— Залезай, — грубый голос у меня за спиной вызывает волну мурашек по позвоночнику. — Я… пожалуй пас, — выдавливаю срывающимся шёпотом. Собираюсь было дёрнуться в сторону, но извращенец меня опережает. Схватив за локоть, запихивает в салон, захлопывает дверь, после чего сам за считанные секунды усаживается на место водителя и тут же блокирует двери. *** Ну всё. Мне конец. Съёжившись на пассажирском сидении, кидаю быстрые взгляды на маньяка, молча везущего меня в неизвестном направлении. Мысленно молюсь, чтобы это была полиция. Боже, никогда не думала, что буду мечтать угодить за решётку за порчу чужого имущества! Но лучше уж так, чем в лапы какого-то сумасшедшего извращенца. Правда, когда спустя какое-то время вместо каменных джунглей за окном начинают мелькать плотные ряды берёз, растущих вокруг кольцевой дороги, надежды на справедливое правосудие растворяются окончательно. Зашибись. Вот под одной из этих берёзок меня и прикопают… Хочется спросить у Воронцова куда мы едем, но я почему-то не решаюсь этого сделать. Возможно, потому что мне страшно услышать ответ. Да и к тому же моё богатое воображение само прекрасно справляется с этой задачей… То, что меня сейчас будут насиловать, даже сомнений не оставляет. А иначе зачем было увозить меня из города. А вот что потом?! Судорожно сглатываю, когда мозг подкидывает яркие картинки из передачи Криминальная Россия. Всё-таки зря я её в своё время всю пересмотрела. Теперь в голову лезет информация о том, как маньяки обычно избавляются от своих жертв… По позвоночнику ползёт холодок, когда перед глазами, как кадры из кинофильма, мелькают яркие картинки. Боже мне плохо. Так плохо, что кажется сейчас стошнит. Желудок как будто сворачивается в узелок и подскакивает к самому горлу. Поджимаю губы и стараюсь спокойно дышать через нос. Я над этой машиной и так поиздевалась вдоволь. Если меня ещё вдобавок ко всему вырвет в салоне, боюсь хозяин иномарки точно прикопает меня в ближайшем лесочке. Обхватываю себя за плечи, потому что меня жутко колотит. То ли от страха, то ли от того, что на этой чёртовой пожарной лестнице я промёрзла до самых костей. До сих пор не чувствую пальцев рук. Хорошо, что они хотя бы не посинели… Мокрая насквозь одежда неприятно липнет к сплошь покрытому мурашками телу. Обхватив себя за плечи, снова кошусь на похитившего меня мужика, который в этот же момент тоже на меня оборачивается. Наши взгляды пересекаются. Всего на секунду, не больше. Но в то же мгновение у меня перед глазами мелькает воспоминание. Как будто вспышка. Такая короткая, что я едва успеваю её уловить — эти же самые глаза прямо надо мной. Смотрят в упор в темноте незнакомой комнаты. Помню… я ещё тогда не могла понять, серые они у него или голубые. Я и сейчас никак не пойму… Ловлю себя на том, что таращусь на Воронцова непозволительно долго и тут же отвожу взгляд. На психов, говорят, вообще нельзя долго смотреть. Не хватало ещё его спровоцировать… И вообще, вопрос о том, куда меня везут остаётся открытым. Хорошо, что хоть в салон посадил, а не в багажник кинул… Господи, как же страшно! От леденящей паники становится ещё холоднее. Даже печка, которая у извращенца в машине включена на полную мощность, не помогает согреться. Чёртова мокрая юбка, кажется теперь ужасно тесной. В ботинках хлюпает! В добавок ко всему я снова с голой задницей! Скашиваю взгляд на сумку, лежащую у маньяка на коленях, вспоминая о припасённых сухих трусах. — Даже не думай, — вздрагиваю, когда мужской голос вдруг резко вспарывает тишину салона. Подняв глаза, встречаюсь взглядами с Воронцовым. — Н-непоняла, — выдавливаю, стуча зубами. — По глазам вижу, что уже план составляешь, как слинять. Что там у тебя в башке? За руль схватиться? По голове мне треснуть? Сразу говорю — даже не вздумай. Мы едем на скорости сто сорок километров в час. Если я хотя бы увижу, что ты дёрнулась, я тебя к сиденью привяжу, обещаю. Вместо ответа, тупо начинаю икать от холода. А ещё от угроз этого ненормального снова начинает неистово тошнить. В какой-то момент тошнота становится настолько невыносимой, что я еле сдерживаюсь от того, чтобы не вывернуть содержимое своего желудка себе под ноги. К счастью, в самый пиковый момент, когда съеденный несколькими часами ранее пирожок уже подкатывает к горлу, машина начинает замедляться. Подняв взгляд смотрю в лобовое и вижу забор, который точно никогда и ни с чем не спутаю. Чёрт, я так и думала! Мне ещё пару километров назад дорога показалась отдалённо знакомой! Воронцов паркуект машину на подъездной дорожке и выходит на улицу. А спустя пару секунд открывает дверь с моей стороны. Порыв холодного ветра тут же проникает под мокрую насквозь одежду и пробирает до костей. — Вылезай, — командует. После чего, не дожидаясь ответной реакции, сам хватает меня за запястье и вытаскивает из машины. — Пред-дупреждаю, если вы м-меня сейчас не отп-пустите, я т-так заору, что все соседи усл-лышат! — выдавливаю, пытаясь хоть что-то предпринять. Потому что в реале кроме угроз меня больше ни на что не хватит. Я задубела настолько, что даже говорить членораздельно не в состоянии. Правда судя по без эмоциональному выражению лица маньяка, мои угрозы не подействовали. — Соседи неделю назад улетели на Майорку, — кивает за забор. — А справа живёт глухая бабка. Даже если здесь будут снаряды громыхать, она ничего не услышит. Так что ори сколько влезет, если связки не жалко. Отпирает дверь и подталкивает меня внутрь, после чего вдруг неожиданно садится рядом со мной на корточки и обхватывает за щиколотку. Вздрагиваю, когда ледяную влажную кожу обжигает тепло его ладони. — Снимай, — не дожидаясь реакции, сам приподнимает мою ногу и стаскивает ботинок. После чего проделывает тоже самое с другой ногой. — Ноги мокрые вытри об коврик, а то подскользнёшься и башку себе расшибёшь. Ну вот. Значит меня по крайней мере не собираются ни убивать, ни калечить. Правда успокаивает это почему-то слабо… Особенно, когда, встав с корточек, Воронцов подходит ко мне вплотную. Сердце тут же подскакивает к горлу и страх спиралью закручивается в животе, когда я вижу, что он наклоняется ближе. Зажмуриваюсь, почувствовав на шее его дыхание и твёрдую грудную клетку, вжимающуюся в моё тело. А в следующий момент слышу у себя за спиной звук проворачивающегося дверного ключа. Он запер дверь!!! Моя догадка подтверждается в тот момент, когда мужик отстраняется, и я вижу, как он убирает ключ в карман брюк. — Проходи, — кивает на дверь слева от прихожей. Не знаю зачем я слушаюсь. Наверно потому что в глубине души понимаю, что у меня всё равно нет выбора. Прохожу вслед за Воронцовым в комнату, которую тут же безошибочно узнаю. Застыв на пороге, обвожу взглядом рабочий стол, на котором в прошлый раз были разбросаны документы. Сейчас на нём идеальный порядок. И разбитого журнального столика тоже больше нет. А место вазы заняла огромная пальма в напольном горшке. Единственное, что напоминает о событиях двухнедельной давности — это огромное коньячное пятно на белоснежном диване. Но не оно привлекает мой взгляд, а разобранная кровать. Та самая, на которой… боже, я даже в мыслях этого произнести не могу. Сама не замечаю, в какой момент моё дыхание учащается. Но вот я уже раскачиваю грудную клетку так, словно только что пробежала марафон. По коже табуном бегают мурашки, а кровоток прошибает концентратом чистой неразбавленной паники. Она усиливается в тот момент, когда я чувствую, что Воронцов на меня смотрит. Перевожу на него взгляд, но не успеваю ничего сказать, потому что он меня опережает. — Раздевайся, — командует коротко, после чего начинает сам расстёгивать пуговицы на своей рубашке. *** — Ч-чего?! — выдавливаю одними губами. Не то, чтобы я не расслышала. Просто пытаюсь оттянуть время, пока соображаю, как, чёрт возьми, выпутываться из этой ситуации! Наверно, самое разумное было бы заорать и побежать. Дверь Воронцов запер, но можно было бы попробовать через окно. А там уже стандартная схема — стремянка, машина, забор. Только проблема в том, что я даже пошевелиться не в состоянии. Стою и в каком-то немом ступоре таращусь на своего похитителя, который уже успел расстегнуть все пуговицы и в данный момент стягивает с себя мокрую рубашку, которую в следующую секунду кидает на пол, рядом с расстеленной кроватью. Взгляд против воли прилипает к его прошитому мышцами животу. Господи, ну зачем такому мужику понадобилась я?! Ему что, на всё готовых самок в клубе было мало?! Вон та белобрысая к примеру, которая на нём висла. Да у неё же на лбу было написано “исполню любое желание”. Какого чёрта он ко мне-то прицепился?! Хотя, чего я спрашиваю? Понятно почему. Потому что извращенец! Не даром говорят, что у богатых свои причуды. У этого видимо развлечение — опаивать девственниц. — Ты оглохла что ли? — вздёргивает бровь, обводя меня взглядом. — Раздевайся говорю, малахольная. Чёрт, чёрт, чёрт! Всё очень плохо! Надо что-то срочно делать! Дать ему отпор! — Предупреждаю, что согласно статье сто двадцать шестой УК РФ, похищение человека карается лишением свободы на срок до пяти лет, — выпаливаю на одном дыхании. — Это ты типо так собеседование решила пройти? — выгибает бровь и смотрит на меня как на идиотку. — Решила показать, что зазубрила наизусть уголовный кодекс? — Нет, это я типо вам решила намекнуть, что на один срок вы сегодня уже заработали. А также напомнить о статье сто тридцать первой, согласно которой половое сношение с применением насилия, карается лишением свободы на срок от трёх до шести лет. Делаю уверенное лицо и, вздёрнув вверх подбородок, смотрю извращенцу прямо в глаза. Вот так, Диана. Главное — вести себя уверенно и не выдавать паники. Правда на Воронцова мои угрозы кажется не действуют. Наоборот, веселят, судя по насмешливому выражению лица.