— Ниа, прошу, отойди от этой штуки, — сказала Айлин, голос дрожал. — Погоди, я что-то уловила. Я представила лампу с синим огнем внутри, закрыла створки, погасила свет. Сияние символов стало угасать. Я представила, как открываю створки. Письмена вспыхнули, гудение стало громче. У меня была власть. Я могла сделать это. Могла использовать диск. «Ты можешь убивать этим». Но я могла и спасать им жизни. Гевегцев и басеэри. — Как только Данэлло вернется, мы потащим эту штуку в бой. * * * Армия Гевега заполняла улицы. Мы боролись всю ночь, одни улицы удерживая, другие теряя, третьи отбирая. Силы герцога все еще пытались захватить Северный остров, и они крепко впились в остров ген-губа. Бой на Островах аристократов был жестоким, было много потерь. Там был Джеатар. Туда мы и шли. Пятьдесят стражей Лиги окружали меня. Мы смогли разбудить лошадь, и она тянула телегу со мной и оружием на ней. Я прижимала ладони к оружию, и письмена сияли, как и мои глаза. Свет блестел на броне мертвых, на разбитых стеклах, сломанных душах. Айлин клялась, что это напугало бы и Святых. — Что… как это? — Джеатар раскрыл рот, кровь засохла под его волосами над ухом. — Это оружие герцога. Он мертв. Объясню позже. — Ей нужно добраться до синих, — добавила Айлин. — Пока еще темно. Джеатар еще миг смотрел на меня, Вианд встряхнула его, тоже глядя на меня. Он отошел. Только через минуту он смог отдавать приказы. Наши солдаты расступились, пропуская меня и мое сопровождение. Звуки боя стали громче, мы приближались. Крики, лязг металла, звон мечей. Вопли потрясения. — Что такое? — Это Преобразователь! — Это Святые! Я подула мысленно на синий огонь, оружие засияло ярче. Солдаты герцога закричали и попятились. — Святые защищают Гевег! — закричала женщина. Я не знала, кто. Было подозрительно похоже на Эллис. Крики стали воплями, вопли — визгом. Солдаты герцога бросали оружие и бежали — стена отступающих спин. Гудели рожки, сигналя отступление. Стена стала потоком, уходящим от наших берегов в озеро. Я следовала за ними по улицам, мостам и террасам. Мимо виллы, на которой выросла. Джеатар и наши силы присоединились ко мне, их мечи блестели в синем свете. Басэери убегали еще быстрее. Они бежали к острову ген-губа, бежали по трапам на корабль, возвышающийся над поместьем губернатора. Солдаты толкались, сбивали людей с досок в каналы. Они еще бежали на борт, когда корабль поднял паруса. Ветер натянул ткань с треском, корабль поплыл, доски потянулись по стене. Мы победили. Мы на самом деле победили. Крики радости заглушали вопли и топот ног тех, кто пытался попасть на корабль, пока он еще не отплыл от Гевега. Наши солдаты бросились мимо меня на последних синих, басэери и захватчиков. — Ниа, ты слышишь это? — спросила Айлин, подпрыгивая рядом со мной. Я прислушалась и улыбнулась. — Они скандируют «Святая Сэя». Айлин рассмеялась и шлепнула меня по ноге. — Нет, они скандируют «Ниа». Невозможно! Ветер донес слова до моих ушей. — Ни-а! — Ни-а! — Ни-а! ДВАДЦАТЬ СЕМЬ Восемь дней их не было. Восемь дней мы уже были свободными. Первые два дня горели огни. Последние солдаты герцога убежали из Гевега в ужасе, побросав лампы и факелы, поджигая дома и ограды на Северном острове и Островах аристократов. Пожарные тушили все, что могли. Солдаты герцога собрались и не вернулись. Они оставили Гевег горящим, как и хотели, но ушли. Дальше мы шесть дней собирались. Семьи находили друг друга, друзья скорбели по мертвым. Мы горевали по тем, кого потеряли, и праздновали с теми, кого спасли. Солнце грело мое лицо, пока я стояла в комнате, что была моей. Она была черной от пожара, который бушевал на террасах и в районе аристократов. — Все пропало, — сказала Тали, пройдя в мою старую комнату. Ей уже было лучше, она немного говорила, но не полностью восстановилась. Гинкев не знал, сможет ли она исцелиться полностью, но я не теряла надежду. — Раньше было красиво. Мягкие цвета, мягкая мебель. И всегда пахло едой. — А мама пахла цветами. Я кивнула со слезами на глазах. — Да. Она была красивой, доброй и сильной, — я цеплялась за ее силу. Она нужна была мне сейчас. Я прошла к шкафу и сбила почерневшую дверь. Там была мокрая одежа в сажу. Я вытащила первую вещь. В штаны мы бы влезли с Тали вдвоем. Я бросила их. — Глупо. Тут нет ничего моего, — я не знала, почему ожидала найти тут что-то наше. Только то, что… мы победили. Все должно было вернуться на места. «Что сделано, то сделано, и я это изменить не могу». Мама была мертва. Папа, бабуля, Уэн и Ленна, Соэк и Квенджи. Даже Ипстан. И еще сотни тех, чьи имена я не знала, а лица не видела. Я больше не поиграю в фонтане. Не буду кататься на траве с Тали. Мы больше не сможем свернуться на диване, пока мама нам читала. Моя старая жизнь стала пеплом, как мой старый дом. — Идем, — сказала я. — Тут только сгоревшая вилла. Я повела Тали по железной витой лестнице сзади — осталась только эта лестница — и вывела в дыру, что была раньше дверью на кухне. Мы пересекли то, что было садом, где мама растила фиалки, а Тали бегала за бабочками. Чайки и канюки кружили над головой, искали, чем можно поживиться. Два стража ждали у двери, стояли на почерневшей каменной дорожке, где умер Уэн. Они отодвинулись, я прошла, и один страж пошел впереди, а другой — сзади. Джеатар сказал, что это предосторожность, пока интерес ко мне не утихнет. Я думала, все успокоится, когда мои глаза перестанут сиять. Они были нормальными уже три дня, но не было признака потери интереса. Я не была против хвалы, мы это заслужили, но восхищение? Я бы прожила без этого. Стало лучше. Люди сначала не давали прохода, хотели коснуться меня, встретить, а потом понимали, что я не была святой. Я была обычной девочкой. Странной, да, но не отличающейся от них. Мы покинули виллу и пошли по улицам. Уборку приостанавливали, и люди радостно вопили мое имя, как делали солдаты в последнюю ночь войны. Я молилась, чтобы и это прекратилось. Айлин сказала, что героем я буду дольше, чем святой. Карета ждала в конце тропа, вокруг было много стражей, но не моих. Они были в зелено-золотой форме Лиги, хотя стиль формы Гевега был новым.