Ветрова фыркнула и прошла в квартиру, быстро захлопнув дверь. Но запах туалетной воды Григорьева никуда не делся… Глава 21 Маша проснулась резко — раз, и открыла глаза. Тело затекло от неудобной позы, и она не сразу поняла, что спала одетой. Сонно оглядевшись, заметила сына, спавшего на другой половине кровати. Она осторожно выбралась из-под одеяла и села. События прошлого вечера неохотно всплывали в памяти. Она не помнила, чтобы возвращалась в комнату сама. Значит, ее принес Макс? Это не укладывалось в голове. Неужели ее истерика настолько впечатлила, что он решил проявить заботу? Сейчас Маша испытывала стыд за то, что сорвалась и наговорила много лишнего. Не потому, что волновалась за то, что о ней подумает Ветров. А потому что показала свою слабость, дала почувствовать власть над собой. А этого допускать было нельзя. Она так старалась держать удар… Но стоило увидеть, как Максимилиан играет с Никитой… Ее словно переклинило. Это чудовище протянуло руки к единственному ценному, что осталось в ее жизни. Но страшнее всего было то, что сын с радостью играл с ним, тянулся к нему с каждым днем все больше. Им нужно бежать, как можно скорее. А для этого нужны деньги. После вчерашнего откладывать больше нельзя — еще немного, и она потеряет сына! Маша замерла в нерешительности — надо пойти в ванную и умыться, но страх встретиться с хозяином дома мешал осуществить это. Никита заворочался, что-то пробормотав — верный признак того, что скоро проснется. А значит, нужно будет идти завтракать. Суркова встала и принялась расхаживать по комнате, прокручивая разные варианты поведения при встрече. Но ни один из них ее не устраивал. Она боялась спровоцировать Макса, боялась, что он обернет вчерашний инцидент против нее, боялась, что воспользуется доверием ребенка. Да она всего боялась! И тем не менее старалась взять себя в руки. В конце концов, прятаться всю жизнь в комнате не получится. — Мама, доброе утро, — сонно протянул Никита, выползая из кровати. — Доброе утро, малыш, — обернулась к нему та. — А у тебя сегодня опять голова болит? — Нет. Сегодня все в порядке. — Значит, ты поиграешь со мной? — Конечно, любимый. После завтрака. — Ура! Мальчик бодро переоделся, и они вместе отправились на кухню. Ветров уже был там и пил кофе. — Доброе утро, дядя Макс, — бодро отрапортовал Никита. — Доброе утро, — ответил тот, поднимая взгляд на гостей. — Как себя чувствуешь? — обратился уже к Маше. — Нормально. Она достала молоко и яйца, принимаясь за приготовление завтрака. Малыш тем временем уселся за стол рядом с мужчиной. — А ты поиграешь со мной сегодня? — задал он вопрос. Макс вздрогнул от детской непосредственности, при этом отмечая, что был бы совсем не против провести время с юным гостем. Однако, он хорошо помнил реакцию Сурковой, и не знал как стоит отвечать. Все утро он обдумывал вчерашнюю истерику женщины. Он не выносил подобного, но то, что произошло, не вызывало отторжения. Скорее недоумение от того, что он просто не знал, что делать. А еще давно забытое чувство стыда и непонимания почему же ему не плевать на душевное состояние его подопечной. Почему вместо того, чтобы воспользоваться случаем, он отнес ее к сыну, а не уложил у себя, чтобы, наконец, взять свое по праву. — Милый, у дяди Макса полно работы, — вмешалась между тем Маша. — Поиграем вдвоем. — Но втроем будет интереснее, — настаивал тот. — Тем более, что тебе не нравятся машинки. — С чего ты взял, что не нравятся? — Ты сама не раз говорила. А дяде Максу вчера понравилось. Он знаешь, как грузы отправляет? — воодушевленно продолжал ребятёнок. Мать недовольно поджала губы, переворачивая омлет на сковороде. Иногда сын становился до невозможности упрямым. И чем больше она пыталась его переубедить, тем сильнее он упрямился. Но допустить, чтобы Макс снова играл с ее ребенком не могла. — Может, лучше погуляем? — с надеждой спросила женщина. — Поиграем в мяч? — Ой, точно! Дядя Макс, а давай в футбол играть? Тот пробормотал что-то невразумительное, смотря в упор на Машу, у которой едва слезы не выступили на глазах от досады. Конечно, он понимал, что она пытается отвлечь сына, отговорить от идеи играть с ним. Но разочаровывать ребенка не хотел. В конце концов ничего страшного не случится от того, что они погоняют мяч по двору. — Никита! — строго произнесла Суркова. — Ты ведешь себя неприлично! Хватить навязываться! Мальчик тут же насупился и опустил взгляд в пол. — Да он не навязывается, — как можно беззаботнее произнёс Ветров. — Тем более, что у меня выходной, и я полностью свободен. Маша посмотрела на него таким взглядом, что будь он менее закаленным жизнью, испугался бы. — Круто! Я пойду достану мяч! — воскликнул малыш и побежал в комнату. — Никита! — закричала мать. — Сядь на место! Но тот уже не слышал — умчался исполнять желаемое. — Я же тебя просила — не лезть к нему! — обвиняющим тоном произнесла она, глядя на Макса. — Что плохо в том, что мы просто поиграем? — Это. Мой. Сын. — Так я же не претендую, — парировал тот. — Вот именно! — взвилась женщина. — Ты ни на что не претендуешь, но портишь нашу жизнь! Из-за тебя все идет кувырком! Как же я тебя ненавижу!!! Мужчина нахмурился. — Слушай, я не хотел тебя расстраивать. Просто парень вчера был расстроен, что ему не с кем играть, а мне было несложно, и я…. — А притащить меня к себе, чтобы трахнуть, тебе тоже было несложно⁈ Повисла звенящая тишина. Машу откровенно трясло — все спокойствие, что она отрабатывала в комнате, испарилось. А Макс… Он не знал, что сказать. Попросить прощения? Да он никогда таким не занимался. Никогда и ни с кем. Он умел признавать ошибки, делать выводы и запоминать на будущее. Но извиняться? Нет. Да и зачем? Что изменится от этих слов? Он предпочитал всегда поступки лишнему сотрясанию воздуха. И поэтому не понимал к чему эти обвинения. — У тебя омлет горит, — тихо сказал он. Женщина молча переставил сковороду и выключила плиту. Она спиной ощущала тяжелый взгляд Ветрова, но сил обернуться не было. То, с каким энтузиазмом сын просил поиграть ее врага, подкосило несчастную. И либо она позволит им играть вместе, либо расстроит ребенка, у которого и так немного радостей в жизни. — Как же я ненавижу тебя, — тихо прошептала она. — Ненависть — сильное чувство, — ответил он так же тихо у нее над ухом. Маша вздрогнула и отшатнулась — Макс подошел слишком тихо. — Ты прав. Ты недостоин даже этого. — Чего ты от меня хочешь? — устало спросил он. — Какой смысл кричать о том, что было? От услышанного она резко обернулась и посмотрела прямо в глаза мучителя. — Тебе — никакого. Ведь для тебя этот день — один из многих. Тебе плевать сколько судеб ты сломал. Для тебя все вокруг — лишь игрушки. Мужчина болезненно скривился. — Уверена, что так хорошо меня знаешь? — Вполне, — кивнула Суркова. Она сложила руки на груди — стоять так близко с ним было неуютно. — Судишь по одному поступку? — Ты мог меня отпустить! Ты же видел, что я… — Возможно, но ты могла бы и сказать, что не хотела ничего. Но вместо этого что? — не стал отрицать он. — Ты, мисс-я-самая-правильная, никогда не ошибалась? Не делала чего-то о чем жалеешь? — При чем здесь это? — вскинулась та. — Почему ты решила, что у тебя есть право меня осуждать?