— Не звезди, Дианчик, у меня полы с подогревом. Открывай давай, принёс я твоё полотенце. Немного помявшись, всё же решаюсь отпереть дверь и, аккуратно её приоткрываю. — Ну ты ещё меньше щёлку сделай. Я тебе тут разве что туалетную бумагу могу просунуть. Приоткрываю чуть пошире и сама вытаскиваю руку в коридор. — Давайте уже сюда полотенце быстрее. — Ну вот. Так-то лучше, — слышу довольный голос Воронцова, после чего он обхватывает меня за запястье. — Да не дёргайся ты так, не съем. Чувствую, как в следующую секунду он вкладывает в мою ладонь полотенце и только тогда расслабляюсь. И в этот же момент Воронцов вдруг резко распахивает дверь и выдёргивает меня из ванной. Улыбается, смотря на меня сверху вниз, когда я буквально падаю ему в объятия. — Ну вот видишь, Дианчик, я же сказал, что не кусаюсь. Ну разве что, если сама не попросишь, — чувствую, как в следующую секунду его ладони смыкаются у меня на талии, сжимая её не сильно, но довольно крепко. Тут же на рефлексах поднимаю руку и… обхватываю Воронцова двумя пальцами за переносицу. — Ай, бл*ть, ты что рехнулась что ли?! — отскакивает от меня и хватается за разбитый нос, из которого снова начинает течь кровь. Чёрт… — Свободина, ты если меня добить решила, то могла это сделать как-нибудь гуманнее! Пока шипящий Воронцов заходит в ванну, чтобы промыть нос, наспех обтираюсь полотенцем и натягиваю на себя футболку. — Извините, — бормочу, стаскивая со змеевика трусы. — Я не хотела… Это рефлекторно как-то… А вообще, вы сами виноваты! Не надо было меня лапать! — Я тебя не лапал, а поймал, когда ты через порог чуть не навернулась. Не хотел, чтобы мы с тобой с симметричными шнопаками ходили. Видимо зря… Чёрт, ты просто какая-то катастрофа ходячая, Свободина. Я вообще поражаюсь, как умудрился с тобой переспать и в живых при этом остаться! Моментально вспыхиваю до пунцового оттенка, когда Воронцов затрагивает эту тему. — Ну хватит. Я уже извинилась. Не надо было меня из ванной вытягивать! Дайте я посмотрю, что у вас там с вашим носом. — Не надо, Диана, я хочу сохранить хотя бы остатки целых костей. — Всё нормально будет с вашими костями. Покажите. Подхожу, встав на носочки, обхватываю Воронцова за щёки, и прищуриваюсь. — Вот так больно? — аккуратно дотрагиваюсь пальцем до переносицы. — Нет, приятно. Сейчас кончу от удовольствия. — Извращенец… — Не извращенец, а человек с нестандартными пристрастиями. И это была шутка, если что. Конечно, мне больно. — Ну… может, тогда скорую вызвать? — Да чего мелочиться, давай тогда уж сразу полицию и МЧС. Не неси чепуху. — В любом случае, надо обработать и приложить лёд. У вас аптечка есть? — Была где-то. — Вот и пойдёмте за аптечкой. Глава 19 Глава 19 Стас — Диана Станиславовна, ты так долго лекарства перебираешь, что мне уже становится не по себе… — Почему? — Ну, у тебя такой вид сосредоточенный, как будто ты меня отравить решила, и подбираешь нужную дозировку лекарств, чтобы я отошёл в мир иной без лишних страданий. — Не волнуйтесь, Станислав Викторович. Если бы я хотела вас отравить, то дозой точно бы не стала заморачиваться. Раз вы и так умрёте, то какой смысл мне вас напоследок жалеть? — Вот сейчас прям утешила. Теперь я точно буду спать спокойно. — Главное, чтобы не покойно. — А что, всё-таки есть и такой вариант? — Ну, судя по тому, что я вижу в вашей аптечке — да. Вы хоть иногда вообще сюда заглядываете? — хватает коробку и суёт мне её под нос. — Мало того, что у вас там нет почти ничего из набора первой необходимости, так ещё и половина лекарств просроченные... — Потому что я здесь не живу, а максимум ночую пару раз в неделю. Удивительно, что тут вообще хоть какие-то лекарства имеются. Смотрю на копошащуюся в лекарствах рыжую, и улыбаюсь, как идиот. Что уж тут греха таить, лицезреть сегодня весь вечер её переживающе-виноватое выражение лица доставляет мне немалое удовольствие. И даже сейчас, несмотря на то, что она пытается скрыть свои эмоции под хмурым взглядом и суетливыми движениями, я вижу, что на самом деле она волнуется. — Вы улыбаетесь, или это вас лицевой паралич скрутил? — наконец выуживает из коробки ватные диски и хлоргексидин. — Улыбаюсь, Диана Станиславовна. Полуголая девушка в моей квартире — это определённо приятное зрелище. — Даже не сомневаюсь, — бубнит себе под нос, тут же отдёргивая вниз край футболки. Хотя, это лишнее. Она ей и так доходит до середины бедра. — Сядьте на диван, чтобы я могла дотянуться до вашего прекрасного шнобеля. — Ну хорошо, что хоть не шнопака. — А это уже завтра с утра будет понятно, шнобель у вас или шнопак. Ясно одно, что точно не нос, потому что отёк уже сейчас виден, хоть и не большой. Льёт на ватный диск хлоргексидин и резко прикладывает его к моему носу, чересчур сильно надавливая, от чего я машинально морщусь. — Ой, простите, больно, да? — Ну что ты, Дианчик. Мне приятно. Надави посильнее, я кайфую. Вот какой угодно ожидал реакции, но только не того, что Диана растеряется. — Извините, я… просто силу не рассчитала. Это не специально, — откинув ватный диск в сторону, вдруг упирается ладонями мне в плечи, вытягивает губы трубочкой и… дует. И вроде бы ничего особенного, а мне приятно настолько, что аж за рёбрами где-то припекает. Если бы ещё вечером мне кто-то сказал, как я проведу сегодняшнюю ночь, ни за что в жизни бы не поверил… А ведь мог бы сейчас у Ритки пить вино со всеми вытекающими последствиями, а не вот это вот всё. Звездец просто… Даже не помню, когда я в последний раз получал кулаком в нос. Наверно, ещё в школе в старших классах. И то, это была драка не из-за девушки, а скорее, для поддержания авторитета. А вот так, чтобы за кого-то заступаться… наверно никогда. Мда, Воронцов. Рыцарь, твою мать… Диана тем временем продолжает порхать прохладными пальчиками по моему лицу. Быстро достаёт из аптечки ещё какую-то хрень, я даже не слежу какую, чем-то мажет мне нос, при этом не переставая на него дуть. — Так полегче? — Определённо. А можно ещё как в детстве поцеловать, где болит и тогда жизнь точно заиграет новыми красками. — Обойдётесь. И, кстати, хлоргексидин у вас тоже просроченный, так что за качество проведённых мной манипуляций я не ручаюсь, — отряхивает руки и убирает все баночки, скляночки и тюбики обратно в коробку с лекарствами. Взгляд невольно скользит по её телу. Мда. Глядя на фигуру рыжей, невольно возникает желание её откормить. Очень худая. Я бы даже сказал через меру.