Бармен развернулся, подошел к мойке, наполнил из-под крана два мутных стакана и поставил их на стойку, слегка расплескав воду. Джин взяла стакан, отпила и чуть не выплюнула обратно – вода оказалась теплой и солоноватой. Джин поставила стакан на место. – Неужели нельзя было ее хотя бы чуть-чуть охладить? – Здесь пустыня, мэм, – ответил бармен. – Хорошо, что у нас вообще есть вода. Ему было чуть больше пятидесяти, жидкие седые волосы он расчесывал на прямой пробор. Руки покрывали мелкие черные завитки, а на правом мизинце блестело кольцо с красным камнем. В ожидании заказа бармен равнодушно уставился на приезжих. – Мне, пожалуйста, сэндвич с яичницей-глазуньей, ржаные тосты и… – начал было Боб. – Тостов нет, – перебил его бармен. – Тогда просто ржаной хлеб. – Ржаного нет. Боб оторвал взгляд от меню: – А какой есть? – Белый. Боб пожал плечами: – Тогда белый. И земляничный коктейль. А тебе, дорогая? Безжизненный взгляд бармена переместился на Джин. – Даже не знаю. – Она посмотрела на бармена. – Я решу, когда вы принесете заказ моему мужу. Он на мгновение задержал на ней взгляд, затем развернулся и направился к плите. – Ужас какой-то, – сказала Джин. – Знаю, дорогая, – признал Боб. – Но что поделаешь? Неизвестно, когда мы приедем в другой город. Джин отодвинула мутный стакан и соскользнула со стула. – Пойду помою руки. Может, после этого у меня появится аппетит. – Хорошая мысль, – сказал Боб. Через мгновение он тоже направился к входу в кафе, где были две туалетные комнаты. Он уже взялся за ручку двери, когда мужчина, жевавший сэндвич у стойки, окликнул его: – Кажется, там закрыто, мистер. Боб толкнул дверь. – Нет, не закрыто, – сказал он и вошел. Джин вышла из туалета и села на свой стул у стойки. Боба на месте не было. Должно быть, он тоже решил вымыть руки. И мужчина с сэндвичем куда-то исчез. Бармен в белых брюках отошел от крохотной газовой плиты и направился к ней: – Решили, что будете заказывать? – Что? Ах да… – Она взяла меню и мельком заглянула в него. – Пожалуй, мне то же самое, что и моему мужу. Бармен вернулся к плите и разбил еще одно яйцо об край большой черной сковороды. Джин слушала, как скворчит яичница. Скорей бы вернулся Боб. Ей было неуютно одной в этом темном, душном кафе. Машинально она взяла стакан и сделала глоток. Поморщилась от вкуса воды и поставила стакан на место. Прошла минута. Человек на диванчике как-то странно посмотрел на Джин. Она нервно забарабанила пальцами по стойке, у нее сдавило горло, а внутри все напряглось. На руку ей села муха, и Джин резко ее отдернула. Послушался звук открываемой двери, Джин с облегчением обернулась. И вздрогнула от озноба в душном, жарком кафе. Это был не Боб. С бешено бьющимся сердцем она следила, как мужчина снова занял свое место у стойки и взял недоеденный бутерброд. Он посмотрел на нее, и Джин отвернулась. Затем решительно встала и направилась в переднюю половину кафе. Она сделала вид, будто рассматривает выцветшие открытки на полке, а сама не спускала глаз с желто-коричневой двери с буквой «М». Прошла еще минута. У Джин затряслись руки, потом все тело. Сделав несколько долгих, глубоких вдохов, она с тревожным нетерпением смотрела на дверь. Мужчина, сидевший на диване, встал и медленно побрел по проходу. Кепка его была сдвинута на затылок, высокие ботинки громко стучали по полу. Джин замерла с открыткой в руке, когда он проходил мимо. Дверь туалета открылась и захлопнулась за ним. Все стихло. Джин по-прежнему стояла и смотрела на дверь, пытаясь справиться с паникой. Она еще раз глубоко вдохнула и положила открытку на полку. – Ваш сэндвич, – окликнул ее бармен. Джин вздрогнула от его голоса. Затем кивнула, но осталась стоять на месте. Дверь туалета снова открылась, и у Джин перехватило дыхание. Она инстинктивно шагнула вперед, но тут же отшатнулась: из двери вышел другой мужчина с потным, красным лицом. – Простите… – обратилась к нему Джин, когда он проходил мимо. Мужчина даже не остановился. Джин бросилась за ним и схватила за руку. Пальцы ее невольно дрогнули, прикоснувшись к горячей влажной ткани. – Прошу прощения… – снова сказала она. Мужчина обернулся и посмотрел на нее тусклым взглядом. От его дыхания Джин едва не стошнило. – Вы не видели… мой муж там? – А? – Моего мужа нет в туалете? – подбоченясь, повторила она. Он посмотрел на нее так, будто не понял, о чем она говорит, затем буркнул: «Нет, мэм» – и отвернулся. Было очень жарко, но Джин словно бы окунули в ледяную воду. В оцепенении она смотрела, как мужчина ковыляет к своему дивану. Опомнившись, она бросилась к стойке, где другой посетитель лениво отхлебывал пиво из запотевшей бутылки. Когда Джин подошла, он опустил бутылку и обернулся. – Простите, вы не видели в туалете моего мужа? – Вашего мужа? Она закусила губу: – Ну да, моего мужа. Вы же видели, как мы вошли вдвоем. Разве его не было в туалете, когда вы туда заходили? – Что-то не припоминаю его, мэм. – Вы хотите сказать, что его там не было? – Я не припоминаю, чтобы видел его, мэм. – Но это… это просто смешно! – дала она наконец волю раздражению и испугу. – Он должен быть там! Они посмотрели друг на друга, но мужчина ничего не ответил, и лицо его оставалось безучастным. – Вы уверены? – Мне незачем вас обманывать, мэм. – Ладно, спасибо. Джин сидела у стойки, уставившись на поданные сэндвичи и молочные коктейли, и лихорадочно пыталась понять, что же произошло. Это все Боб – он разыграл ее. Но раньше он никогда так над ней не подшучивал, и здесь, конечно же, было не самое удачное место для шуток. И все же это наверняка он. Должно быть, в туалете две двери, и он… Нет, конечно. Никакая это была не шутка. Боб вообще не заходил в туалет. Просто он решил, что Джин права: это не кафе, а какой-то ужас, и вышел подождать ее в автомобиле.