Почему — со скрипом? Так кто, кроме османов нам сейчас в небе может угрожать? С востока я Империю прикрыл, с запада — Антон, после того, как стал кайзером. Один юг остался, а там пока авиацией и не пахнет. Так уж вышло, что истребитель прилично опередил своё время. Нет для него пока стоящих боевых задач. Одна надежда на французов. Если они начнут у Артемьева самолёты покупать, то мы Германии ещё сколько-то истребителей продадим. Но это вряд ли. Больно уж неровно Император дышит по поводу Франции, после того, как они попытались отравить его Семью и поменять власть в России. Уже пять лет прошло, но даже я не знаю, что по поводу того покушения князь Обдорин ещё накопал. Герцога Анжуйского мы с Антоном грохнули, заодно и Германии подсобили с возвратом территорий. Там, кстати, до сих пор вялотекущая войнушка идёт. С Лотарингией вроде всё нормально, а вот с Померанией не очень. Стреляют. Но об этом потом. Я же с женой разговариваю. — М-м-м, Ляо, извини, отвлёкся, — покаялся я. — Я понимаю. Меня Дарья не раз предупреждала, — сдала Дашку Ляо, сама того не подозревая. Ну, есть у меня такое. Зависаю иногда, задумавшись. Вот только не думал, что жёны это между собой обсуждают и относятся с понимманием. — Ты о чём-то спросила? — сориентировался я на её любопытную мордашку. — Да, я спрашивала, отчего бы нам не заключить мирное соглашение с Китаем. Ты собираешь армию, а она дорого стоит. Маньчжурия могла бы и без неё обойтись, — на полном серьёзе выдала Ляо. — Погоди минутку, я до кабинета схожу, а потом тебе отвечу, — посмотрел я в её наивные глаза. — Хорошо, — изобразив из себя пай — девочку, замерла она за столом. Мне потребовалось совсем немного времени, чтобы найти нужное. Альбомы фотографий и просто фотографии в конвертах. Про многие из них я узнал абсолютно случайно и собрал целое досье, которое можно использовать в качестве компромата и рычага воздействия, на случай личных переговоров с китайской Императрицей. — Итак, давай про армию, а точнее, про ЧВК. Они, как бы, не совсем армия. Пока я их содержу за счёт трёх равных долей от поступлений с моих земель, а также, из Японии и из Маньчжурии. Обрати внимание, что твою государственную казну я не трогаю. С Маньчжурии оплата на наёмников идёт от золотых рудников, железной дороги и с металлургического комбината. Теперь вернёмся к Китаю. Может, ты и поверишь в мирное соглашение с ними, но я — нет. — Почему? — Потому что у тебя короткая память, но это лишь одна из причин, причём, далеко не самая главная. Если у нас не будет армии, которая будет крайне опасна для соседей, то мира мы с ними никогда не увидим. — Объясни. Я не понимаю. И не люблю войну. Я глубоко вдохнул, выдохнул и мысленно пообещал себе, что буду уделять больше внимания и времени для политинформации своих жён. — Слабых никто не уважает. С ними можно делать всё, что в голову взбредёт. Напомнить тебе, что бы случилось, если бы ты попала на ночь к киданю, с его шаловливыми руками, после убийства которого тебе пришлось бежать, — посмотрел я на жену, но увидел лишь тень сомнения у неё на лице, — Зря ты думаешь, что дело у вас ограничилось бы одним — двумя пальчиками. В таких мелочах покойник ни разу не был замечен. И это ещё не самый плохой из ваших захватчиков, — кинул я веер фотографий, рассыпавшихся по всему столу, — Вот этот импотент лица детей любил фотографировать. Даже подставку специальную с ошейником придумал, чтобы их задранные вверх мордашки всегда в камеру смотрели. Нравились ему детские слёзы и их вытаращенные, от боли и отчаяния глаза, когда с ними очередной кобель начинал. Кстати, этого извращенца твои же подданные на кол потом посадили. Он у них три дня умирал. Вот тебе и волеизъявление народа. Хочешь такое же повторить? Жёстко? Да. Но надо. Ляо — Императрица, и ей нельзя быть добренькой. Кто сказал, что Императрицами могут быть милые и совестливые дамочки? Готовые уткнуться в платочек из-за слезоточивого рассказа, а то и вовсе упасть в глубокий обморок, при виде фотографий девочек, разинувших от боли рот в немом крике, когда их насилуют здоровенные собаки. Нет такого, и никогда не будет, а если и будет, то недолго такой правитель проживёт. У Императрицы должен быть стальной стержень внутри, иначе ей не удержать корону на голове. Власть — штука серьёзная. Кроме пряников и наград, по их слову и приказу ещё и казни происходят. Конкретно в Маньчжурии принято головы отрубать, если кому из преступников, приговорённых к смертной казни, повезёт. Если не повезёт — то линчи. И в этом вопросе азиаты крайне изобретательны. У них для линчи целая система разработана, со строгой градацией видов казни. Кому-то довольно быстро двадцать кусков плоти отрежут, другому тридцать шесть, а самые неудачники и на три тысячи кусочков могут попасть. Умирать приговорённые к казни будут долго и мучительно. — А там что за пакеты? — наконец отмерла Ляо, перестав скользить взглядом по десяткам довольно качественных снимков, сделанных хорошим фотоаппаратом. — В этих всякое разное насилие, в основном групповые оргии, усаживание на бутылки и подвешивание. Качество фотографий любительское, да и девочки постарше, чем здесь. В той стопке — пытки и убийства. В большинстве случаев, мужчин. Два альбома с отрубанием голов. Офицерские. К этому фотоархиву у меня восемь томов протоколов прилагается, с показаниями выживших и свидетелей. — Зачем ты его хранишь? — Зачем нужны доказательства военного преступления? — переиначил я её вопрос, — Это тоже оружие. Дипломатическое и информационное. Иногда для победы не хватает одних лишь пушек и самолётов. — Я пойду твоим заданием по рису займусь, — поднялась с места довольно бледная жена. — Постарайся не затягивать. Лишние слухи в городе нам не нужны, — проводил я её взглядом. Если честно, у меня самого в голове кавардак. Вроде бы и пересмотрел уже все фотографии, а один чёрт ощущения гадкие, словно испачкался в чём-то. Что у меня такое есть, из незаконченных дел, а лучше, вообще из не начатых, чтобы переключиться. О! Моментальный Прыжок! Заклинание, которое я выменял на фильм у графа Смирницкого, но так и не освоил. Очень зря я про него забыл. Сегодня такая штука мне вполне могла пригодиться. Так что — вперёд и с песней! Глава 8 Глава 8 Диспетчерская вышка аэропорта Харбин. Третий день полётов новых патрульных самолётов. Пять "миников" получили первое задание, остальные экипажи продолжают обзорные полёты, знакомясь с местностью и ориентирами. — Птица — один, ответь Харбину. — Харбин, слышу вас хорошо. Через пару минут выстроимся в "гребёнку", согласно заданию. — Соседей наблюдаете? — Да, на двух тысячах метров видимость отличная. Внизу слабая облачность. Но контролю за землёй это не мешает. — Радиомаяки проверили? — Два слышим на "отлично", третий, на "хорошо". — Ближе к Улан-Хото его будет лучше слышно. — Очень надеюсь, что маяки нам не понадобятся, тьфу-тьфу, — несколько суеверно ответил пилот Птицы — один. * * * Я, как обычно, под кофе, прослушиваю утренние переговоры по своей рации. Догадываюсь, что и пилоты, и все диспетчеры аэропорта об этом знают. Да я и сам не особо скрываю, как меня интересует их работа. Может, кто из них понимает, что будь моя воля, я бы с удовольствием променял свою суету правителя на пилотские будни, взмыв в небо даже на том же "минике", если ничего приличней не найдётся, и был при этом счастлив. Сегодня у пилотов первый патрульный вылет. Отправили их целой пятёркой, этаким фронтом, с разрывом между самолётами в пять — шесть километров. Им так проще осваиваться в небе Маньчжурии. Особой пользы от их сегодняшнего вылета я не жду, но в наиболее удалённой части своего полёта эта "гребёнка" пройдётся по местам возможного нахождения оборотней. Оговорка пилота про радиомаяк не случайна.