала, что ведет себя не по-королевски, но ей было все равно. Министр обернулся. – Спасибо вам, – сказала она, наконец поравнявшись с ним. Для человека, питавшегося, по слухам, лишь тофу с зеленым луком, он ходил поразительно быстро. От Северного дворца, в котором раньше располагались гаремы императоров, а теперь – кабинеты министров, их отделял один только сад камней. Ся Чжун поклонился, и деревянные четки, висевшие на его шее, качнулись вперед и защелкали. – Министр исполняет то, к чему его обязывает долг. – Пожалуйста, поднимайтесь. – Хэсина помогла ему расправить спину. Возраст не красил Ся Чжуна. Он оставался высоким и худым, и его нос был острым и красиво очерченным, но вся кожа министра покрылась морщинами и обвисла. На лысом черепе виднелись темные пигментные пятна. Глаза навыкате, а под ними – большие отеки, которые оттягивали его нижние веки и придавали ему сходство с рыбой. Его одежда тоже видала лучшие времена. Черная ткань выцвела и теперь казалась серой, а малахитовые манжеты приобрели оттенок плесени. Хэсина снова ощутила запах мокрых чайных листьев и подавила рвотный позыв. Ся Чжун сделал шаг назад, словно почувствовав, что ей неприятно стоять рядом с ним. Хэсина покраснела от стыда. – Я могу чем-нибудь помочь вам, дянься? Ей хотелось сказать «нет». Она пришла поблагодарить его, а не выставлять напоказ свое бессилие. Но он и так уже стал свидетелем ее унижения. Он заступился за нее. Его слова, словно факел, осветили глубочайшие, темнейшие подземелья ее неуверенности в себе. Он не был Хэсине другом, но, стоило ей верно разыграть свои карты, он мог бы стать ее союзником. – Я бы хотела попросить совета. – Она жестом пригласила Ся Чжуна прогуляться, и они пошли по галерее, тянувшейся сквозь сад камней. По обе стороны от них лежали пористые валуны разных форм, которые должны были навевать оптимистичные мысли – например, о долголетии. Но, глядя на трещины и укромные местечки между камнями, Хэсина думала лишь о том, как они с отцом играли здесь в прятки. – Если бы смерть моего отца не была естественной… Она ждала, что министр посмеется над ней или пренебрежительно отмахнется от ее слов. Он не сделал ни того ни другого. – Если бы его убили, – несмело продолжила она, – имели бы люди право об этом узнать? – Параграф 3.4.1: «Дело о частном или публичном правонарушении, касающееся индивидуального лица или учреждения, должно быть направлено в Совет расследований соответствующей провинции». Решать необходимо Совету, а не нам с вами. Если найдется достаточно доказательств и подозреваемых, дело передадут в суд и людям сообщат об этом, в соответствии с законом, прописанным в «Постулатах». Жаль, что Ся Чжуна не было рядом с ней, когда она разговаривала с братом. – А что, если бы при этом политическая ситуация в стране была… нестабильной? – Параграф 3.4.2: «Правосудие подобно человеческому телу. В отсутствие веры оно слабеет. В отсутствие регулярной работы начинает разрушаться. В отсутствие сложных задач оно не крепнет». В маленьких судебных делах есть свои сложности, дянься. И в больших тоже. «Постулаты», многие страницы которых были пропитаны ненавистью к пророкам, всегда казались Хэсине пропагандой. Даже отец предупреждал ее, что не стоит воспринимать эту книгу слишком буквально. Но в руках Ся Чжуна каждый абзац становился грозным оружием. Это поражало и восхищало ее. – Если это все, о чем вы хотели поговорить, – сказал министр, когда они подошли к концу галереи, – то мне пора идти. – Это не все. Они подошли к лунным вратам[21], которые вели к Северному дворцу. Сквозь круглую арку, высеченную из известняка, Хэсина мельком увидела дом министра. Слухи были верны: на крыше не хватало половины черепичных плиток. Ся Чжун не пригласил ее войти. Хэсина не винила его за это. Они остановились под навесом в конце галереи. Министр ждал, пока она заговорит. Хэсина призывала на помощь всю свою храбрость, собирала ее, словно шалаш из веток. – Я хотела попросить вас об услуге. – Ваша просьба не противоречит заветам «Постулатов»? Она не смогла соврать. – Я не знаю. – Тогда ничем не могу вам помочь. – Ся Чжун сделал шаг прочь от Хэсины. – Подождите, – поспешно произнесла она. Министр обернулся, и ей показалось, что в его рыбьих глазах вспыхнуло раздражение, но, когда она снова поймала его взгляд, в нем не было эмоций. – Я знаю одного мальчика. Мальчика, обладающего огромным талантом и многими умениями. – На этот раз ложь давалась ей легко. Слишком легко. Лицо Хэсины едва не исказила гримаса боли, когда она представила, что подумал бы о ней сейчас отец. – Он совершил несколько ошибок. Жизнь его была трудна, и он оказался в отчаянном положении. Но он всегда мечтал сдать экзамены и поступить на государственную службу. Он хотел служить родине. Она старалась говорить эмоционально, приправляя свою историю правдой. Она ведь и правда знала такого мальчика. Его звали Цайянь. Но Цайянь никогда не обворовывал купцов на пять сотен баньляней[22]. – Сейчас он заточен в темнице. Напрасно тратит свою жизнь. Я могла бы даровать ему помилование, но у него нет дома, нет семьи. Если его отпустить, он погибнет на улицах. Единственное, что может спасти его, – это допуск к экзаменам без предварительных испытаний. Ся Чжун покачал головой, не дав ей закончить. – Нет. – Прошу вас. Если дело моего отца дойдет до суда, выберите его моим представителем. – Я сказал нет, – повторил министр и проскользнул мимо нее. Хэсина сжала кулаки. Она сбилась со счета, сколько солнечных дней ей пришлось просидеть в четырех стенах, читая очередной трактат или комментарий к «Постулатам» и заучивая абзацы наизусть, чтобы потом выплюнуть их в лицо преподавателям. Не может быть, чтобы она делала все это зря. Раз Ся Чжун умел пользоваться словами мертвецов, она тоже сумеет. – Параграф 5.7.1: «Следует отменить смертную казнь за незначительные преступления, такие как кража и вандализм, потому что совершившие данные проступки обладают потенциалом и могут возместить свою вину, а потенциал нельзя уничтожать». Параграф 4.6.3: «К экзаменам должны допускаться все претенденты, вне зависимости от пола, социального положения и происхождения». Параграф 5.2.2: «В новую эпоху всем людям будут даны равные возможности обеспечить себе жизнь собственным трудом». Министр застыл на месте. – Параграф 2.4.1, – добавила Хэсина для пущей верности. – «Министру подобает служить». По галерее пронесся порыв ветра, и к ногам Хэсины прилетели первые листья, опавшие с деревьев гинкго[23]. – Назовите имя, – сказал министр. Она не ответила. – Быстрее, – со злостью добавил он. – Пока я не передумал. Имя. Имя. Имени она не знала. Она сочинила об этом человеке подробную историю, но не имела понятия, как его зовут. Она была готова призвать на себя всех демонов преисподней. – Камера 315. Министр ушел, не сказав ни слова. Хэсине хотелось провалиться сквозь землю.