– Я уже говорил вам по телефону. Меня попросили… – Чуть-чуть помочь одинокой мисс Сердце? – Мисс Сердце? – “Корасон” – значит “сердце”. Испанский для начинающих. Впрочем, уверен, вы и без меня знаете. Подходящее имечко, правда? Дела сердечные. Превратности любви. Сердце кровью обливается, так сострадает жертвам преступления. Но при чем здесь Максимилиан Клинтер? Последние слова Клинтер произнес уже безо всякого акцента. Он смотрел на Гурни пристальным, неподвижным взглядом. Надо было срочно решать, как себя вести. Гурни выбрал дерзкую откровенность. – Ким думает, вы что-то знаете про это дело, знаете и молчите. Она не может вас раскусить. Похоже, вы ее до чертиков напугали. – Гурни мог побиться об заклад, что Клинтер польщен, но не подает виду. Да, пожалуй, “карты на стол” – верная тактика. Кстати, меня очень впечатлил рассказ о вашем спектакле в Буффало. Если хоть половина из этого – правда, то вы прямо талантливы. Клинтер улыбнулся: – Медовый мой. – Что-что? – Кличка у него такая была в шайке. У Фрэнки Бенно. – Он красавчик был что ли? Глаза Клинтера блеснули. – Не, из-за хобби. Пчеловод он был. Гурни засмеялся, представив эту картину. – А вы сами, Макс? Вы что за человек? Я слышал, вы занимаетесь особым оружием? Клинтер смерил его пристальным взглядом, все сжимая свои тренажеры – словно бы вообще без усилий. – Коллекционным, деактивированным. – То есть оно не стреляет. – Крупное армейское оружие практически все выведено из строя. Еще есть занятные вещицы помельче, вот те стреляют. Но я не продавец. Продавцам нужна федеральная лицензия. Так что я не продавец. Я, как это называет закон, любитель. Иногда продаю что-нибудь из личной коллекции другому любителю. Понимаете? – Кажется, да. Какое оружие вы продаете? – Необычное. Я должен чувствовать, что вещь подходит каждому данному индивидууму. Я всем даю это понять. Хотите гребаный “глок” – покупайте в гребаном “Уолмарте”. Таково мое кредо, и я его не стыжусь. – Он снова заговорил с ирландским акцентом. – С другой стороны, если вам нужен пулемет “виккерс” времен Второй мировой, а к нему противовоздушная тренога, то можно и потолковать, ежели вы любитель навроде меня. Гурни лениво повернулся на своей скамье и поглядел на бурую воду болота. Затем зевнул, потянулся и улыбнулся Клинтеру. – Так скажите, вы действительно что-то знаете о деле Доброго Пастыря? Так думает Ким. Или это хитрости, уловки и чушь собачья? Хозяин вперил в Гурни пристальный взгляд и заговорил далеко не сразу: – По-вашему, это чушь – что все машины были черные? Это чушь – что двое убитых окончили один и тот же университет в Бруклине? Это чушь – что на деле Доброго Пастыря “РАМ-Ньюс” заработали рейтинг и деньги? А что ФБР окружило его завесой молчания – тоже чушь? Гурни поднял руки: сдаюсь. – И о чем же все это говорит? – О зле, мистер Гурни. В самой сердцевине этого дела лежит немыслимое зло. – Руки Клинтера продолжали терзать тренажеры: сжал-отпустил, сжал-отпустил – так быстро, что это напоминало конвульсии. – Кстати, вы в курсе, что бывают извращенцы, которых видео автокатастроф доводят до оргазма? Вы в курсе? – Кажется, в девяностые кто-то снял про это фильм. Но вы не думаете, что дело Доброго Пастыря из той же серии… или думаете? – Я ничего не думаю. Просто у меня есть вопросы. Много вопросов. Не был ли манифест оберткой для какой-то другой бомбы – рождественский подарок в коробке для пасхального? А может, у нашего Клайда была своя Бонни? Может, фигурки из Ноева ковчега дают ключ к разгадке? Нет ли между убитыми тайных связей, которых никто не заметил? Что определило выбор жертв: само их богатство или то, каким путем оно было нажито? Любопытно, не правда ли? – Он подмигнул Гурни. Ясно было, что ответ ему не нужен. Он захлебывался собственным красноречием. – Столько вопросов. А может, там вовсе не пастырь, а пастушка: сама Бонни – полоумная сучка, пышущая злобой на богачей? Он умолк. В жутковатой тишине остался один лишь звук – поскрипывание его тренажеров. – У вас будут очень сильные руки, – заметил Гурни. Клинтер свирепо усмехнулся. – Во время последней моей встречи с Добрым Пастырем я был чудовищно, позорнейше, трагичнейше не в форме. Больше такого не повторится. Гурни вдруг представилась финальная сцена “Моби Дика”. Вот Ахав сжимает гарпун, вот вонзает его в спину кита. И оба, Ахав и кит, слитые нераздельно, навеки исчезают в морских глубинах. Глава 13 Серийные убийства Покинув медвежий угол Клинтера с его змеями, настоящими или вымышленными, заболоченным рвом и скелетом на посту, Гурни уже через несколько миль остановился в разворотном кармане на обочине. Он был недалеко от вершины пологого холма, откуда открывался вид на северный край озера Кайюга, ослепительно синего, одного цвета с небом. Он достал телефон и набрал номер Джека Хардвика. Затем наговорил на автоответчик: – Привет, Джек, есть вопросы. Только что говорил с мистером Клинтером. Нужно с тобой посоветоваться кое о чем. Позвони мне. Как можно скорее. Спасибо. Потом позвонил Ким. – Дэйв? – Привет. Я тут недалеко от тебя, пытаюсь кое-что выяснить. Подумал поговорить с Робби Мизом. У тебя же есть его телефон и адрес? – Зачем… зачем вам с ним говорить? – А есть возражения? – Нет. Просто… Не знаю… Хорошо, конечно. Секунду. – Она перезвонила меньше чем через минуту. – У него квартира в Типперари-Хилл, Южный Лоуэлл, тридцать ноль три. Она продиктовала телефон, Гурни записал. – Помните, его нужно называть Монтегю, а не Мизом. Но что… что вы собираетесь делать? – Просто порасспрашиваю, может, узнаю что путное. – Путное? – Чем больше я узнаю об этом проекте – точнее, о деле, которому он посвящен, – тем загадочнее все становится. Хочется немного ясности. – Ясности? Это к нему-то за ясностью? – Похоже, он актер в нашей маленькой драме, а я даже не знаю, что он вообще за тип. Неуютно, черт возьми. – Я рассказала вам о нем все, что знаю, – она явна была задета и будто оправдывалась. – Я в этом не сомневаюсь. – Тогда зачем?.. – Ким, если ты просишь меня помочь, то предоставь хоть какую-то свободу действий. Она колебалась. – Ладно… Наверное… Только осторожнее. Он… странный. – Юноши с двойными фамилиями часто бывают странными. Гурни отключил Ким и собирался уже засунуть телефон в карман, но он зазвонил. На экране высветилось имя: Дж. Хардвик. – Привет, Джек, спасибо, что перезвонил. – Что ты, Шерлок, я лишь скромный служитель закона. Чего изволит великий сыщик? – Я точно не знаю… Какие материалы по делу Доброго Пастыря тебе доступны? – А, понимаю, – протянул он тем самым насмешливым голосом, который так ненавидел Гурни.