Они вошла в двухэтажную детскую комнату. А судя по интерьеру это точно была она. И детская не для девочки. Кремово-шоколадные тона. Элина осталась стоять у входа. И сердце болезненно сжалось от нехорошего предчувствия. Тобольский стоял возле кроватки, в виде автомобиля. И смотрел на спящего ребенка. Поднял голову и широко улыбнулся. - Знакомься. Это Богдан. Наш с тобой сын. Подошла к детской кроватке и нахмурилась. Склонилась и провела ладонью по его головке. Малыш мило посапывал, уткнувшись в подушку. Темные кудрявые волосы. Он внезапно встрепенулся, как воробушек. И приоткрыл заспанные глазки. Потер их кулачками. Совсем малыш. Но глазки темные-темные. Вдруг, его личико сморщилось и он начал хныкать. Элина тут же присела рядом. Взяла малыша и прижала к себе, поглаживая спинку. - Тихо, маленький. Поспи еще. – спросонья Злата тоже капризничала. Особенно если не доспала чуть-чуть. Ребенок снова уснул. И Элина укрыла его одеяльцем. Встала. И вышла из комнаты. - Чей это ребенок? - В Свидетельстве о рождении мы его родители. Считай, я усыновил его. – Он был слишком серьезен. Глаза сверкали. И Лицо выражало лишь собственное превосходство. - Сергей. Я устала от твоих игр. - Эта детская Богдана. Есть такая же комната Златы. Вообще в распоряжении детей почти полностью весь этаж. В комнатах если чего-то не хватает, решишь сама. - Я не об этом тебя спрашиваю. Сергей ухватил Элину за руку и повел из детской комнаты. Он сжал пальцы сильнее, чем обычно. - Ты давно променяла меня на нашу дочь. Я уже не знаю, как тебя соблазнять. Так вот, Элина, выполнение супружеского долга никто не отменял. Ты теперь абсолютно здорова. В меру своего физического состояния. Я даю тебе этот дом. Детей. Семью. Здесь ты можешь устраивать все по своему усмотрению. Тебе не кажется, дорогая жена, что именно я более чем выполнил все условия нашей небольшой сделки. Раздевайся! И прекрати уже задавать вопросы. Главное результат. Так вот он. Оглянись. Последний раз повторяю, раздевайся. – он навис над ней. И теперь блеск его синих глаз не обещал ничего хорошего. Мужчина резко развернул ее лицом к стене. Припечатал своим телом. Ладонью прошелся по позвонкам, сжимая ягодицу. Зарычал ей в ухо, демонстрируя свой возбужденный член. - Ты повторяешься, Сережа, уже припечатывал меня к стене. И не раз. – пожалуй, были моменты, когда она ловила кайф от его неуемного желания. Но он каждый раз заваливал ее в койку, если понимал, что заткнуть по-другому не получается. - Значит, сейчас ты уже точно знаешь, чего я хочу! – пальцами уже собирал юбку на по бедру. Его раздражали ее вопросы. Постоянная отстраненность. И неотрывное пребывание с дочерью. - Или ты делаешь молча то, что я говорю. Или я отправлю тебя в дом твоих родителей. Одну. Ты же мечтаешь вернуться. - Новый способ шантажа?! Просто скажи, кто этот мальчик? – она развернулась к мужчине лицом. Взяла в ладони его голову. У нее тоже появились способы воздействия. И это проявление интереса к нему. Сергей словно терялся, впитывая каждый ее жест или взгляд, – Это сын Алины? - Я отвечу. Пока ты раздеваешься. – он сел на кровать. Расстегнул пуговицы рубашки. И наблюдал. – Начинай, Элина. Мои ответы, на твое полное обнажение. А еще лучше, задавай вопросы правильно. Ты хотела знать, отвечу – это сын Дмитрия Соболева. И моей дочери Алины. Помнишь, ты сама говорила ,что есть сомнения. И я по глазам твоим вижу, что ты успела разглядеть мордашку Богдана. Имя, кстати, я ему придумал. Богом данный. Хорошо звучит. Да? – он испытывал потрясающее возбуждение, причиняя ей боль. Не физическую, а именно моральную. Элина невидимо согнулась пополам. От резкого приступа заморозки в сердце. Да. Дима. он всегда будет больной темой. Но не только для нее. Сергей так же понимает, что Дима не просто есть где-то. Он есть в ее душе. Навсегда. Она медленно начала стягивать с себя шарфик. Тобольский облизал губы. Полностью снял рубашку. Встал. И нетерпеливо дернул тонкую ткань ее блузки. Двумя руками разодрал полностью, оголяя грудь. - Алина уехала, и отказалась от Богдана. Теперь этот малыш наш с тобой сын. А ты медлишь, дорогая. – Он толкнул ее к кровати. Поставил в коленно-локтевую позу и шлепнул по попе. Элина вздрогнула, но промолчала. Горло сдавило. И не было сил сопротивляться. - Не смей думать о других в моем доме! Поняла?! – он почти кричал. Оттолкнул ее от себя и вышел. Редко, но эмоции брали верх. И все же. Элина ничего не знала ,что происходит в мире. Как живут те, кто теперь так далеко. Материнство, собственное здоровье какое-то время были лишь ширмой от реальности. Люди, с которыми она хоть немного сближалась, исчезали. Связи с родными не было. Все зря! Вся жизнь не такая, какой хотелось ее видеть! Элина посмотрела на себя в зеркало. Разодранная одежда. И большущие зеленые глаза. Смахнула выступившие слезы. - Я не размазня. И реветь больше не стану. Надо найти способ выбраться, или хоть как-то связаться с миром. И Я найду этот способ. Никто меня не остановит! Тобольский проживал свою какую-то тайную жизнь. И теперь Элина точно знает, этот замок и есть его единственный настоящий дом. И здесь он желает воспитывать свою дочь и внука. Здесь он может абсолютно все! Безграничная власть. И она является лишь маленьким звеном всех его возможностей. Подчинение или все же сопротивление? Но как же Дима? Он знает, что его сын теперь стал сыном Тобольского? Он ищет ее? Или сына? Где все те, кто были рядом? Она ничего не знает. Ничего! 27 Элина стояла посреди небольшого помещения, больше похожего на кладовку. Но только по всему полукругу кирпичной стены тянулись полочки с дискетами. Она держала в руке крошечный фонарик. И это был единственный источник света. Не сразу, но Элина заметила направление необычных исчезновений Сергея. В углу стоял металлический столик. А на столике большой стационарный компьютер. - Что это за место? – прошептала Элина, когда услышала звук раздвигающейся дверцы. В помещение вошел Тобольский. Склонив голову, и поглядывая на жену исподлобья. Руки в карманах светлых брюк. Желваки на скулах играют. Мышцы на руках бугрятся от напряжения. Впервые за все время нахождения рядом с Тобольским, Элина испугалась. Холод волной прокатился по спине. - Это комната синей бороды. И о ней узнают лишь в последний час своей жизни. - Мне все равно. - Судя по тому, как ты побледнела. Тебе не все равно. – подошел. Такая тишина. Или это в ушах звенит от странного потяжелевшего воздуха в маленькой коморке. Элина словно на мерзкого жука наступила. Она сделала то, что реально теперь угрожает ее жизни. Мужчина спрятал за ушко локон выбившихся золотых волос. Приподнял за подбородок. Сейчас он снова тот самый Тобольский, который угрожал всем ее близким. Тот из-за кого Диана сделала ее инвалидом. Он тот, кто угрожал когда-то ее отцу. Тот, кто хотел снести детский дом и уничтожить поселок. Сжал ее подбородок больнее. Стальные пальцы и холодные опасные глаза. - Сергей, я здесь и этого уже не изменить. - Умоляй меня, и дай повод оставить тебя в живых. Она молча мотнула головой. Отрицая. Попятилась и уперлась спиной в стену. - Я дал тебе все. Все то, что не смог бы осуществить никто другой! Я ублажал твои прихоти. И привел в свой дом. - Ты заставил меня приехать в этот дом. - Какая же ты сука, Элина! – он сжал зубы и уткнулся лицом в ее макушку. Рукой сжал горло и давил. Поднимал так, что она уже стояла на носочках. Вцепилась в его руки ногтями. – Я тебе позволил жить. И позволили жить тем, кого ты так сильно любишь. Ради него, да? Все это ты делала лишь ради него. Но получается, что сделка для меня не имеет смысла. Что ты искала, Элина? - Я просто осматривала дом! – он отпустил ее. И отшвырнул к стене. - Могу запереть тебя здесь. Звукоизоляция идеальная. Умрешь тихо и мучительно. Ты надеялась, я так скажу? – он подхватил Элину на руки. И понес прочь. – Нет, милая, я слишком многое сделал. А ты еще не все отработала. Не надоела мне. Будешь сидеть в комнате, голая и выполнять все мои желания. Долго и много. Он как тряпичную куклу закинул ее в комнату. Элина вскрикнула и упала на пол. Но не успела очухаться, как ее за волосы приподняли на ноги. - Ты еще не знаешь меня настоящего. Не видела ничего! Так вот, время пришло. Зачем ты рыскаешь по дому?! Что ты выискиваешь?! - Ничего! Ты никогда не отвечаешь на мои вопросы! Я хочу общаться с родителями, с сестрой! Я хочу быть твоей женой, а не вещью! Сколько раз ты будешь спрашивать одно и тоже?! - Знаешь, я знаю как тебя вразумить. Ведь все же было хорошо. Элина! Ты все портишь! - Это не так! Я просто смотрела дом! - Скажи, ты когда-нибудь задавалась вопросом, почему Соболев жив? И ты прекрасно знаешь о ком я. – он снова разорвал на ней одежду. Снова сверили безумным взглядом. Элина молча попыталась отвернуться. – Ты же не в курсе того, что происходит далеко от этого дома. Даже не знаешь, жив ли ОН еще? – уточнять о ком речь даже не нужно было. Она, как дикая кошка набросилась на мужчину, вцепилась в его волосы. - Ты врешь?! Ты не настолько всевластен, чтобы управлять жизнями людей! - Я могу закопать того, кто мешает мою спокойствию. И ты это очень хорошо понимаешь. От чего столько ярости в глазах. Больно, милая? - Скажи, что он жив? Скажи это! Потому что смысл в том ,что без НЕГО я жить не буду. - ОН НЕ МОЖЕТ БЫТЬ НАСТОЛЬКО ВАЖЕН ДЛЯ ТЕБЯ! – теперь он зарычал во все горло. Так громко, что казалось сейчас потрескается весь хрусталь в доме. Она сказала то, что не должна была говорить. Но молчать больше не было сил. - Важен! Да! Важен! И ты тоже понимаешь это! Пусть я молчу. Но все время жду от тебя ответов! А вот чего от меня ждешь ты?! - Забудь его. Забудь все что было раньше. Иначе, ты не увидишь не только родителей. Дети тоже будут жить отдельно. И поверь, это не предупреждение. Элина попыталась поправить разорванную снова одежду. Тобольский сдерживал свой гнев. Но однажды он прорвется наружу. И это хорошо, если не сейчас. Ведь она так и не успела ничего узнать в той комнате. Ни одного файла не видела! Она встала. И подошла ближе. Она не будет бояться. Его слова слишком ужасны. Надо потянуть время. Где-то спят дети. За окном ночь. И она снова одна. А рядом человек, пострашнее любого добермана. И его слова. Сердце так бьется в груди. Но ей ничего не узнать. Жить в неведении еще страшнее, чем знать правду. - Хватит, Сергей. Я смотрела дом. И да, я любопытная. Ты отрезал меня от мира. Да. Я хочу связаться с семьей. И все. Это все. Ты злишься сейчас на себя. И готов говорить глупости. - Это не глупости. Элина. Скажи, как ты видишь наше будущее? - Вот именно. Как? Дети не всегда будут маленькими. Они тоже начнут задавать вопросы. И захотят увидеть мир, людей! - Сейчас речь о тебе. Если умрет кто-то из твоего прошлого, ты забудешь? - Нет. Тогда похорони и меня рядом с ним. Сказала уже. И делай со мной, что хочешь. Он ударил ее. Звук пощечины, как свист хлыста. А потом обнял и сполз на пол. Встал на колени. Лицом уткнулся ей в живот. - Прости! Боже! Элина, прости меня. Прости, милая! Он целовал ее живот, спускаясь ниже. Целовал колени. Он целовал ее ноги и умолял о прощении. Это не любовь. Это болезненная одержимость. А она начинает задыхаться от этого. Ласково уложил ее на кровать. Нежно целуя, руками гладил ее тело. Он знал, как умело зажечь огонь желания. Знал, что ей нравится и как. И понимал, что эта пощечина не останется забытой. Но как затмить свою собственную боль. Боль от бессилия перед ее мыслями и надеждами.