Матерясь по-русски, выдернул оба, стараясь схватить их за острие. Благо, плотное плетение кольчуги и хороший поддоспешник смогли практически полностью погасить энергию удара. Острия болтов вошли в плоть всего сантиметра на два каждый. Для меня затянуть такую рану — раз плюнуть. Шлем Сперата был смят, как купюра после рук алкоголика. Я осторожно расстегнул ремешок и стянул шлем с подшлемником. Лицо Сперата пересекали несколько мелких порезов и гейские усики. Ну конечно же, он в своем новом любимом поясе!.. Не считая ужасных усиков и бородки, голова была в порядке. Но он был без сознания, и это заставило меня искать дальше. Если пропущу торчащий в спине кинжал, потрачу большую часть своего запаса маны, чтобы вытолкнуть лезвие из раны. А мне сегодня, похоже, мана ещё очень может пригодиться… Ноги изрезаны, но неглубоко. Ага, нашёл!.. Рана в боку. Если бы не кровь, пропитавшая поддоспешник насквозь, я бы и не заметил. Это ранение было нанесено чем-то вроде клевца. Лопнуло всего несколько колец, но из глубокой раны в районе печени текла и текла чёрная кровь. Я запустил руки под кольчугу на шее Сперата, добиваясь большего контакта с кожей, и пустил волну лечения, одновременно прислушиваясь к происходящему внутри его организма. К моему удовлетворению, удалось легко справиться, не особо потратившись. Никаких внутренних кровотечений, хватило того, что я срастил раневой канал в боку, по пути починив крупную артерию. Сперат всё равно ощущался очень слабым — видимо, потерял много крови. В этот момент мне в плечо что-то сильно ударило. Я посмотрел на разбившийся рядом о камни мостовой цветочный горшок и, взглянув наверх, увидел в окне женщину с на удивление злобным лицом, что-то выкрикивавшую мне визгливым голосом. И уже давно. Просто до этого я был занят, и не обращал на это внимания. Она схватила другой горшок, и запустила в меня. Я отскочил в сторону, и удар цветочного горшка по плечу пришёлся вскользь, но даже так, смягчённый поддоспешником и кольчугой, он вышел довольно болезненным. А если попадёт в голову, то боюсь, наложение рук тут уже будет бессильно… Мегера в окошке высунулась по пояс, примериваясь кинуть следующий горшок в Сперата. Но вместо этого дёрнулась, выронив горшок, и схватилась за толстый арбалетный болт в груди — вернее, за кончик его оперения, смотревшийся, словно брошка. В незащищённое бронёй тело эта короткая тяжёлая стрела входит почти целиком. Женщина, с застывшим на лице удивлённым выражением, вывалилась из окна, упав на мостовую неподалеку от Сперата. Изнутри дома раздались детские крики. А на улице вокруг меня появились долгобороды. — Лекарь! Там ещё раненые!.. И встань вон туда, раз без шлема! — рявкнул тот самый рыжий — похоже, главный в этом отряде. Параллельно он подавал знаки остальным, и бородачи даже в этом сумбуре умудрялись их отслеживать. Вперёд выдвинулись те, кто был в железе. Арбалетчики в кожаной броне держались позади. Сам рыжебородый с привычной небрежностью ударил бойком своей кирки в дверь. Толстая, стянутая широкими кожаными полосами из толстых деревянных брусков, дверь дома выдержала только четыре удара, и рыжебородый ввалился внутрь, а вслед за ним и мы все. В этом домике не было привычного внутреннего дворика со световым колодцем. Видимо, нехватка места на вершине гористого холма сказалась на архитектуре. Хотя комната на первом этаже оказалась достаточно просторной, чтобы вместить разом полтора десятка довольно объёмистых крепышей, и меня со Сператом. Столы и стулья тут же расшвыряли в стороны. Часть воинов ринулась наверх, а остальные оттащили моего оруженосца в сторону, положили на лавку, и остались с нами. Я не постеснялся затянуть ему раны полностью, так что перевязка не требовалась. Но меня беспокоило, что он до сих пор без сознания. Неожиданно из бокового арочного прохода нас атаковали несколько человек в шлемах, с маленькими кулачными щитами и короткими мечами в руках. В такой тесноте двуручные дрыны долгобородов — явно проигрышный вариант. Даже я не уверен, что смогу тут орудовать своим массивным мечом. Нужно в такие замесы брать с собой традиционное караэнское пыряло, какое было у Сперата. Пару раз на тренировках он показывал манеру боя горожан — налететь, связывая оружие противника, почти борцовским приемом сбить с ног или отбросить к стене, и пырнуть в живот. Проверенный жизнью стиль боя на узких улочках и в тесных помещениях. Даже не пытаясь вытащить свой меч, я огляделся по сторонам, выбирая удобную позицию, и ничего подходящего не нашёл. Зато убедился, что мои суждения о долгобородах оказались преждевременны. Легко принимая удары на толстые кольчуги и массивные шлемы, легко и небрежно перехватывая свои двуручные колотилки разными хватами, они совсем не боялись близкого боя в тесноте. Чентийцы получали неожиданные удары серединой древка в лицо, уколы в ноги шипом на конце, и сокрушительные апперкоты боевой частью в промежность. Вдобавок, бородачи умело пользовались своим низким центром тяжести и массивностью, раскидывая своих более высоких противников в стороны ударами плеча и головы. Буквально несколько движений, и закованные в железо долгобороды прут дальше, а орущих и стонущих от боли людей, оставшихся лежать на полу, деловито добивают кинжалами и одноручными кирками легковооружённые. Вот тебе и коротышки!.. Неудивительно, что их так боятся… Крайне опасный противник. — Лекаря наверх! И охранять! Раненых будем носить сюда! — раздался приказ рыжебородого. Приказал он всем, но крикнул вслух явно для того, чтобы услышал я. Ченти был застроен двух- и трёхэтажными домами буквально сплошняком. Узкие улочки со множеством поворотов полностью перекрывались сверху верхними этажами зданий, и напоминали больше коридоры в каком-то подземелье. А в некоторых местах это и было подземелье — из-за недостатка места городок не мог разрастаться в стороны, поэтому рос вверх и вниз. Всё это вместе превращало городок в настоящий многоуровневый лабиринт — для меня. Долгобороды же легко ориентировались в этом «человейнике». Чентийцы не приготовили никаких баррикад и ловушек — похоже, слишком полагались на свои стены и защищённое расположение. Что оказалось ошибкой. Инсубры не славились какой-то особенной боевой доблестью. Не больше, чем другие кланы долгобородов. И всё же в тесном бою лицом к лицу они показали полное превосходство над городским ополчением. Они сумели удержать захваченный участок стены и несколько домов рядом. Дождались, пока остальная армия очнётся, подтащит лестницы, и тоже войдёт в город. Больше всего бородачи потеряли от чентийских арбалетчиков. Чентийцы тоже сражались храбро. Двигаясь в тылу инсубров, я то и дело натыкался на следы ожесточённых схваток. К моему удивлению, в городке оказалось полно оружия. Не только у очень сносно вооружённых (для горожан) мужчин — кинжалов и мечей хватило даже на стариков и подростков. В одном месте, посреди разгромленной после схватки комнатушки, в груде трупов я разглядел изрубленные тела девушек, всё ещё сжимающих в руках боевые топорики. Это было удивительно с точки зрения Магна. Оружие — это дорого. Железо само по себе — дорогая штука. Средневековые технологии требуют много времени и людей. Сначала нужно добыть руду, выплавить из неё кусок железа с помощью кучи угля, нажжённого из кучи дерева, и только потом из этого куска, с помощью долгих и упорных манипуляций, что-то изготовить. Каждая из этих операций выполняется целой артелью. И тебе нужно заплатить и углежогу, и рудодобытчику столько, чтобы он мог прокормить не только себя, но и с десяток родственников. Я вспомнил, как однажды в институте историк нам рассказывал про археологические исследования русских городов, разорённых во время монгольского нашествия, и так и не восстановившихся. Там находили людей, видимо убитых на улице во время нападения — обычных горожан, пытавшихся бежать. И в руках у них были узелки с железками. Косы, ножи, топоры… Самое ценное… Магну было трудно ориентироваться в ценах для черни, но он знал, что корова в Караэне стоит, примерно, пять сольдо. А плохонький деревянный щит, обтянутый кожей, минимум три сольдо. Самое простое копьё, сделанное деревенским кузнецом, обойдется не меньше пяти сольдо. Но если корова — это нужная в хозяйстве вещь, этакий волшебный генномодифицированный заводик по производству белка и удобрений из всякой травы, то копьё — это бесполезная в хозяйстве штука. Корову можно ещё и зарезать, получив разом мясо и шкуру. В общем, корова — как однушка в Подмосковье — можно её сдавать, и кормиться, а можно продать, и получить сразу много ресурсов. Но если человек вместо квартиры покупает винтовку — это многое говорит о таком человеке… Чентийцы были слишком хорошо вооружены для мирных горожан. Думаю, если бы к ним в город ворвались наёмники Гонората, и уж тем более, ополчение Караэна, то чентийцы бы их точно вырезали. Они нападали неожиданно, старались обходить долгобородов сзади и с тыла. Стреляли через неприметные окна, двери, сверху и снизу. Горожане действовали решительно и отчаянно — и всё же почти всегда проигрывали. Бородачи успевали понять, что впереди засада, подставить под неожиданный налёт своих латников, оказаться в удобной для стрельбы позиции раньше. На их стороне было умение ориентироваться в таких лабиринтах… и тишина. Долгобороды очень редко обменивались гортанными криками. А люди постоянно что-то орали друг другу, выдавая себя. И всё же инсубры тоже несли потери. Я вылечил десятка полтора относительно лёгких ран, смог помочь паре тяжелораненых. И видел несколько трупов бородачей. Но это их не смущало. Штурмующие были упорны, сосредоточены, и хладнокровно жестоки. Добивали раненых, лежачих стариков скидывали с кровати, и убивали на полу, чтобы не испачкать постель. Не успевших убежать, взятых в плен жителей сразу же делили на четыре группы: женщин постарше заперли отдельно, безжалостно отнимая детей старше двух-трех лет у матерей, молодых мужчин основательно связывали и укладывали по углам, группами по двое-трое. В богатом доме выделили комнату побольше, и туда сгоняли молодых девушек. Детей собрали в каком-то подвале, и оставили даже без охраны. В какой-то момент наступление долгобородов упёрлось в замок в центре города. До стен замка из окон домов вокруг него, при желании, можно было дотянуться остриём алебарды, но всё-таки это был замок! Узкие бойницы, стены выше крыш домов, и единственные, окованные железом, массивные ворота, выходящие на крошечную площадь. Инсубры обложили замок со всех сторон, и стали медленно распространяться по застройке вокруг — ломая стены, если не могли найти проход. Я всё время боялся пожара. В такой тесноте это могло стать страшным оружием! Но ни те, ни другие, пока так и не решились на этот отчаянный шаг. Вскоре стало понятно — сопротивление в остальном городе сломлено. Ченийцы спрыгивали со стен, и разбегались, унося с собой скромные пожитки. Инсубры их не преследовали. Большая часть тех горожан, кто ещё был готов драться, собрались в замке, перебежав на его стены с крыш ближних домов по доскам. В это время меня нашел посланец от Ана, и попросил следовать за ним. Я уже израсходовал все свои запасы маны, поэтому смело оставил очередной импровизированный полевой госпиталь — остальные лекари тоже давно перешли на банальные иглы с нитками и перевязку — в этом я им ничем помочь не мог. А смотреть, как очередной бородач с распоротой кинжалом рукой, со скрежетом зубов улыбается, пока ему промывают винным уксусом рану, мне надоело. Раненые старались не показать вида, что им больно, и от этого мне становилось только хуже. Поэтому я двинулся вслед за гонцом даже с некоторым облегчением. Ан расположился в богатом доме. Из окна просматривалась крохотная площадь перед замковыми воротами, и даже уголок самих ворот. Окно было закрыто перевёрнутым на бок массивным столом. В столешнице торчало несколько арбалетных болтов — немое свидетельство того, что это была не лишняя предосторожность. Ан выглядел довольным, как большой бородатый кот, отнявший кусок мяса у собаки. — Они поспорили! — рявкнул он, увидев меня, не переставая делать руками знаки входящим и выходящим гонцам. Рядом с ним, кроме охраны, был только один из его свиты, тот самый, кто заговорил со мной первым, с седой бородой. Значит я угадал, это его самый близкий помощник… — Этот твой Лардо, подлый вор, сначала выиграл у Текка в кости свои доспехи и оружие. А потом и вино, что мы нашли на человеческой ферме. Они там напились под жарким солнцем, вместе с тем большим дураком. Текк стал злой, и сказал что все люди трусы. Вместо того, чтобы подраться, и доказать обратное, твой дурак с заколдованной женской бородкой, и этот сумасшедший вор пошли вдвоём штурмовать Ченти!.. Вместо пары зубов, они решили расстаться с жизнью! — Лардо мёртв? — уточнил я. — Нет, его подлатали лекари. Получил второй шрам на рожу. Стал даже не такой мерзкий, — снова захохотал Ан. — Значит, они взяли город вдвоём?.. — сделал логичный вывод я. — И сохранили зубы. — Ничего бы они не взяли, если бы не мои старатели, которые не растерялись, и пришли им на помощь! — разозлился Ан. — Замок всё ещё удерживают, — напомнил я. — Может, сразу позовем Сперата и Лардо?.. Без них твоим старателям опять придётся сидеть тут год! Дразнить Ана не следовало, но я получал от этого удовольствие. К тому же, хоть я и пытался дистанцироваться от происходящего, мой бэкграунд цивилизованного человека буквально требовал, чтобы я встал на сторону горожан. Умом-то я понимал, что в таких делах нет правых и виноватых, есть лишь степень глубины вины. А кто из сторон более жесток, ещё надо разобраться. Вполне возможно, что чентийцы, случись им захватить поселение инсубров, вырезали бы его подчистую. Однако эмоции побеждали голос разума. Мне было очень неприятно происходящее. И я отчаянно болел за людей. Седобородый в ответ на мои слова неожиданно рассмеялся. А вот Ан, наоборот, ожидаемо помрачнел. — Я приказал найти тебя, потому что тут бегает твоя девка, и путается под ногами. Приструни её, — и он махнул рукой в знакомом жесте. Я сдержанно кивнул, обозначая поклон, и отправился за провожатым. Через минуту на мне уже повисла Гвена. — Магник!.. Ты ранен⁈ Нет? А где Сперат?.. Живой?.. Хорошо, а то я за вас волновалась! — тут же затараторила она с девичьей непосредственностью. Впечатление немного портили мелкие брызги крови на её лице и одежде — как будто её кто-то из пульверизатора обработал — она была в мелкую-мелкую крапинку. И только её здоровенный шипастый меч был покрыт кровью почти целиком, и от него ощутимо смердело — опять кого-то располовинила в районе кишечника. Позади демоницы стояли Эфест с посохом, и угрюмым Кантамиром за спиной. Они сдержанно поклонились, только чуть глубже, чем я Ану минуту назад. Гвена подпрыгнула от нетерпения, и взмахнула мечом. — А можно, я в замке всех убью? — Для этого его сначала надо взять, — обтекаемо ответил я, не найдя в себе силы на прямой запрет. Слишком уж у неё было восторженно-просящее выражение лица. Как у ребенка, который давно хотел котёнка, и увидел, что родители принесли что-то похожее в руках. — С этим я могу помочь, — вмешался Эфест. И тут же добавил. — Если вы пожелаете. Глава 3 Вовремя Я стою прямо позади Ана, но он меня упорно не замечает. Вернее, замечает, но ему не до меня. Он командует штурмом замка, который застрял на пути у его армии, как кость в прямой кишке. Долгобороды просачиваются по сторонам, обходя это неожиданное препятствие. В общем, процесс идёт… Но им больно и трудно. Этот наскоро организованный штурм рассчитан больше на внезапность. Пример с выходкой Сперата и Лардо подарил ложную надежду, что удачное стечение обстоятельств повторится. На крохотной площади перед замковыми воротами кипит бой. Долгобороды, укрываясь за штурмовыми щитами, пытаются разжечь у ворот костёр. Эти конструкции, наспех сделанные из мебели, досок и балок из разобранных домов, можно назвать щитами лишь условно. Больше похоже на баррикады. Арбалетные болты то и дело находят в них путь. По замыслу осаждающих, от разведённого костра должно загореться дерево замковых ворот, и их можно будет легко разрушить. Это сомнительная идея — я бы на месте обороняющихся уже начал закладывать ворота изнутри камнями. Да и створки наверняка будут поливать водой, и быстро они не сгорят. Пока «штурмовая группа» возится у ворот, в них стреляют из арбалетов, кидают сверху камни и поливают пока только оскорблениями. В угловой башне, похоже, сидит огневик. Сквозь узкую бойницу то и дело вырывается крохотная, созданная из огня птичка. Закладывая лихие виражи, этот снаряд врезается в импровизированную защиту долгобородов, явно не добавляя им веселья. Я терпеливо жду. Когда раненых среди штурмующих стало слишком много, бородачи отступили. Куча хвороста, тряпок и мусора, наваленная ими у ворот замка, начинает медленно разгораться. И тут в своде сверху открывается потайное окошко, закрытое до этого деревянной пробкой, выкрашенной под камень. Окошко размером с ладонь, видимо, задумано как бойница для стрелка или стихийника. Но сейчас из него льется струя воды, и успешно заливает с таким трудом разожжённый костер, уничтожая все усилия долгобородов. Ещё несколько отвлекающих атак предприняты одновременно с разных сторон на другом уровне. Попытки перекинуть с крыш близлежащих домов наспех сколоченные мостки легко отбиты. С тяжёлыми потерями со стороны штурмующих — много раненых, несколько убитых. — Думаю, там не меньше четырёх всадников, — тихо говорит мне седобородый. «Всадники» — это рыцари, обладающие магией. Так их почему-то принято называть у долгобородов. — И не меньше тридцати вооружённых мужчин. Они уже сделали вылазку через потайной ход… Им повезло. — Удержите город, если не возьмете замок? — тихо спросил я. Седобородый долго думал. А потом решительно сказал: — Возьмём! Тем временем приносят ещё какие-то новости. Гонец в изрубленных кожаных доспехах и ранен — рука на перевязи, шлема нет. Он принес явно неприятные новости. Ан скрипит зубами и бьёт в стену кулаком. Я расцениваю это, как сигнал себе к действию, и начинаю: — Я могу взять замок. Сейчас. Сходу. Дай мне две сотни… — Иди в отхожую штольню, и нырни, — крайне недипломатично огрызается Ан. Я сдерживаюсь, пережидаю его всплеск негодования, и спокойно продолжаю: — Но у меня будет условие. Это уже другое дело. Ан быстро переключается на конструктивный диалог, и оборачивается ко мне, сощурив глаза. Раз я выдвигаю условия, значит, я уверен, что у меня есть шансы на успех. В конечном итоге, искусство управлять состоит в том, чтобы пообещать людям желаемое, и заставить их делать необходимое. Внезапно в забаррикадированное окно влетает огненная птичка. Пролетает между деревянным столом и стеной впритирку, чиркнув по камню. Всех осыпает веер искр, а потом она вспыхивает и гаснет на острие моего меча. Я среагировал раньше остальных. Произошедшее заставило Ана удивлённо расширить глаза. Да, я очень быстр. У него ещё не было возможности узнать это. Он тут же поудобнее перехватывает боевую лопату, и сверлит меня пытливым взглядом. — Я не отдам тебе замок, — наконец, говорит он. — Ченти должен стать твердыней Инсубров. Весь! Я киваю. Это понятно. Это их выход к торговым путям. А замок — логичное требование для таких, как я. Замки и земли — как колонны, на которых покоится могущество Великих Семей. Не глядя, вкладываю меч в ножны, и говорю: — Даже если вы захватите город, вам ещё предстоит его удержать… — Через полгода эта скала станет неприступной, как… Как любая твердыня Инсубров! — перебивает меня Ан. Он, конечно, прав. Наверняка бородачи усилят стены, перестроят сам город, накопают под ним тоннелей… Вот только, если бы их твердыни были так уж неприступны, это они жили бы на равнине, а не люди. Осада, долгая, нудная — вот рецепт против неприступных стен. Ан это знает, и я это знаю, все это знают. Но он должен был это сказать. Просто ещё одна обязанность лидера, это постоянно повторять ложь, и этим не дать задушить надежду на успех. — Когда вернусь в Караэн, и займу место, принадлежащее мне по праву, я узаконю этот захват, — говорю я. Ан машинально тянется рукой, чтобы погладить бороду, но толстая перчатка скользит по стальной чешуе, закрывающей ему грудь. — И тогда посягательство на Инсубров, и на Ченти, который будет их по праву, станет посягательством и на Караэн, — добавляю я. Ан, наконец, говорит: — Зачем тебе это? — Я задумал большие перемены, которые многим не понравятся. Мне потребуются те, на кого можно опереться, — говорю я многозначительно. — Нет! — практически без раздумий отвечает Ан. — Вы, люди — лживы и двуличны. Ваши слова переменчивы, как ветер. Ваша подлость тем страшнее, что вы часто сами верите в свою ложь. Я могу пообещать тебе только одну битву. Когда ты, или твой род, будешь нуждаться в помощи, клан Инсубров придёт на помощь. Но лишь единожды. И больше между нам не будет никаких… — Если ты не веришь людям, то сделаем иначе, — перебил я его. — Я дам трём сотням из твоего народа право голоса. Вы будете выбирать судей и городской совет Караэна. Отвергать и утверждать законы. Принимать и отказывать в решениях города. Я хочу дать такие права каждому, кто бился у канала. Замолкаю. Я только что пообещал долгобороду то, от чего он отказался. Долгие политические дрязги, подлость и предательство длиною в поколения. И компромисс, гарантированно отличающийся от того результата, который бы хотелось его клану. Жаль, что он не знает красивых слов «демократия», «свобода слова», и прочих. Так было бы легче его обмануть. — Ты говоришь о Серебряной Книге? — выдает он неожиданную осведомленность. — О ней многие говорят… Вся долина. Пока ты обещаешь только послабления в торговле и поборах. Хотя люди надеются, что это только начало. Видимо, их надежды оправданы. Ан снова погладил броню прикрывающую бороду, и выжидающе посмотрел на меня, ожидая подтверждения. Я не стал его разочаровывать, хотя превращение списка граждан, пользующихся определёнными послаблениями, в парламент я планировал провернуть сильно позже. Иногда нужно просто седлать волну, если она несёт тебя в нужную сторону. Я уверенно киваю, и веско говорю: — Да. Но я смогу осуществить это, только если проживу достаточно долго. Замок, Ченти, и три сотни голосов в Караэне. Ан глянул в сторону своих советников. Они что-то быстро показывают ему жестами, не переставая с подозрением коситься на меня. Конечно, они согласятся. Я обещаю им больше, чем временный союз. Даже шанс на то, чтобы стать хоть в чём-то частью чего-то такого большого и богатого, как Караэн, заслуживает почти любого риска. Похоже, они уже думали об этом, потому что Ан выдает явно заготовленные условия: — Пяти сотням. И мы будем охранять тебя, Золотой Змей, до тех пор, пока ты держишь обещание. И мы не станем делать это бесплатно. Тебе придётся платить… — Ан стрельнул глазами на седобородого. Тот что-то показал на пальцах. — Три сольдо старателю и пять сольдо воину. В месяц. И бочонок пива в неделю на одну бороду. Это правильная цена. А теперь исполняй обещанное. Дай мне этот замок. — Сначала дай мне две сотни своих воинов, — я не сдержал улыбки, отвечая. Цена была выше, чем у обычных наёмников. Зато и перекупить долгобородов будет намного труднее. — Ты же не думал, что я буду брать замок один? Это Ана расстроило.