– Так наша госпожа совсем зачахнет. Того и гляди самоубьется… – говорила кухарка, колдуя над большим сочным куском мяса. – Такая как она не самоубьется. Ну, разве что из вредности, – отвечал ей кучер. Граф видел, что творится с женой. Сам он почти не оставался в особняке. Уезжал и играл, проигрывая огромные суммы. А если и был дома, то закрывался в кабинете и пил всю ночь. После одной из таких бессонных ночей, отданных в жертву Бахусу, он услышал крики внизу. Вышел посмотреть и ужаснулся. Его жена избивала служаку плетью для собак. Та рыдала, упав на пол и умоляя о пощаде. Вся спина девушки была в крови, сочившейся сквозь ткань платья. Граф быстро сбежал по ступенькам и выхватил у графини плеть. – Хватит, вы ее убьете! – Тварь, пошла вон, – вскричала мадам де Куси. – И учись подавать шоколад аккуратно! Видимо девушка опрокинула на платье графиня чашку с шоколадом, когда подавала ей лакомство. – Как бы я хотела также избить вас и эту похотливую суку! – заявила вдруг Анна, повернувшись к мужу и посмотрев ему прямо в глаза. Это была не его супруга, а какая-то разъяренная фурия. … Письмо, адресованное Винтеру, все-таки обнаружилось в кабинете графа. Он оставил его на столе, собираясь в тот же день послать в Англию доверенного человека. Арман сидел в гостиной и разбирал почту, когда графиня тихо вошла, молча показала ему конверт и демонстративно поднесла его к свече. Письмо запылало. Женщина бросила его на поднос и наблюдала, как оно превращается в пепел. – И чего вы этим добились? – холодно спросил граф. – Вы можете заниматься политическими интригами сколько угодно. Надеюсь, это однажды приведет к тому, что вы станете на голову короче… Но помогать Карлу да еще и вступать в переписку моим кузеном я вам не дам. – Что за чушь вы несете… – вздохнул де Куси. – Я слышала все, что предлагал вам сначала ваш хитрый друг, а потом ваша с ним общая любовница. – Может, хватит уже, в конце концов? Она мне не любовница! Графиня смотрела на него холодным и каким-то пустым взглядом. – Неужели мужчинам нравится делить между собой женщину, как будто лошадь или вещь… – проговорила она, глядя в пустоту. Граф поднялся, бледный и словно окаменевший, так напряжено было его тело. – У меня никогда не было отношений с герцогиней де Кардона, – чеканя каждое слово, произнес он. – Может, вы просто не помните? Вы же столько пьете, – ответила графиня, передернув плечами. – Как вы вообще смеете мне говорить подобные вещи? И зачем он пытался ей что-то доказать? Сам не знал. Просто не отдавал себе отчет в том, насколько его поразила эта ее боль, которую Анна и не пыталась скрыть. Не думал, что настолько для нее важен… Особенно теперь. Граф шагнул к жене и склонился, внимательно глядя ей в глаза. Что он для нее? Возможность быть сиятельной дамой? Заказывать новые платья у самого дорого портного Мадрида, а шоколад – у лучшей в городе кондитерской? Граф всегда был искренне уверен, что именно все это держит ее рядом с ним. Ну еще, безусловно, дети. Никогда в глубине души не верил ни в какую любовь. А она, оказывается, страдала… Или все-таки умело притворялась, лицемерила? Куси стряхнул с себя все эти мысли, и спокойно взял со столика несколько писем. – Кстати, мы приглашены на бал-маскарад во дворец, – он показал жене красивый, украшенный вензелями конверт. – Я не поеду. – Не самое лучшее решение. Надо ехать. – С таким лицом? Граф вдруг снова подошел, взял ее за подбородок, приподняв лицо и повернув к свету. Графиня смотрела в сторону, чтобы не встречаться с ним глазами. След от его пощечины еще не прошел. У мадам де Куси была разбита губа, а ближе к подбородку виднелся синеватый след. – До бала заживет, – бросил Арман равнодушно. Графиня же вдруг, к своему ужасу, почувствовала, как от его прикосновения ее тело затрепетало, как бывало раньше, в самом начале их отношений. Лицо женщины вспыхнуло. Она опустила голову и быстро покинула гостиную. На бал-маскарад в королевском дворце, назначенный на день, предшествующий отъезду из Мадрида семьи де Куси, графиня не приехала. Граф, уже больше часа вынужден был отвечать на вопросы любопытствующих, где же его очаровательная супруга. Даже сам король, когда француз засвидетельствовал ему свое почтение, не преминул спросить, почему сеньора де Куси пренебрегла его приглашением. Граф чувствовал себя в глупом положении. И обещал себе, что не оставит этот очередной позорящий его поступок безнаказанным. Дело в том, что накануне вечером графиня укатила в свой арендованный особняк якобы затем, чтобы проконтролировать, как ее вещи пакуют к отъезду. Арман предупредил жену, что на балу она должна присутствовать во что бы то ни стало. Не будь этот ее особняк так далеко от дворца, он бы поехал туда и собственноручно приволок Анну сюда, пусть даже силой. Гости в удивительных костюмах всех цветов радуги, роскошных и безумно дорогих, украшенных разнообразными бантами, лентами, камнями, расшитых золотом и серебром, сновали мимо него. Но Арману не было ни до кого дела. Хотелось скорее уехать отсюда. Несмотря на суровость церковных установок в католической Испании, маскарады при дворе всегда отличались особой пышностью. Костюмы и маски скрывали социальные различия и уравнивали всех на время праздника. Вельможа мог появиться в костюме нищего, простая фрейлина – переодеться в королеву. Это был мир, где нет никаких преград и все то, что невозможно в реальной жизни, допустимо в мире масок. Во время карнавала ничего не казалось безрассудным. Благородная дама в маске могла подарить свою ласку простому солдату, и после этого не чувствовать себя опозоренной или униженной. Иначе говоря, под маской можно было стать кем-то другим, примерить на себя любую роль… – И где графиня? – спросил сеньор в костюме Скарамуша*. Граф узнал Анри. – Понятия не имею и надеюсь, она не рискнет сегодня попадаться мне на глаза. Проигнорировать приглашение короля… – Арман сжал кружево на рукаве, едва не порвав его. По правильным чертам его лица пробежала хмурая тень. Друзья не видели, откуда появилась дама в великолепном голубом бархатном платье, верх которого сделан в стиле французского воинского мундира, в маске, украшенной драгоценными камнями, и в треуголке. На лиф ее платья была прикреплена отделанная камнями и расшитая серебром перевязь, удерживающая декоративную маленькую шпагу. Красавица присела в глубоком реверансе перед королем. Когда она поднялась, Филипп провел кончиками пальцев по контуру перевязи, словно невзначай касаясь полукружий груди незнакомки, мимолетным движением лаская ее кожу. – В каком вы звании, храбрый солдат? – спросил испанский монарх. – Какое вы изволите мне пожаловать, ваше величество. – Вы достойны маршальского жезла! Если бы все солдаты в армиях были так очаровательны, думаю, войн никогда бы не было, – улыбнулся Филипп. – Ну, кроме сражений на ложе любви… Король хлопнул в ладоши, повернувшись к музыкантам. Объявили танец, в котором должен был принимать участие сам монарх. Филипп лично пригласил дворян, которые вместе с ним и королевой исполнят кадриль. Заиграла музыка. Арман де Куси, тоже вынужденный участвовать в этом танце, без особого энтузиазма подал руку своей даме. Пары во главе с монаршим семейством вышли на кадриль. Когда в вихре танца незнакомка в голубом платье оказалась рядом с ним и, согласно правилам, сменила его предыдущую партнершу, граф подал ей руку, повел в танце, и вдруг заметил, как лукаво сверкнули ее глаза под маской. Только тут он обратил внимание на то, что у дамы были светлые волосы, убранные в прическу, которую скрывала черная треуголка. В следующем круге незнакомка в голубом уже должна была танцевать с другим. Но потом она опять вернулась к графу. Не упускавший ее из виду и внимательно наблюдавший за ней Арман уже узнал супругу. Привычным движением он обнял за талию и привлек ее к себе, как того требовал танец. Но это первое прикосновение, первое соединение их тел после долгой разлуки она запомнила на всю жизнь. Граф хотел что-то сказать, но графиня изящным движением предупредила это, коснувшись пальчиком его губ. Музыка продолжала дарить им волшебство маскарада – самого изысканного, таинственного и… порочного развлечения дворян. Но до сознания графиня сейчас доходило только ощущение его руки на ее талии. Ее пронзило желание настолько сильное и острое, что по телу прошла дрожь. От густого аромата духов у нее кружилась голова. Анна посмотрела на мужа и увидела в его глазах, что он все понял. Граф мягко сжимал ее тонкие пальчики в своей руке, кружил ее, поднимал над полом, и вот они уже стремительно несутся рядом рука об руку… Все смотрели на них и любовались. Его рука сжимала ее ладонь, она была такая сильная, он сам был так близко. Когда кадриль завершилась и пары разошлись, граф с насмешливо-вызывающим видом посмотрел прямо в глаза супруги. Она не очень уверенно ответила на этот взгляд. В ее душе бушевали самые противоречивые чувства. – Как я понял, графиня хоть и с опозданием, но явилась на праздник, – отметил снова возникший рядом Скарамуш. – Да еще и в таком платье… Это что-то значит? Какой-то вызов? Объявление войны? Граф пожал плечами, неотрывно глядя на то, как его супруга кокетничает с сеньором в маске Ковьелло**. А ведь всего лишь несколько мгновений назад он почти не обращал внимания на то, что происходит вокруг… – Сегодня столько итальянских персонажей, – задумчиво констатировал де Куси. Сам граф выбрал для себя костюм, напоминающий Капитана***, только черный. Итальянцы не любили испанцев за военную агрессию в отношении их страны, и потому всячески высмеивали испанских военных. В самой же Испании на это смотрели сквозь пальцы. На карнавалах испанские маски пользовались большим успехом. За весь вечер граф и графиня станцевали еще несколько танцев, так и не обмолвившись ни словом. Что-то нереальное, чудесное было в этом вечере для них обоих. Графу казалось, что он снова опьянен своей супругой. Вдруг захотелось забыть обо всем, увести ее отсюда, заключить в объятья. Что за наваждение… Когда Анна исчезла из поля его зрения, Арман упорно искал ее взглядом в толпе. Потом спросил у кого-то. – Дама в голубом платье, похожем на военную форму французских солдат? Я видел, как она садилась в карету. Граф направился к его величеству, выразил свое почтение и сообщил, что уже уезжает. Приехав сюда абсолютно без настроения, к концу вечера все-таки он был доволен собой. Арман изящно извинился перед всеми за опоздание и скорый отъезд своей супруги, был безупречно вежлив с дамами и в меру грубоват с мужчинами, и улыбался всем и вся. _______________________________ * Скарамучча – персонаж-маска итальянской комедии дель арте. Во Франции этого персонажа зовут Скарамуш. Маска Скарамуччи – это хвастливый вояка, любит браниться, но как только дело доходит до драки, он трусливо сбегает или, если не успеет сбежать, неизменно будет битым. ** Ковьелло – персонаж-маска итальянской комедии дель арте. Маска красного цвета, с длинным, похожим на клюв носом; часто носит очки. Сформировалась к концу XVI в. и была типичной для Южной Италии. Попытка перенести её на север оказалась неудачной, т.к. потеряла свою узнаваемость и южный темперамент; сохранив лишь внешнюю форму маска стала бесстыдной и непристойной. Однако, неожиданное развитие она получила во Франции. *** Капитан – персонаж итальянской комедии дель арте, тип военного авантюриста. Носил несколько карикатурный военный костюм испанского покроя. Человек играющий Капитана, выступал без маски. Для данного персонажа характерно холодное высокомерие, жадность, жестокость, чопорность и бахвальство. *** На улице послышался стук лошадиных подков. Колеса кареты с грохотом прокатились по каменной мостовой. От герцогини де Кардона не ускользнуло, как граф де Куси бросил короткий взгляд в окно, даже невольно сделав шаг, чтобы лучше видеть все, что происходит снаружи. В свете, льющимся из окон, было видно, как мимо ворот проехал экипаж, запряженный четверкой лошадей. Граф опустил глаза, машинально проводя рукой по скулам и подбородку. В гостиной дома де Куси было очень уютно. Трепетали свечи в канделябрах, и от этого на картинах и щитах, развешенных на стенах, плясали тени. Вся комната, казалось, насквозь пропиталась запахом духов герцогини. Граф только вернулся с бала. Дернул же черт пригласить Анри… Арман не думал, что тот предложит заехать за герцогиней. Куси снова посмотрел в окно. Там было тихо и пусто. Даже одиноких прохожих, или пьяниц, бредших домой после попойки, не было видно. Украдкой наблюдавшая за графом мадам Кардона явно была раздражена. – А я вам говорил, дорогой друг, что пишу поэму? – Нет, не говорили, – ответил Арман. – О, это будет шедевр, – вставила Бланка. – Стоит почитать. – Поэма по мотивам эпоса Гомера. Про Троянскую войну, – принялся рассказывать аббат, совершенно не замечая напряжение, царившего в комнате. А быть может, делая вид, что не замечает. – Хотите, зачитаю отрывок? – предложил Анри.