— Отлично, — выкидываю окурок и открываю дверь. — Поехали. — Куда? — В ресторан. Сергея помянем заодно. — А… эм. — Ник переминается с ноги на ногу. — Какие-то проблемы? — удивленно смотрю на него. — Нет, все нормально. *** Пока ждем заказ, я проверяю звонки и сообщения. Из больницы ничего нет. Чуть позже сам наберу Грехову. Опять. Неужели со вчерашнего дня совсем никаких изменений? А вдруг Алла вообще не придет в себя? Недовольно выдыхаю и расстегиваю пару верхних пуговиц на рубашке. Душно мне и тесно. Хочется на свободу. Дышать и не чувствовать давящей тяжести в груди. Отпиваю несколько жадных глотков воды, чтобы смыть горечь, откидываюсь на спинку дивана и утыкаюсь в изучение медицинской карты Аллы. Наверстываю упущенное. Внимательно скольжу по строчкам и концентрируюсь на малейших деталях. Моя специализация далека от гинекологии, но теорию я понимаю, и то, что вижу, мне сильно не нравится. — С каких пор гестоз стал «ничего страшного»? — возмущенно смотрю на Николая. Это вообще-то серьезное заболевание, тянущее за собой большие проблемы. Тот лишь разводит руками. — Мне так сказали в роддоме. — Кто сказал? — начинаю раздражаться, но в первую очередь на себя. — Контакты врача мне дай. Это халатность? Или я параною? — Да я не запомнил. — Ник неопределенно пожимает плечами. — Ладно, — звучно припечатываю ладонь к столу и встаю. Хочешь что-то сделать — сделай это сам. Кидаю на стол несколько купюр и одеваюсь. — Ты куда? — удивленно спрашивает Николай. — Информацию получать. — Я с тобой. Спустя несколько часов курю в машине, жду Ника и перевариваю все, что удалось выяснить. Во-первых, ДНК тест подтвердил отцовство Сергея. Не знаю, рад я этому или наоборот. Наверное, мне было бы проще, если бы дочь Аллы оказалась не от брата. Но по сути уже ничего не меняет. Я впрягся в эту историю и назад уже не поверну. Во-вторых, беременность Аллы протекала очень сложно. Это подтвердили ее гинеколог в женской консультации и врач в роддоме, где она лежала. Давление, низкий гемоглобин, анемия. Какого хера ничего не предпринималось, чтобы улучшить состояние? Что за дебилы вокруг? Бесплатная медицина катится в тартарары. И брат мне ничего не рассказывал. Не знал? Скорее, не хотел знать или специально подставлял Аллу под каток моего раздражения. Для чего? Должен же быть какой-то здравый смысл? Сложно в это поверить, но я почему-то уже ничему не удивляюсь. — Назар, прости. — Николай садится в машину. — Я не знал… Небрежно отмахиваюсь. Мне его оправдания нахрен не нужны, дрова уже наломаны. — Я сам виноват, — тихо говорю и смотрю прямо перед собой. — Должен был лично все изучить. Должен был, но не стал. Малодушно абстрагировался от этой истории и минимизировал соприкосновения. Да просто побоялся, что не справлюсь со своими демонами и присвою женщину брата. Не знаю, насколько был прав тогда, а сейчас и подавно. — Что теперь будет? — Надеюсь, ничего, — небрежно дергаю плечами и выбрасываю окурок в окно. — Придет в себя и будет жить долго и счастливо. — А ты? — А я… — откидываюсь на спинку и растираю лицо ладонями. — Хер его знает. — Ты решил забрать ребенка? — спрашивает прямо, и я не вижу смысла скрывать. — Это даже не обсуждается, — поджимаю губы. — Девочка будет жить со мной. Не могу себе объяснить мотив этого поступка. А может, и не хочу. Я всю жизнь бежал от семьи и привязанностей, а сейчас интуитивно хочу попробовать вырастить что-то в душе. Девочка ни в чем не будет нуждаться, а со временем станет моей наследницей. Я так решил, и так будет. — А Алла? — Вопрос Николая ставит в тупик. — Как же все сложно, — выдыхаю я и смотрю в потолок. На самом деле все просто. Но это «просто» только для меня. Я не знаю, как поступить, чтобы всем было хорошо. Точнее, знаю, но это тяжелый путь для меня. По минному полю буквально. — Ты представляешь, что с ней будет, когда она придет в себя и узнает про ребенка? Ник беспощадно добивает меня и давит на совесть. Я представляю и всеми силами пытаюсь что-то придумать. — Я нашел выход, — стискиваю зубы и решительно смотрю перед собой. — Он только один… Глава 27. Алла Я присутствую в своем теле, но не могу им управлять. Будто нахожусь под прозрачным колпаком. Вроде и здесь, а вроде и где-то далеко. Мое путешествие по кулуарам сознания не имеет конечной точки. Я вообще не знаю, куда иду и зачем. Пока не начинаю слышать мерный писк. С каждым шагом он становится все громче и громче. Слышу его словно сквозь вату и иду на звук. Выбираюсь из темного лабиринта на свет божий. Приоткрываю глаза и сразу зажмуриваюсь от яркой вспышки. Глаза жжет и неприятно щиплет. Дышу глубоко и часто, прислушиваясь к своим ощущениям. Голова тяжелая, а тело ватное. Я его почти не чувствую и не могу пошевелить ни одной из конечностей. Внутри накатывает волна паники, а пульс учащается. — Вы меня слышите? — звучит женский голос, и перед глазами щелкают пальцы. — Егор Дмитриевич, ваша пациентка очнулась. Девушка сбегает, бросая меня на съедение страхам. Благо ненадолго. Спустя несколько секунд в палате становится шумно и оживленно. Вокруг толпятся то ли врачи, то ли медсестры. Никак не получается сфокусироваться. Со всех сторон что-то измеряют, берут анализы, тихо переговариваются между собой, словно не замечая меня. Терпеливо жду, когда закончится эта вакханалия. — Меня зовут Егор Дмитриевич. Как вы себя чувствуете? — Молодой доктор склоняется надо мной, светит фонариком в глаза и пальцем измеряет пульс на запястье. Что-то записывает в карту и сверяется с монитором. С трудом сглатываю и прислушиваюсь к организму. — Я. Себя. Чувствую, — тщательно выговариваю каждое слово. — Вы правы. В такой ситуации это уже много. — Врач тепло улыбается. — Вы молодец, настоящий боец. Губы сами по себе расплываются в ответной улыбке. Такой позитивный этот Егор. Даже удивительно. — Что-то болит? — Он мельком осматривает мое тело, словно проверяет, все ли на месте. — Я не знаю. Вкладывает свою ладонь в мою руку. — Сожмите максимально сильно. Послушно исполняю и стискиваю. — Хорошо. Теперь вторую. Проделываю то же самое. Егор Дмитриевич отгибает простыню в ногах и что-то делает. Я не вижу что. — Так чувствуете? Прислушиваюсь к своему телу. Никакой реакции. — Нет. — А так? — Нет, — перехватываю его обеспокоенный взгляд. — Что-то не так? Он невозмутимо качает головой. — Пока все в пределах допустимого.