В целом, идея неплохая, тем более, и предыдущую ночь я спал мало. Оно того, конечно, стоило, но если б знал, что Лерка от меня решит сбежать — вообще глаз бы не сомкнул. Однако Мии нет смысла врать, если бы ей нужно было смыться — она не вела бы меня сюда. Поэтому я решил воспользоваться предложением, удобно устроился на спальном мешке рядом с Мией и прислонился к стене позади. Какое-то время мы сидели молча, слушая шум дождя и наблюдая, как горит костёр. Света было не много, но достаточно, чтобы видеть друг друга, плюс горел ещё и фонарь. Видимо, Мия действительно привыкла к походной жизни — очень уж умело действовала. Я рассматривал её. Не мог не смотреть. Что-то внутри скручивалось, напоминая о прошлом. Наверно, до сих пор не верилось, что мы можем вот так сидеть, попивая горячий напиток из одной кружки. — Ты изменился, — вдруг произнесла Котовская, когда наши взгляды встретились. — Да, ты говорила, — передал я ей чай. Она взяла его из рук и обхватила кружку ладонями. — Я не про твою деятельность. Ты по-другому на меня смотришь, Тём. Она отставила чай в сторону и придвинулась, а я напрягся, тут же сев обратно. О чём это она? — В том послании... — запнулась Мия, мимолётно бросив взгляд на мои губы и тут же вернулась к моим глазам. — Когда ты прощался со мной, ты просил меня быть счастливой. — Я надеюсь, ты смогла, — произнёс, удивлённо разглядывая, как она приближается. — Вот и хочу проверить, смогла ли я, Тём. Глава 17. По-настоящему Серьёзный взгляд зелёных глаз, бездонных, манящих своей глубиной, Мия дрожала, словно сама боялась своих слов, да и действий. — Подожди, — я поперхнулся даже. С её стороны это было очень смело — вот так предложить разобраться в такой интересной проверке, и очень неожиданно. Тем более, инициатива исходила от неё. — Ты же говорила, что не сомневаешься в выборе... — Но сомневаешься ты, правильно ли поступил, отпустив меня, верно? Она это практически прошептала мне в губы, обвивая одной рукой за шею. Прикосновения нежные, но руки холодные — ледышки просто. Мгновение — и Котовская уже пересекает грань, опасно приблизившись для обычных посиделок у костра. Она провела рукой по моим волосам, вторую положила на грудь, опираясь. Не могу сказать, что появилось желание её оттолкнуть, нет, напротив, участился пульс и кровь прихлынула к лицу, обдавая жаром. И всё же не ожидал, что она сама возжелает когда-либо оказаться так близко, а что сомневается в своём выборе — тем более. Хочет ли она сказать этим, что готова вернуться ко мне? Удары в груди разрывали грудную клетку изнутри. Твою мать. А вдруг Мия всё это время не нашла, что искала? Вдруг я зря её отправил в ту сторону тогда? Может, не стоило её отпускать? Ведь всё могло быть иначе. — Сомневаешься ведь и всегда сомневался? — словно понимала, о чём я думаю, продолжала дразнить своей близостью Мия. — Ты же хочешь меня поцеловать, Тём, я знаю это. Мне не нужны твои слова. Она вдруг прикоснулась к моим губам своими и отстранилась, ожидая моих действий: — Мы могли бы согреться... Становится холодно. Котовская прерывисто дышала, не отстраняясь, и теперь мне нужно было сделать шаг. Но я отчего-то медлил. «Мы могли бы согреться... Мы могли бы...» В башке эхом стояли слова Котовской, долбили по вискам, оглушали в этой повисшей тишине. Артём, ты дебил? Вот она — Мия Котовская, та, которую ты до одури мечтал хотя бы раз увидеть, пусть издалека. Просто узнать как она сейчас. Да чёрт с ним, ты был согласен на мгновение её мимолётного взгляда, а тут, смотри — она рядом, да ещё и предлагает согреться, а ты застыл, словно истукан. Ты же не воспитанник закрытого пансионата, твою мать, не юнец, который девушек лишь на картинках видел. Покажи же этой детке, что ты если и изменился, то в лучшую сторону! Уж на наши ночи Мия никогда не жаловалась, я точно это знаю. Котовская снова прикоснулась к моим губам, на этот раз ещё более осторожно, эта близость будоражила, и я наконец-то сорвался. Какой смысл упираться, тем более Мия сама хочет этого? Да и согреться не помешает. Я целовал её губы, погружаясь в прошлое, впивался в них, вспоминал их вкус и вдыхал аромат морского бриза, а она обхватывала меня руками и прижималась так крепко, будто восполняла объятиями все эти годы нашей разлуки. Аккуратно уложил Мию на спину и потянулся к молнии на её толстовке, расстегнул, и она тут же выгнулась, прижимаясь к моей груди. Одной рукой забрался в светлые волосы, другой обнял за тонкую талию. Она сейчас снова моя, отвечает на каждое движение, поддается. Нежная, чувственная. Моя Мия из прошлого. Но в настоящем. Слишком долго я об этом мечтал. Слишком поверил, что больше никогда её не увижу. Я почувствовал, как она расстёгивает мою толстовку, как проводит пальцами по груди, забравшись под майку. А когда Котовская обхватила меня ещё и ногами, сильнее прижимаясь бёдрами — вдруг резко остановился и отстранился. Чёрт. Чёрт. Чёрт! Я сейчас глубоко дышал и рассматривал её удивлённые глаза. — Что-то случилось? — Я не могу. — Мы оба чувствуем, что ты в форме, — улыбнулась она, прерывисто выдыхая. — Я не могу, Мия, прости. Не думал, что когда-либо тебе откажу сам, но нет. Если тебе холодно, могу предложить толстовку. Я аккуратно убрал её руки и отсел, тут же принимаясь снимать вещицу. Холодно мне точно не было, напротив, слишком уж жарко. — Она тёплая, — заверил и накинул Мии толстовку на плечи. Внимательный взгляд в ответ: — А шутки у тебя, и правда, смешные, — усмехнулась Котовская, подтягивая к себе коленки и обхватывая их руками. — Это и не шутки. — Разве? — Тебя слишком долго не было. — Дело только в этом? Молчание, глаза в глаза и такой очевидный ответ. — Я, кажется, всерьёз на твою подругу запал, — наконец, признался я не только ей, но и сам себе. И хоть одна всё ещё оставалась где-то внутри, я с ума по ней сходил когда-то, до одурения любил, такое чувство не проходит бесследно, оно навсегда оставляет внутри отметины. Но выяснилось, что в моих мыслях напрочь поселилась другая, чёрт бы её побрал. Мия недоуменно подняла брови: — Ты же не веришь ей. — Я ещё не проверил, чтобы убедиться наверняка. Мне нужно прогуляться. Прости. Сейчас бы ледяной душ, но и дождь тоже подойдёт. Попытался подняться. Но ноги не слушались, руки тоже. Что за хрень? Мия улыбалась, странно улыбалась, ехидно. Да что происходит, чёрт возьми? — Что было в чае? — Да обычный чай, — пожала она плечами. — Он тут вообще ни при чём.