Я помещаю казанок с пловом в середину стола и достаю стаканы. Чайник согрелся, поэтому я наливаю кипяток в заварочник и тоже ставлю на стол. – Вы меня извините, – неловко переминаюсь с ноги на ногу. – За что? – вскидывает брови мама Стаса. – Ну, за то, что приняла вас за домработницу. И заставила мыть полы… Мне так неловко. – Да бросьте, Диана, – отмахивается Ольга Андреевна. – Я же сама не стала вас разубеждать. Так что не берите в голову и давайте уже ужинать. Стас возвращается на кухню и весело мне подмигивает. За ужином чувство неловкости не проходит, хотя в целом ничего ужасного не происходит. Стас с матерью в основном общаются о своём. Из разговора я узнаю о том, как проходит беременность жены Глеба – это старший брат Стаса. Ещё узнаю, что у Ольги Андреевны проблемы со здоровьем, и Стас интересуется, выполняет ли она все рекомендации врача. Меня в разговоре практически не затрагивают. И я этому рада, потому что на нервах мне кое-как удаётся есть. Я постоянно ощущаю тошноту и, мне кажется, если меня сейчас вдруг спросят что-то, на что я не буду знать, как ответить, то меня стошнит прямо на собственную тарелку. Насаживаю кусок мяса на вилку и тяну в рот. Вот опять… Прикладываю ладонь к губам и бросаю напряжённый взгляд на Воронцова. – Всё нормально? – Да… – натянуто улыбаюсь. Надеюсь, выходит не слишком фальшиво. Нужно выйти в туалет и умыться, может, тогда мне полегчает. Как-то не хочется, чтобы меня вывернуло наизнанку при матери Стаса в первый день знакомства. – Я отлучусь на минутку. Поднимаюсь из-за стола и направляюсь в сторону туалета. Там включаю холодную воду и начинаю обтирать лицо и шею, делая короткие вдохи через нос и выдохи через рот. Вселенная надо мной издевается! За последние дни столько всего случилось, что моя нервная система просто не успевает подготовиться к очередному удару. Издевательство какое-то! Опускаю крышку унитаза и сажусь сверху, опустив голову между коленей. Вроде становится лучше, хотя спазмы в желудке ещё ощущаются. И всё же почему Ольга Андреевна сразу не призналась, кто она? Неужели хотела со стороны понаблюдать за «подружкой» сына? Или просто не хотела меня смущать? Да, господи, это неважно, Диана! Случилось то, что случилось. Поднимаюсь с унитаза, выключаю воду и смотрю на себя в зеркало. Бледня бледнёй. Кошмар, Ди. Но надо возвращаться. Я же не буду тут сидеть, пока мама Стаса не уйдёт домой. Открываю дверь туалета и делаю шаг в коридор, но замираю, когда слышу голоса на кухне. – Ты почему не предупреждаешь о том, что собираешься зайти в гости, мам? – Будет тебе, Стасик. Я сама как-то неожиданно решила зайти. Не злись. К тому же, если бы я вот так неожиданно не пришла, то не узнала бы, что ты живёшь с девушкой. – Мам, не начинай… – Что, не начинай! Ты раньше никогда не приводил никого в дом. Это так неожиданно. Кто она? У вас всё серьёзно? Она не слишком юная для тебя? Ты не думай, я не наседаю… – тараторит Ольга Андреевна. Стас её прерывает. – Мам, я разберусь и с её возрастом, и со всем остальным. Сейчас как-то не особо подходящий момент для разговора. Давай опустим детали. – Ну, как хочешь… Упрямый! Вечно из тебя слова не вытянешь! Я сильнее сжимаю пальцами ручку туалетной двери и прикусываю нижнюю губу. Не то что бы я хотела сейчас каких-то признаний от Стаса. Вроде «Мама, это Диана, и она ждёт от меня ребёнка». Может быть, я и сама не готова к подобному. Тем не менее, меня почему-то настораживает, что Воронцов совсем никак не поясняет матери, кто я и почему я здесь. С одной стороны, и правда, что у нас за отношения? Ну, я жду от него ребёнка. Но ведь Воронцов никогда не говорил, что я сама при этом что-то для него значу. Видеть во мне любовницу, и хотеть сохранить ребёнка, это вовсе не одно и то же с реальными чувствами к женщине. Сама я, возможно, никогда для него ничего значить не буду. И это почему-то так задевает меня внутри. Мне вдруг так хочется что-то значить… Я не знаю, почему так? – Диан, у тебя всё в порядке? – подпрыгиваю на месте от неожиданного вопроса Стаса. – Э-э-э-м, да… всё хорошо… Я выхожу, – кричу из коридора. Затем делаю глубокий вдох, прикрываю на миг глаза и сглатываю тугой ком в горле. Нужно закончить этот ужин. Глава 32 Глава 32 Всю ночь мне снится какая-то галиматья. Бессвязные картинки, которые я даже не могу скомпоновать во что-то хоть более-менее чёткое. Наверно поэтому, распахнув глаза, я чувствую себя настолько тяжёлой, словно вообще не ложилась. И да, до меня не сразу доходит, где я нахожусь. С трудом разлепив веки, поднимаюсь на постели и оглядываюсь. Несколько мгновений мой мозг пытается сопоставить факты и найти нужную информацию о моём местонахождении. Краснуха, карантин, беременность, дом Воронцова, ужин с мамой... Чёрт! Я рухаю обратно на подушку и закрываю лицо одеялом. Чуть слышно стону, тянусь к животу, пока ещё плоскому, затем переворачиваюсь и беру в руки телефон. Господи, шесть утра! Впрочем, хорошо, что я проснулась. Нужно потихоньку собираться. Из Зеленогорска до Питера ехать прилично, так что нечего налёживать бока. Тем более, через несколько месяцев они у меня и так сами вырастут. Вместе с животом… От этой мысли сердце моментально разгоняется и меня снова топит паника, которую я всё это время старательно в себе подавляю. Но она как сорняк — если пустила корни, то избавляться бесполезно. Вот и сейчас, стоит только на секунду представить себя через несколько месяцев с подросшим животом, как назойливые мысли начинают клевать мой мозг, словно стая оголодавших падальщиков. Как я, чёрт возьми, всё это объясню?! Пока что о моей беременности знает только Ева, но ещё максимум месяц-два и у меня начнёт расти живот. Что я тогда скажу людям? Миле, преподавателям в универе? А бабушке?! От мыслей о бабушке, нервы начинает ощутимо дёргать… Я знаю, что должна поговорить с ней. И чем раньше, тем лучше… но, чёрт! Не представляю, как это сделать… Проклятая совесть грызёт рёбра от мысли, что для неё я буду выглядеть, как моя мать номер два… Я не переживу, если прочитаю это в её глазах… Сжав пальцами виски, на мгновение зажмуриваюсь и мысленно приказываю себе успокоиться, после чего поднимаюсь с кровати и иду в душ. Наспех споласкиваюсь, умываюсь, затем возвращаюсь в комнату, чтобы одеться. В доме ещё тихо, значит, Воронцов пока спит. После вчерашнего ужина с мамой Воронцова я так вымоталась и морально, да и физически, ведь до этого убирала дома, что отключилась буквально сразу, как только за Ольгой Андреевной закрылась дверь. Точнее, она закрылась за ней и за Стасом, так как он, как я поняла, пошёл отвозить её до дома. Ливень к вечеру разыгрался не на шутку. Он и сейчас продолжает барабанить по окнам. В общем, уснула я до возвращения Стаса, так что даже не знаю, во сколько точно он вернулся. Снова выхожу из комнаты и плетусь на кухню. Включаю свет, нажимаю на кнопку возле окна — шторы раскрываются. Двор, освещённый уличными и садовыми фонарями, выглядит впечатляюще под стеной дождя. Я бы сейчас заварила чай и вышла на улицу, но осень поздняя, так что для таких утренних вылазок холодновато. Поэтому я просто включаю чайник, достаю из холодильника яйца с молоком и решаю приготовить омлет. За ужином вчера меня так и не стошнило. Вот крутяк — радоваться тому, что тебя не вырвало. Но когда мучает токсикоз, хочу заметить, что и такая мелочь, как возможность нормально поесть — настоящее счастье. Сейчас меня тоже не тошнит, кстати. И надеюсь не затошнит к тому моменту, как омлет будет готов.