– Вы ее убили, потому что думали, что настоящий Никитин вышел на свободу и вы сможете свалить эту смерть на него. – Угадали. Но мне повезло, никто даже не подумал, что старуха не своей смертью померла. – А вот с Никитиным получился облом. Он в тюрьме еще на три месяца задержался. – Пришлось и мне подождать. Но ничего, я много ждал, мог и еще чуток потерпеть. Пока что я к своей конкурентке приглядывался. Ирочку ее приемные родители здорово избаловали, это я сразу понял. И еще понял, что ее муж может мне стать лучшим другом. Мы с ним быстро нашли общий язык. Рассказал я ему про свою стерву супругу, выдумка чистой воды, но парень поверил. А потом я ему подсказал, как ее проучить можно, чтобы она шелковой стала. Валера быстро мою идею подхватил. Достала его Ируська своими капризами и требованиями. На все Валера уже готов был, чтобы супругу приструнить. Своими руками машину Иркину испортил, чтобы я на другое утро мог бы за ней на угнанной машинке прикатить и мою доченьку на ней увезти. Местечко укромное у меня для нее уже приготовлено было. Жаль, что Валера – муж ее – плохо себя вести стал. Запаниковал, обещал в полицию пойти. Я хоть и велел ему сидеть тихо и не рыпаться, мол, Ирусик его – тяжелый случай, с ней дольше поработать нужно, но все равно я понимал, что долго убеждать его у меня не получится. Нужно от парня избавляться. – И вы дали ему своих капелек? – В водку подмешал. Но выдохлись они, похоже, не так хорошо действуют. Выжил Валера, досада такая. – Но он не единственная ваша жертва в этом деле. – Были и другие. – Кроме Нины Одинцовой и ее дочери Юлии, кто еще? – Сеструха Никитина. – Ее-то зачем? – А наследница! Детей у него не было, жены и родителей тоже, а вот сестра была. От нее нужно было избавиться, а то она ушлая бабенка, начала бы к моему богатству подбираться. Знаю я таких. – Что Женю Никитину устранили – это понятно. Но насчет того, что у Никитина не было жены, тут вы ошиблись. – Ну, когда-то была у него жена, все та же тещенька моя Нинка Одинцова, так я своими руками Никитина вдовцом сделал. Он меня еще поблагодарить должен. – После Нины он женился еще раз. – Это когда же он успел? Януш выглядел озадаченным. – Только из тюрьмы вышел и уже женился? Или он еще в тюрьме бабу себе подыскал? Да нет, у меня стукачи на той зоне имелись. Они для меня за Никитиным приглядывали. Если бы Дима женился, то мне бы сообщили. – Женился он уже после освобождения. – Что же, дело такое, Дима всегда бабам нравился. У меня тоже проблем с любовью бабской нет, только не нужна мне их любовь. На что она мне? А Дима к бабам ласковый всегда был. Значит, охмурил какую-то кралю? Надо же, чуть было все дело мне не запорол. Впрочем, теперь это уже не важно, хотя и обидно. – Это все ваши жертвы? Или был кто-то еще? – На примете много кого держал. Не успел просто. Да вот хотя бы взять, возле приемных родителей Иркиных я тоже крутился какое-то время. Собаку свою Томаса, рыжего бездельника, для сближения с ними не пожалел. Думал, что приду к ним, вроде как хозяин найденной ими собаки, да перехитрили они меня. Уехали прежде, чем я к ним в гости добрался. Добрые люди мне сказали, что в Таиланд эти граждане лететь собрались. Ну, а туда, в Таиланд, мне за ними не полететь было. Ничего, я терпеливый, подождал бы, пока вернутся. Никуда бы они от меня не делись. Томаса вот только жалко. – Томас? Это ваш пес? – Да, рыжий разбойник. И впервые с самого начала разговора в голосе Януша проскользнули человеческие нотки, даже что-то похожее ни нежность. – Никогда у меня собаки не было, – произнес Януш совсем другим голосом. – Я этого Томаса в приюте и брать-то не хотел. Но эта дура из приюта буквально навязала мне собаку. Увидела, что у меня полпальца нет, и давай причитать, что у нее собака есть, у которой такая же травма лапы. Ну, где там у Томаса лапа без пальца, я не увидел, по-моему, отлично его врачи заштопали. Но пес он оказался славный. Я с людьми легко расстаюсь, а вот Томаса когда оставил, так что-то вот тут затрещало. И Януш указал на левую сторону груди, где у всех нормальных людей располагается сердце, ну, а у него, видимо, был кусок деревяшки. Что касается супружеской четы Скрябиных, то им здорово повезло, тут уж сказать нечего. А то выпили бы капелек, как все остальные, и были бы сейчас в морге или в реанимации. А у следователя был наготове уже следующий вопрос: – Мы сейчас с вами говорили лишь о той части наследников владения на Озерной, десять, которая шла по линии Нины Одинцовой. Но ведь были еще дети Аристарха Кулагина. И они тоже наследники имущества. – Четверо у него детей было, – кивнул головой Януш. – Две дочери, двое сыновей. – Сыновья тоже с вашей помощью скончались? – Нет, их водка доконала. А дочки у меня, да, на примете имелись. Ирка и Надька. Скрывать не стану, подумывал я о них. Но очень уж мизерная их доля была от общей добычи, даже не был я уверен, что стоит с ними мараться. Про то, где может находиться шкатулка, они все равно ничего не знали. Я узнавал. Они не меньше моего хотели до шкатулки добраться, но не знали, как это сделать. Я Ирку – одну из дочек старого Кулагина – специально как-то разговорил, она мне всю их историю и выложила. Ничего из семейной саги не утаила. И такая в ней ненависть к хапуге-мачехе брызгала, что я сразу поверил, шкатулка точно у Нинки, но сестры не представляют, как к мачехе подобраться. Ну, раз так, то они мне были без интереса. А убивать двух сестер из-за крохотной доли… как-то мне западло даже было. И к тому же Ирка благое дело делает, Томас только благодаря ей жив остался. Ну, и еще врачи, конечно, помогли. Но если бы Ирка собаку в больницу не отвезла, то никто бы ему не помог. А так выкарабкался… псина такая! И снова в голосе Януша появилось что-то похожее на человечность. Поживи он с Томасом под одной крышей подольше, глядишь, мог бы из него получиться вполне приемлемый член общества. А уж если бы с самого детства была бы у человека собака, так, глядишь, и никакого Януша – матерого уголовника с напрочь съехавшей крышей – не было бы и вовсе. – Так что же вы столько людей ради какой-то шкатулки положили? – Кабы люди они были, – с неожиданной горечью и тоской произнес Януш. – А то ведь так… шваль! Даже руки о них противно было пачкать. – Лично мне все ясно, – произнес Заозерский, который вел первичное дознание и сейчас выглядел изрядно измотанным выслушанными признаниями преступника. – Вина задержанного совершенно очевидна, раскаянием тут и не пахнет, уводите его. Но Януш сумел снова всех изумить. Каким-то образом во время допроса он сумел избавиться от наручников, которыми были скованы его руки, и когда его повели к выходу, сумел расшвырять своих конвоиров и ринулся на улицу. Ему удалось миновать всех, кто пытался его задержать, он выскочил на улицу и бросился бежать. Единственные, кто смог бы его догнать, были собаки. И собаки появились! Нет, это не были служебные злобные псы, способные с одного укуса нейтрализовать преступника. Это были всего лишь два небольших песика: один черно-пегий, другой рыжий. Барон с Томасом уже долгое время находились в ожидании, когда вернется Саша, который все не приходил и не приходил, и нетерпение собак достигло предела. Когда они увидели мчащегося по дороге человека, Томас неожиданно громко и радостно взвизгнул. Он явно узнал беглеца. Пес рванул к человеку, но ему мешал ошейник, который сдавил ему горло. Но Томас не собирался сдаваться, он бился на привязи, извивался и добился своего. Ненавистная петля ошейника соскользнула с его головы, и свободный и ликующий Томас помчался вслед за человеком, которого считал своим лучшим другом. Барон помчался просто за компанию. Он не был привязан, потому что Саша полагался на ответственность своего питомца. Оказалось, напрасно. Под воздействием эмоций Барон совсем забыл про отданный ему приказ. И вот теперь обе собаки во весь опор неслись вдоль Озерной улицы и совсем не подозревали о той страшной опасности, которая уже нависла над их головами. Команда Каймана Гены уже давно вела наблюдение за этим местом. Они вычислили, где могут находиться их двуногие и четвероногие обидчики, но долгое время не решались подойти ближе, напуганные обилием людей в форме. Расстроенные мстители уже собирались сворачиваться, но тут судьба сделала им поистине царский подарок. По улице огромными скачками несся какой-то неприятный тип, а за ним с лаем и рычанием неслись те самые мерзкие собаки, которых они все мечтали уничтожить. Кайман мечтал о долгой и мучительной смерти для посмевшего укусить его пса, но друзьям удалось его уговорить, и он согласился удовольствоваться расправой быстрой и мгновенной. – Пристрелишь этих двух шавок, тебе сразу и полегчает. – Ты же не садист. Застрелишь их и все. – Тем более врачи сказали, бубенцы твои в порядке, шурик тоже не пострадал. А за шрамы можно их застрелить. Кайман постепенно внял дружным уговорам приятелей. Не прошло и трех часов, как он заявил, что готов отказаться от медленного умерщвления и согласен на быструю казнь двух посмевших обидеть его собак. – Но Аленку я буду наказывать долго, – мстительно шипел он. – Она у меня пощады просто так не получит! А вы будете ее держать! Друзья подтвердили, что Аленку они накажут все трое, вместе и по очереди. И видео об этом снимут. На этом и порешили. И снова стали ждать. И вот удача улыбнулась Кайману. Обе собаки оказались на расстоянии выстрела от него. – Чего ты ждешь? Стреляй! Раз! Два! – Три! На счет три прогремел выстрел. Раздался визг, и одна из собак упала на землю. Но радость Каймана была недолгой. Рыжее мохнатое пятно почти сразу поднялось на все четыре лапы и снова припустило в погоню. – Промазал!!! Кайман перевел ствол на другую собаку, небольшая, черно-белая, она не вызывала в нем той ненависти, как рыжая. И он решил, что не станет тратить на него патроны. Но где же рыжий пес? Где виновник его позора? Ах, как сильно пришлось краснеть Кайману сегодня ночью, когда он демонстрировал пострадавшее место врачам в больнице. Как же громко они хохотали. Как подшучивали над ним. И самое ужасное, что Кайман был уверен, кто-то из младшего персонала успел снять весь его позор на видео. И теперь оно гуляло по Сети. Единственное, что могло хоть как-то спасти ситуацию, это смерть рыжего обидчика. Смерть, снятая на видео и выложенная в той же Сети. – Вот и он! Рыжий пес уже догнал бегущего человека и прыгнул на него. Тот вовсе не сопротивлялся. Схватил пса на руки и вроде бы даже прижал его к себе. На мгновение человек и собака замерли на месте. Вот он удобный момент! Лучшего и не придумаешь! И Кайман выстрелил. Он сам не понял, как все произошло, но взгляд человека, держащего собаку на руках, в последний момент встретился с его взглядом. И прежде чем Кайман нажал на курок, он уже понимал, что в собаку не попадет. Человек крутанулся и подставил себя, потом он упал и больше не шевелился. А рыжий пес отскочил от него, снова целый и невредимый. Но далеко он не убежал. Крутился возле упавшего человека, словно пытаясь помочь ему подняться. Пса не смущало, что обезумевший от ярости Кайман палил в него, словно в мишень в тире до тех пор, пока подоспевшие силовики не отняли у него оружие и не скрутили его самого. А пес все еще тыкался носом в тело лежащего на земле человека, скулил и трогал его лапой, словно проверяя, спит тот или чего? Кто-то из силовиков подошел к Янушу, отогнал от него пса, потом прикоснулся к шее упавшего и диагностировал: – Кончено! Сдох! А рыжий пес все не уходил. Повизгивая от отчаяния, он лизал руки и лицо своего человека. И длилось это до тех пор, пока его не увели силовики. Но пес не очень-то их слушался, вырвался и, скаля свои желтые зубы, носился кругами возле Каймана, всем своим видом показывая, что он не против вцепиться Кайману еще в какое-нибудь сдобное место. Кайман верещал от страха, прикрывая свой и без того уже пострадавший пах. – Томас, ко мне! – Стоять, Томас! К счастью, собаку вскоре увели Аленка с ее новым приятелем, а иначе Кайман мог попросту свихнуться от злости. На мгновение Гена даже почувствовал что-то вроде признательности к Алене и ее парню, которые заставили рыжее чудовище скрыться с его глаз. Но чувство это длилось ровно одно мгновение, а затем его вновь захлестнула волна ненависти и злости, к которым присоединялся еще и страх. Месть не удалась. Вместо рыжего чудовища он застрелил человека. И по мере того, как Гена обдумывал свое положение, его все сильнее тянуло заплакать. В итоге он и впрямь разревелся. И ревел белугой до тех пор, пока в отделение не примчался его дорогой папочка, который и избавил чадушку от новых неприятностей.