— Да, конечно. Тут такая штука. Если читать их подряд, зная, чем дело кончилось, то, хотя автор и претендует на последовательное изложение событий, фабула представляется весьма размытой. Но если ты читаешь эти письма как бы по мере их поступления, как человек, находящийся в гуще этих событий, то у тебя сразу возникает ощущение, что автор — человек весьма информированный и получает он эту информацию в режиме онлайн. Впрочем, ему на это было наплевать, ведь он сам заказывал музыку. — Все так. Мы пока не уверены на все сто, что именно Гуннеруд организовал убийство Арне Албу. Его коллега по мастерской утверждает, что в момент, когда предположительно Албу был убит, они с Гуннерудом сидели в «Старом майоре» и пили пиво. Эуне потер руки, и Харри так и не понял, то ли он это сделал от холода, то ли от удовольствия, что в этом запутанном деле у него много возможностей проявить свои логические способности. — Предположим, что Гуннеруд не убивал Албу, — сказал психолог. — Какую же в таком случае судьбу он уготовил Албу, если навел тебя на него? Хотел, чтобы его осудили? Но тогда с тебя сняли бы все подозрения. И наоборот, ведь невозможно двоих осудить за одно и то же убийство. — Верно, — заметил Харри. — Но нужно задаться вопросом: что было самым главным в жизни для Арне Албу? — Блестяще, — подхватил Эуне. — Отец троих детей, который добровольно или под давлением обстоятельств бросает бизнес. Я предположу, что семья. — А чего добился Гуннеруд, разоблачив или, вернее сказать, наладив меня разоблачить Арне Албу, что он по-прежнему встречается с Анной? — Жена забрала детей и ушла от него. — Лишить человека жизни — это не самое страшное, что можно сделать с ним. Самое страшное — лишить человека самого дорогого, ради чего он, собственно, живет. — Классная цитата, — Эуне одобрительно кивнул. — Кто это сказал? — Не помню, — ответил Харри. — Тогда возникает еще один вопрос. А чего он хотел лишить тебя, Харри? Ты-то ради чего живешь? Они подошли к дому Анны. Харри долго возился с ключом. — Ну так что? — спросил Эуне. — Гуннеруд, наверно, знал меня только по рассказам Анны. А она знала меня по тем временам, когда… когда у меня по большому счету ничего, кроме работы, не было. — Работы? — Он хотел меня засадить. Но самое главное — чтоб меня вышибли из полиции. По лестнице они подымались молча. Вебер и его люди уже закончили работу в квартире. Вебер с довольным видом сообщил, что найдена масса отпечатков Гуннеруда во многих местах, в особенности же на спинке кровати. — Он не слишком-то осторожен был, — сказал Вебер. — Он здесь так часто бывал, что в любом случае какие-то отпечатки оставил бы, — возразил Харри. — И кроме того, он был убежден, что на него подозрения ни за что не падут. — Кстати, Арне Албу убили каким-то странным способом, — сказал Эуне, пока Харри открывал раздвижную дверь в комнату с портретами и торшером Триммера. — Закопали головой вниз. На пляже. Похоже на какой-то ритуал, будто убийца хотел рассказать нам нечто о себе. Ты не думал об этом? — Я тем делом не занимаюсь. — Да я не об этом. — Ладно. Возможно, убийца хотел рассказать нам кое-что о жертве. — Что ты имеешь в виду. Харри включил лампу, свет которой упал на портреты. — Я тут вспомнил Гулатингское уложение,[70] это примерно тысяча сотый год, — читал его, когда право изучал. Так вот там записано, что умерших следует хоронить в освященной земле, за исключением злодеев, клятвопреступников и убийц. А для тех могилы рыли на границе приливной волны и дернового покрытия. А Арне Албу похоронили как раз в таком месте, так что речь не об убийстве на почве ревности, а значит, его убил не Гуннеруд. Нет, кто-то хотел показать, что Арне Албу — преступник. — Интересно, — сказал Эуне. — Слушай, зачем нам опять эти картины смотреть? Они только ужас нагоняют. — Ты и вправду уверен, что ничего такого в них не замечаешь? — Ну как тебе сказать, они принадлежат кисти молодого художника с претензией на оригинальность, с чрезмерной тягой к театральности и отсутствием элементарных навыков. — Моя коллега Беате Лённ сегодня не смогла прийти, она сейчас в Германии на конференции следователей, рассказывает, как с помощью цифровых манипуляций с изображением на видео или фото и подключением веретеновидной извилины можно опознать в лицо преступника под маской. У нее редкая врожденная способность: она помнит лица всех людей, когда-либо встречавшихся ей. Эуне кивнул: — Мне этот феномен известен. — Когда я показал ей эти картины, она сразу назвала прототипы персонажей. — Да ну?! — Эуне поднял бровь. — Ну-ка давай выкладывай. Харри показал пальцем: — Слева Арне Албу, в центре Альф Гуннеруд, ну а справа я. Эуне прищурился, поправил очки и стал рассматривать портреты с разных точек. — Интересно, — пробормотал он. — В высшей степени интересно. А я вижу только очертания лиц. — Я хотел, чтобы ты как эксперт поручился, что такое вполне возможно. Тогда мы сможем доказать более тесную связь Гуннеруда с Анной. Эуне взмахнул рукой: — Если то, что ты говоришь о фрекен Лённ, правда, то ей достаточно минимум миниморум информации, чтобы узнать лицо. Когда они вышли на улицу, Эуне сказал, что из профессионального интереса хотел бы встретиться с этой Беате Лённ. — Она следователь, как я понимаю? — Да, в отделе грабежей. Мы с ней распутываем дело Забойщика. — А, понял. Как продвигается? — Так себе. Следов немного. Они предполагали, что он скоро пойдет на новое ограбление, но пока что этого не случилось. Что, вообще-то говоря, несколько странно. На Бугстадвейен Харри увидел кружащиеся в воздухе первые осенние снежинки. — Зима! — крикнул Али с другой стороны улицы и показал Харри пальцем на небо. Он что-то сказал брату на урду, и тот сразу заменил его в роли грузчика и стал затаскивать ящики с фруктами в магазинчик. Али мягкой походкой пересек улицу и подошел к Харри. — Здорово, что все закончилось, — улыбнулся он. — Конечно, — ответил Харри. — Осень — дерьмовое время года. Наконец-то снежок пошел. — Точно. А я думал, ты о том деле говорил. — С этим компьютером в твоем чулане? Оно закончено? — А тебе никто об этом не говорил? Они нашли человека, который его там поставил. — Вот оно что. Поэтому жене сообщили, что мне не надо сегодня на допрос в Управление. А что там на самом-то деле произошло? — Коротко говоря, один тип пытался представить дело так, будто я был замешан в серьезном преступлении. Если пригласишь меня сегодня на обед, я подробнее расскажу. — Да ведь я уже тебя пригласил, Харри! — Ты не сказал, в котором часу. Али возвел очи горе: — И почему у вас обязательно надо день и час назначать, чтобы в гости прийти? Да ты просто в дверь постучи, и я открою, а еда у нас завсегда есть. — Спасибо, Али, я постучу громко и отчетливо. — Харри отпер ворота. — А вы с той дамой разобрались? Может, это сподручная была. — О ком ты говоришь? — Да о той незнакомой даме, я ее в тот день перед дверью в подвал видел. Я о ней этому говорил… Тому, как его там? Харри застыл, забыв нажать ручку ворот: — Ну-ка, Али, давай в точности выкладывай, что ты ему говорил.