— Не знаю. Мама сама не своя. Когда я уходила, напомнила про тренировку, сейчас тоже. Еще сказала, чтобы я не задерживалась. Я ничего не понимаю, Дём. Она раньше не была такой. — Может, волнуется за тебя? Когда там твой смотр? — Через три недели. — Тем более. Мой батя держал меня в ежовых рукавицах перед турнирами, — отзывается буднично. Виновато поджимаю губы. Я все еще не отпустила ситуацию до конца в отличие от Демьяна. — Предки наконец на твоей стороне, радуйся. — Ладно, — соглашаюсь, вздыхая. — Она просто никогда так раньше не делала, выглядит как неуместный контроль. — Забей. Всего три недели, и это закончится, — подмигивает мне и целует посреди улицы, наплевав на холод и прохожих, которые и так на нас смотрят. Я растворяюсь в нежных касаниях. Дёма целует ласково, но ладони, что лежат на моих щеках и шее, держат крепко. Впускаю его язык, робко касаюсь. Под пальто все дрожит от предвкушения. Горячая волна плавно проплывает по телу и останавливается внизу живота. Как и вторая, и третья за ней. Я дышать забываю, уже сама целую, не замечая ничего вокруг. Еще, еще. Язык, губы, и по новой. Демьян останавливается первым. Утыкается своим лбом в мой. Пар из наших ртов вырывается и, смешиваясь, растворяется в воздухе. Я глажу Дёмины щеки, он, прикрыв глаза, улыбается, смакуя ласку. Мы на каком-то запредельном уровне нежности. Как в сказке. Так не бывает, и я все жду подвоха, но его попросту нет. — Пойдем, накормлю тебя чем-нибудь сладким. — Он переплетает наши пальцы и ведет в сторону кафе, где в больших витринных окнах зазывающе мигают огоньки. Глава 37. Алиса Третий день я хожу на пары одна. Третий день губы пекут от поцелуев, которыми Демьян награждает меня в машине, когда привозит в университет. Он не ходит, наш Сидоренко после защиты проектов предложил Дёме пройти практику в прокуратуре, и Дёма согласился. От такого не отказываются. Правда, был один минус — пришлось пожертвовать занятиями, потому что начать нужно незамедлительно. Домашку я теперь стабильно делаю за двоих, еще и лекции пишу с особым усердием, чтобы Измайлов сильно не выпал из учебного процесса, хотя ему, кажется, все нипочем. Он из любой ситуации найдет выход. Когда закрывается одна дверь, открывается другая. Это точно про жизнь Дёмы. Он так восторженно воспринял приглашение, что мы даже не говорили о рисках — только о возможностях, которые откроются перед ним. «Сегодня закончил раньше, еду за тобой», — перечитываю сообщение и улыбаюсь. У нас только третья пара закончилась, осталась последняя, но там физкультура, на которую я не хожу, потому что защищаю честь универа на городских соревнованиях. Сегодня я без тренировки, поэтому радуюсь, что домой поеду не на автобусе, а в теплом салоне. Неожиданно похолодало, и провести дольше двух минут на улице, не отморозив себе какую-либо часть тела, невозможно. А уж ехать в автобусе, в котором каждые пять минут на остановках открываются три двери, и вовсе ужасно. Складываю вещи в сумку. Полгруппы болеет, поэтому фоткаю домашнее задание со слайда и отправляю в общий чат. Очередь в гардеробе бесконечная. Я успеваю взять в кафетерии стаканчик чая и выпить его, пока доходит наконец до меня. Протягиваю номерок, забираю свое пальто. Кутаюсь, как капуста. Шарф в три оборота, шапка, перчатки. Я не оставляю холоду ни единого шанса подобраться ко мне. Выхожу на улицу. Какой же дубак! Обычно во время пары во дворе тишина, но я отчетливо слышу сбоку разговор. Кажется, кто-то даже ссорится. Любопытство меня до добра не доведет, и когда-то я точно получу. Осторожно крадусь. Ругаются парень с девушкой, это точно. И интонации какие-то подозрительно знакомые у парня. — …Тебе это не мешало трахаться со мной раньше. Что сейчас не так? — не знаю, как там себя чувствует девушка, но даже мне страшновато от этого тона. — Да то, что меня поставили в помощь вашему тренеру! И я не знала, что ты студент. У тебя на лбу не написано. — На члене посмотри, блять! — Это же Лев! Боже! Вот это новости. А рядом с ним, кажется, наш новый преподаватель по физической культуре. Я мельком ее видела, когда она оформлялась. Вроде как пару недель у нас работает. Она пытается уйти, шагает в сторону, но Дьяконов останавливает ее, хватая за плечо. — Рит, стой. Подожди, — он виновато опускает голову. Дышит тяжело, а Маргарита Алексеевна замирает и смотрит на него выжидающе. — Херню сказал, но ты бесишь пиздец, — мда, не умеет Лев с девушками общаться. Маргарита снова вырывается, толкает его в грудь, но куда ей до Дьяконова. Этот лось ее через плечо в легкую перекинет и утащит в свою пафосную тачку. — Давай так: ты перестаешь беситься и ждешь до вечера. Мы еще не закончили. Я все равно от тебя не отстану. Слышу, как открывается дверь, кто-то тоже выходит. Из другого входа во двор идут студенты, цепляю их боковым зрением. Черт. Надо спасать ситуацию, пока она не переросла в катастрофу. Не знаю, кого я рвусь защитить — Маргариту Алексеевну, которая только осваивается здесь, или Льва. Он сам не свой. Мечется, как загнанный зверь. И хочет надавить, но не может. Со мной вот получалось, а тут… не выходит, сколько бы ни пытался. — Давай ты перебесишься до вечера и поймешь, что тебе ничего не светит. Их перепалка достойна жаркой сцены в фильме. После таких обычно целуются. Но я не даю этому случиться. Слишком громко топаю, спускаясь со ступенек в их сторону. Маргарита Алексеевна отмирает первой. Отталкивает Льва и отходит на несколько шагов. Здороваюсь с ней, кивнув. Она улыбается мне дергано и, спрятав дрожащие руки в карманы, скрывается за входной дверью. Дьяконов приваливается к стене. Стоит, зажмурившись. Грудная клетка вздымается от тяжелого неровного дыхания. Мне сейчас даже жаль Льва. Хмуро оглядываю его. В принципе моя миссия выполнена, я могу уходить, необязательно здесь стоять, но я продолжаю, будто кто-то вознаградит меня за упорство. — Спасибо, — мельком оглядев главный вход, благодарит Лев. — Можешь не говорить, что все должно остаться втайне. Я не собираюсь никому рассказывать, — произношу уверенно. Я даже не уверена, что Дёме расскажу обо всем. Хотя, может, и надо, чтобы навсегда закрыть между нами тему Дьяконова. — Я теперь понимаю его, — Лев достает из кармана пачку сигарет, берет одну и, прикурив, глубоко затягивается. — Сука, любить — это так хуево, — в три затяжки скуривает всю и тушит бычок подошвой. — Признаю, Алис, мудаком был в отношении тебя. И Измайлов вмазал мне за дело. Прости меня за все, — оттолкнувшись от стены, Лев подходит ко мне. Я слов не могу подобрать, у меня каша в голове. Лев тоже молчит. Наш зрительный контакт длится несколько секунд. До меня не сразу доходит, что Дьяконов ждет ответа. Киваю и растерянно моргаю. Хорошо, что словесного подтверждения не требуется — убедившись, что слова дошли до адресата, Лев почти бежит за Маргаритой Алексеевной. Что только что произошло? Тряхнув головой, сбрасываю оцепенение. До меня никому из присутствующих нет дела, поэтому я спешу на парковку, где меня уже ждет Демьян. Он мигает фарами дважды, привлекая внимание, и все напряжение, возникшее совсем недавно, вмиг испаряется. Я спешу в машину. Сажусь на пассажирское впереди. Дёма расслаблен. Он в брючном костюме, который ему чертовски идет. Еще этот галстук. Вроде затянут вокруг его шеи, а душит меня. — Привет, красавчик, — тяну слова, улыбаясь. — Я скучал, — Демьян, наклонившись, целует меня. Вздрагиваю от неожиданности. В один момент в голове пролетает мысль, что не стоит этого делать на университетской парковке, где нас легко могут заметить, а уже в следующий, когда наши языки дразнят влажными касаниями и моментально поднимают градус сексуального напряжения, я решаю, пусть горит все синим пламенем. Отвечаю со всей пылкостью, на которую способна. Мычу от удовольствия и сдаюсь, отдавая Дёме инициативу. Когда его губы на моих, я не могу думать ни о чем другом, кроме их хозяина. — Мы не доедем до дома, — смеется Демьян.