– Юра! – Пап, все будет хорошо! – Папа, держись! Наверное, со стороны они все сейчас смотрелись дружной семьей, преодолевшей не один десяток трудностей – отец с матерью, двое взрослых сыновей. Юрий попытался встать, поморщился. – Куда ты, лежи. – Пап, скажи, что тебе надо! – Помогите. До туалета хочу сам дойти, рано мне «утку» просить… Петр с Павлом подхватили отца за руки, помогли встать, довели до соседней двери. Зина терпеливо ждала. Сыновья помогли отцу дойти уже обратно, до кровати, уложили его. – Спасибо, мальчики. А тут ничего, Зинаида, знаешь. Чисто, мыло есть, и туалетная бумага, и душ, и вообще… Вон кнопка вызова, сестра уже раз прибегала. Денег не берут, нельзя им. Ну так-то, конечно, можно отблагодарить потом… И чего я всю жизнь себе самое лучшее искал, был недоволен тем, что имею? – А где твой помощник, Юра? – улыбнулась Зина. – Я помню, за тобой всегда какой-то помощник бегал, с блокнотиком. – Северцев? В отпуск уехал. Все телефоны отключил. Имеет право. Я для него – работа и ничего больше. – А… – Зина хотела спросить, где жена Юрия и дочери, но не стала. Тут пришел целый консилиум из врачей во главе с заведующим отделением, и всех посторонних выгнали из палаты. Зина с Петром и Павлом, перед тем как уйти, обещали зайти к Юрию завтра. * * * Алина Велинская никогда особо не следила за своими одноклассниками, однокурсниками, знакомыми, соседями – жизнь чужих людей ее не интересовала, но в последнее время женщину буквально потянуло на расследования. Кто где сейчас из старых знакомых, что делают, семейное положение, есть ли дети и сколько… Вероятно, жизнь других стала интересовать Алину потому, что она стала сомневаться в том, правильно ли живет сама. А как это понять? Только сравнивая. Когда все это началось? Года три назад, наверное. Тогда умер отец. Матери было очень тяжело, она едва пережила эту утрату. Алина, как могла, поддерживала ее. Мама всегда казалась ей интересной моложавой женщиной, а тут вдруг выяснилось – нет, все не так, мама – самая настоящая старушка. А отец – образец настоящего мужчины, бывший боевой офицер, вечный боксер, спортсмен – и вовсе проиграл в последнем раунде с жизнью, его унесли с поля боя. До смерти отца Алина чувствовала себя маленькой девочкой, а после – вдруг поняла, что детство кончилось и теперь она за старшую в их маленькой семье. Именно тогда Алина принялась наблюдать за окружающими, своими ровесниками. А у них как? Как другие справляются с примерно такими же проблемами? Пока по-разному. У кого-то из знакомых родители были еще вполне бодры, у кого-то ситуация напоминала Алинину. В принципе все нормально, ничего необычного не происходит, решила Алина и на некоторое время успокоилась. Но потом у Алины случился сбой цикла, и она решила, что беременна. Сообщила об этом Рикардо, а тот вдруг засмеялся в ответ – не может такого быть, дорогая. Почему не может? Потому что я сделал вазектомию. Но когда?! Давно, дорогая, лет двадцать назад… Алина побежала к врачам – ну, раз Рикардо тут ни при чем, то, может, эта задержка – предвестник климакса? Или какой-либо болезни? Выяснила, что здорова, к счастью, что эта задержка ничего не значит, и вообще, до климакса ей далеко, и вполне еще можно родить самой ребенка. Врач так и сказала Алине, с равнодушной деликатностью – если вы решитесь на ребенка, то у вас есть несколько лет в запасе. Думайте, все в ваших руках. Но не слишком долго, и еще что-то там мудреное добавила – про фолликулы и функции яичников. Наверное, современных врачей уже научили держать свои замечания при себе – надо рожать женщине или нет, поздно или не поздно, счастье материнство или, наоборот, му?ка… Никто теперь не лез к пациенткам с наставлениями и нотациями. Только сухие факты, только медицинские прогнозы, никаких эмоций. Так что Алина даже не смогла обидеться на своего врача – та вела себя максимально отстраненно, профессионально-выдержанно. И, кстати, окружающие Алину люди тоже всегда отличались деликатностью – они никогда не напоминали женщине о ее возрасте и о том, что именно Алина уже должна сделать на этом этапе пути. Наоборот, люди всегда твердили ей одно и то же – вы прекрасны, вы великолепно выглядите, вы чудо. С советами и предостережениями тоже никто не лез, возможно, потому, что окружение Алины являлось воспитанным. А мама и вовсе обращалась к Алине – девочка моя. И как-то призналась, что она, конечно, желает своей девочке счастья, но сколь грустно, когда выросшие дети покидают родителей, уходят в самостоятельное плавание… То есть если правильно интерпретировать эти слова – мама не хотела, чтобы ее дочь куда-то уходила или как-либо меняла свою жизнь. Маму все устраивало в данный момент времени. Но после всех этих событий – смерти отца, собственной несостоявшейся беременности – Алина задумалась всерьез о своей жизни. А и правда, может, надо срочно что-то сделать? Выйти замуж, родить ребенка, пока еще есть шанс? Замуж Алина не хотела, потому что никогда не ощущала себя невостребованной, одинокой, мужчины всегда обращали на нее внимание, она, эффектная женщина, при желании могла бы себе найти кавалера. А замуж – это хлопотно, это скучно. И вообще, рядом с ней – Рикардо, он сто очков вперед окружающим Алину мужчинкам даст. Дети. Дети – это тоже хлопотно и скучно. Не лучше ли отложить их рождение на потом, на более зрелые годы? В этом смысле антипримером для Алины всегда являлась ее однокурсница, Ромашова. Помнится, на первых курсах института у всех одногруппников – жизнь веселая, легкая, студенчески-сумасшедшая, а эта Ромашова – вечно в мыле, встрепанная, несуразная – то от детей прибежала, то опять спешит к детям. Ромашова родила очень рано, то ли еще в школе, то ли сразу после школы… Словом, девушка без головы на плечах, сама испортила себе лучшие годы. Некоторое время после несостоявшейся беременности Алина жила себе спокойно, но потом, когда ей исполнилось сорок три, опять задумалась. Сорок три – это много. На следующий год – сорок четыре, а потом этот дурацкий юбилей, когда «ягодка опять». Опять, почему опять?! Алина всегда, всегда – ягодка и никогда не переставала ею быть, и в пятьдесят тоже никто не помешает ей оставаться ягодкой, наверное? Хотя пятьдесят лет казались Алине какой-то невероятной датой. Наверное, в пятьдесят уже точно не получится самой родить, хотя все это ерунда, есть же наука – ЭКО, суррогатное материнство… Ну ладно, все еще впереди. Хотя непонятно, от кого рожать? «Рикардо, у тебя осталось что-нибудь? В каком-нибудь криобанке… Твое драгоценное семя. Наверняка осталось! Ты им со мной не поделишься?» – как-то раз в шутку (но в каждой шутке заключается доля правды!) спросила Алина своего возлюбленного. Рикардо воспринял ее слова вовсе не как шутку. Поморщился. «Нет, дорогая, ничего я в банке не замораживал. Я не хочу лишних проблем себе от женщин, я так себя обезопасил. У меня есть дети, у меня даже внуки есть, и еще раз становиться отцом я не собираюсь. А какой это удар для моей жены будет, если она узнает о внебрачном ребенке?.. Нет, нет, моя семья – это святое». Алине стало не по себе. Это что же тогда, бросать Рикардо придется, искать еще кого-то? И все ради какого-то ребенка? Покинуть замечательного мужчину, с которым ее связывают годы нежной любви и дружбы, с которым всегда интересно поговорить, общая работа… Тогда ведь и работу Алина тоже потеряет! Так что, наверное, придется объявить себя чайлдфри и оставить все как есть. На этом Алине бы и успокоиться, но тут Рикардо начал себя как-то странно вести после ее заявления о криобанке. Во-первых, Рикардо стал потихоньку отстраняться и все меньше времени проводил с Алиной. Во-вторых, заявил, что в его бизнесе наилучшей рекламой являются возрастные женщины, а не молоденькие девчонки. Что клиенты больше доверяют солидным дамам, представляющим бренд, чем молоденьким профурсеткам. Алину это высказывание очень порадовало, но Рикардо продолжил свою мысль далее – хотя слишком уж возрастным дамам доверия тоже нет, поэтому мебельный бренд должна рекламировать дама зрелая, но никак не пожилая… Алина опешила от подобного заявления. Нет, Рикардо не утверждал напрямую, что она скоро станет слишком стара для того, чтобы быть рекламным лицом мебельного бренда, но… В сущности, ее босс и любовник примерно обрисовал картину ее ближайшего будущего. Намекнул о том, что, если Алина хоть чуть постареет, ее отодвинут. Итак. Как уже было замечено, никто и никогда открыто не говорил с Алиной о ее возрасте. Ни окружающие, ни врачи, ни друзья – ибо и профессиональная этика, и неприлично вежливым людям, и неделикатно, и шовинизм, и эйджизм, и еще много чего запретного есть в наше время. Но, получается, люди хоть не говорили об этом, а все равно думали на эти темы? Обходили острые углы, умудряясь тем не менее посылать какие-то сигналы, знаки? В недомолвках скрывали свои истинные чувства и намерения? Только вот Алина, будучи человеком слишком простодушным и открытым, этих знаков и недомолвок почему-то не замечала раньше. А тут вдруг бах – оказывается, ей уже много чего поздно делать и еще много возможностей она скоро потеряет. В силу возраста. А с матерью все ясно, мать – эгоистка та еще, не хочет делить Алину с мужем и детьми, мать устраивает теперешнее положение дел. И вот тогда Алина принялась осматриваться по сторонам, наблюдать за окружающими. Начала ходить по соцсетям, заглядывала на странички своих старых знакомых. Уже всерьез сравнивала свою жизнь с жизнью других. Вечер встречи выпускников принес, с одной стороны, облегчение (оказалось, что среди однокурсников много таких же одиночек, как и она, Алина), с другой стороны… Алину больно уязвила Ромашова. Не сама Ромашова, конечно, уязвила, скорее фактом своего нынешнего, благополучного существования она Алину ранила. Эта вечно встрепанная дурнушка Зина Ромашова превратилась вдруг в солидную, известную личность. Ну, внешне, конечно, так себе та осталась – короткие кривые ноги, мышиное личико, но Ромашова – личность, получается. Ромашова – личность, а не она, небесное создание, Алина Велинская! И всего достигла, и слава у той, оказывается, и дети уже взрослые… Когда-то, в юности, в студенческие годы, Алина снисходительно, свысока, жалела свою замотанную бытом однокурсницу – бедняжка Зина, погубила свои лучшие годы, потратила их на соски да подгузники… А теперь, получается, ничего Зина не губила, а, наоборот, хитро выиграла у жизни. Выполнила раньше всех свои женские задачи и оказалась свободной и теперь преспокойно занимается интересным делом. Зине уже ни о чем не надо думать, а Алине приходится голову ломать, как жить дальше. Нет, окружающим, конечно, до сих пор кажется, что у Алины все в шоколаде, люди вообще судят поверхностно, не замечая тех проблем, которыми реально мучается сторонний им человек… Окружающие судили об Алине по ее страничке в соцсети, где женщина делилась событиями своей жизни. Вот Алина в известном дорогом кафе, перед ней на мозаичном столике пирожное на тарелке, в окружении свежих ягод и листиков мяты… Вот Алина стоит с лыжами, в дорогом спортивном костюме на склоне Альп… Вот Алина на яхте, сидит, поджав ноги, и смотрит на воду, и ветер играет ее чудесными волосами… Вот Алина показывает свои новые туфельки, стоя у магазинчика, расположившегося на уютной европейской улочке… Фото делал профессиональный фотограф. Фотограф снимал в основном Рикардо, ну и Алине пару ее фото потом сбрасывал – из любезности. Алина публиковала эти фото на своей страничке, а затем получала несколько десятков лайков от своих знакомых. И череду одинаковых комментариев – восхитительно, чудесно, ты прекрасна, ты необыкновенна, и т. д. и т. п. И никому из комментаторов в голову не приходило, почему на всех этих снимках Алина – одна? А одна она – потому что любовница; и совместные снимки с Рикардо могут ранить его близких и вообще плохо повлияют на его репутацию бизнесмена. После юбилея выпускного Алина бросилась изучать в сети блог Ромашовой. Тысячи комментаторов, бурные дискуссии… Да, статьи у Зины интересные, читаются легко, темы интересные, в основном про искусство, но вместе с тем возникает ощущение, что бывшая однокурсница занимается чем-то важным. Настоящим. Потом Алина нашла статьи Зины на страницах серьезных изданий, известные люди обсуждали их, комментарии каких-то звезд – актеров, художников, политиков… Попался еще репортаж с мероприятия, где Зине присудили премию за просветительскую деятельность. А потом в журнале Зины появился пост о работе реставратора мебели. Алина просмотрела все фото – в основном были показаны этапы работы над старинным комодом, интересно, и правда, наблюдать за тем, как преображается обшарпанная, сломанная вещь, но это не главное. А главное – это то, что на одном из фото, в зеркале на стене, отражалось лицо Олега. Словно картина. Портрет прекрасного незнакомца! Ясное дело, Зина побывала у Олега в гостях, и это у него она взяла интервью о том, как реставрируют мебель. Алина перечитала этот пост Зины несколько раз и вдруг ощутила, как дрожат руки, колотится сердце. Она не могла больше молчать и сдерживаться, она должна была с кем-то поделиться своими чувствами. Набрала номер Аси. Почему именно Аси? Потому что Ася находилась примерно в том же положении, что и она, Алина. Ася – тоже одинокая свободная женщина. – Асечка, это я, Алина Велинская, помнишь, в начале вечера обменялись номерами… Ты видела последний пост у «Ромашки»… То есть у нашей Ромашовой? – Ага, – засмеялась Ася. – А физиономию Зоммера – там, на снимках, заметила? Слушай, как ты себя чувствуешь, твои раны зажили уже? – Ты про мою битву с Брониславой? Хожу побитая, да, меня все спрашивают, откуда синяки… – засмеялась и Алина. – Слушай, а давай встретимся? Ты сейчас свободна? Поболтаем. – А давай! – с неожиданным восторгом отозвалась Алина. …Бывшие однокурсницы встретились в центре города, в летнем кафе. Обнялись, сердечно расцеловались. Заказали бутылку белого вина на двоих, легкие салаты из зелени. Алина, после нескольких минут встречи, уже чувствовала эйфорию – кажется, она нежданно обрела лучшую подругу, понимающую ее, находящуюся на той же волне. Ах, как жаль, что они не общались с Асей в предыдущие годы… – Наша Броня – просто танк, а не женщина! – насмешливо произнесла Ася. – Все в шоке от того, что она на встрече учудила. – Тебе не кажется, что она немного… того? – усмехнулась Алина. – Еще как кажется. Бедный Олег! До сих пор расплачивается. Нашел с кем сойтись в институте! – До сих пор расплачивается, да… – грустно согласилась Алина. – Как странно. Он ведь был влюблен в тебя, все знали. – И я его любила. Но… так вышло.