Бедный Макс аж поперхнулся. – Ничего глупее придумать не смогла? – Как думаешь, могли тебе специально машину разбить, из мести, например? – решила сменить я тему, почему-то испытав сильную неловкость от собственной догадки. – Да не за что, вроде, – отвел взгляд блондин, а я с абсолютной уверенностью поняла – темнит. – А ты могла быть их целью? – Да тоже вроде не за что, – ответила я словами Максима. – А кто такой Аверин? – вдруг огорошил он. – Откуда фамилию знаешь? – прищурилась я. – У тебя в поисковике запрос был, – пожал плечами Макс, а я вспомнила, как сама же и разрешила ему воспользоваться ноутбуком. – Так что? – Старый знакомый, – не стала я вдаваться в подробности. – Он женат, – счел свои долгом предостеречь меня блондин, на что я даже рассмеялась: – Знаю, – такой подарочек мне нафиг не нужен. – А ты знаешь, что совсем недавно детский сад обвалился, который его фирма реставрировала. Сведений об этом, правда, нигде нет, но остальными детскими садами в том районе он занимается. – А ты откуда знаешь? – Погуглил. – И почему я ничего такого не нашла? – не поверила я. – Запросы надо правильно формулировать, – заявил блондин и с загадочным видом отнес пустую тарелку в раковину. – В посудомойку ставь, – машинально поправила я и призадумалась. Если верить словам Макса, выходит, что не так давно произошло ЧП с объектом, которым занимался Евгеша. Сведений об этом практически нигде нет – уж я-то хорошо вчера искала, и то, что Ковальский смог нарыть информацию – фактически чудо. Зато я почти со стопроцентной уверенностью могу предположить, что было в потерянных документах, и что связывает Аверина с Басковым. Изучив за много лет бывшего любовничка, могу сказать, что тот скорее всего, сильно экономит на материалах. Следствием чего и стало происшествие с садиком. Хорошо хоть детей внутри не было. Вполне возможно, что поступал таким образом Евгеша уже не раз и в отсутствии всяких последствий чувствовал себя безнаказанным. Но, как говорится, сколько веревочка не вейся… Вот и пришлось Аверину прибегнуть к практически неограниченным возможностям чиновника. В противном случае, сюжет об обрушенном здании не крутил бы только ленивый… А так Евгеша увез всю семью заграницу и вышел практически сухим из воды. Вопрос – чем он с чиновником за помощь расплачивался? Подозреваю, что ответ имелся в документах, да кто ж знал, что их у меня из сумочки выкрадут… Только вот не дает мне эта догадка ровным счетом ничего! Я встала, убрала со стола и отправилась в спальню. Проходя мимо ванной, услышала, как Ковальский старательно завывает в душе. Так себе пение, к слову, хоть я и не ценитель. СБ Утро началось с того, что дверь в мою комнату распахнулась, и Макс зычным голосом проорал: – Пора вставать, моя принцесса! – Отвали, Макс, – прохрипела я и зарылась поглубже в подушку. Вместо этого блондин плюхнулся на кровать рядом со мной и, попружинив на матрасе, заявил: – А у тебя удобнее, и места много… Хочешь сегодня компанию составлю? – Ты охренел? – открыла я один глаз. – О, очнулась! Вставай, иначе упустим продавщицу, и тогда не найдем Боровцева, я не верну свои деньги, не смогу работать и никогда от тебя не съеду. – Она кассирша, – нехотя поправила я и присела на кровати. Солнце уже успело взойти, так что вставать было не так обидно. – Иди в ванную чисть зубы, а я, так и быть, сделаю кофе, – милостиво заявил Ковальский и убрался из моей комнаты. Я же заподозрила, что он просто боится подпускать меня к своему драгоценном агрегату. Тем не менее, с кровати встала и воровато пробралась в ванную: сорочка у меня не самая целомудренная, а единственный халат еще вчера отправился в стирку. Первым, что я увидела, когда уже полностью одетая вошла на кухню, был Макс и пенка от капучино на его усах. Чтобы не рассмеяться, пришлось прикрыть глаза и сделать вид, что очень чешется нос. – Спасибо, – уселась я напротив. На столе меня ждал кофе и тарелка с кашей. Я вопросительно подняла бровь. – Нам понадобятся углеводы, – с умным видом пояснил Ковальский. Я, хоть и сомневалась, согласно кивнула. На вкус каша оказалась отвратительной: практически без сахара и сваренная на воде. Да и не припомню, чтобы у меня в доме водилась овсянка. Но под бубнеж Макса о чрезвычайной пользе подобного варева осилила почти половину. А потом все-таки сделала себе бутерброд. * * * К дому Татьяны мы подъехали в пятнадцать минут седьмого – почти как просил Сереня. И тут же у Макса зазвонил телефон. Тот отчитался товарищу о том, что мы на месте и спросил, как прошло свидание. Потом понимающе хохотнул и повесил трубку. – Обещал сменить нас в два, – порадовал блондин, а я горестно вздохнула. – Ты наблюдай, а я поработаю немного, – сказала я и перебралась на заднее сиденье, куда на этот раз предусмотрительно кинула ноутбук. Поначалу Макс не давал сосредоточиться и все норовил отвлечь каким-нибудь пустым разговором, но минут через двадцать умолк и принялся попивать кофе из термоса, что пылился у меня в шкафу лет восемь. Сама уже не припомню, откуда он там взялся. – Регин, Регина! – почему-то шепотом звал меня Ковальский. – А? – оторвалась я от статистики. – Вон она, идет куда-то с сумкой, – продолжал шептать блондин. Я сдвинула ноутбук с колен, сняла очки и посмотрела в том направлении, куда указывал Максим. И действительно Татьяна направлялась в сторону остановки, неся в руке довольно-таки объемистую пляжную сумку. Серого цвета ветровка и черные штаны болтались на женщине, как на подростке. Я проворно пересела на водительское сиденье, не выходя из машины, и включила двигатель. Плавно я вывела «Вольво» со двора и притулилась у обочины, не доезжая метров ста до остановки. – Серому звони! – скомандовала я, не зная, как быть в такой ситуации. – Выключен, – растерянно проговорил Макс и округлил глаза. – Твою мать, а! – возмутилась я и ударила по рулю, лишь чудом не задев клаксон. – Для чего мы в пять утра вставали! Чтобы посмотреть, как эта баба сваливает на автобусе? – Спокойно, – похлопал меня по плечу Ковальский. – Поедем за ней и проследим. – И будем останавливаться за автобусом на каждой остановке, как водитель-первогодка? – Ну продавщица-то этого все равно не увидит, – здраво рассудил Макс. Я промолчала и стиснула руль изо всех сил. Через пару минут подошел троллейбус, и Татьяна забралась внутрь. Я с черепашьей скоростью тронулась следом. Гнев все еще кипятил кровь, и блондин благоразумно помалкивал. Ехать пришлось почти до конца маршрута, и от продолжительного напряжения я была готова взорваться по любому поводу. Женщина, тем временем, в компании еще нескольких пассажиров выбралась из троллейбуса и направилась в сторону железнодорожной станции. – И что теперь? – злобно прошипела я, как будто Ковальский был в происходящем виноват. – Паркуй тачку, и пойдем за ней. Я поступила, как и предложил Макс, потому что лишний раз вскакивать ни свет, ни заря или пропускать работу была не намерена. Оставив «Вольво», мы, подталкивая друг дружку локтями, направились в сторону перрона. Блондин с загадочным видом по пути прикупил газету. А я, вдохновившись примером, – пару нелепых панамок у лоточника. Проход к электричкам был отгорожен турникетами, так что мне пришлось брать билеты наугад, пока Ковальский пытался не потерять из виду женщину. На платформе мы притулились за старой будкой и по-очереди выглядывали, опасаясь, что Татьяна вдруг неведомым образом испарится. Ковальский любовно нахлобучил мне на голову панамку, а я в порыве щедрости отдала тому солнечные очки. И тут же рассмеялась: надо признать, в женских очках почти двухметровый усатый Ковальский смотрелся до ужаса нелепо. А в компании пятнистой панамки и того хуже… Наконец пришла электричка, и мы загрузились в соседний от Татьяны вагон. А затем, когда все пассажиры расселись по местам, перешли в ее. Так сказать, сыщики-любители во всей красе. В тамбуре Татьяниного вагона стоял небритый мужик с велосипедом и с подозрением глядел на Максима. Тот, не обращая внимания на чужой интерес, поднял очки и принялся сквозь стекло в двери разглядывать сидящих пассажиров. Народа субботним утром было не то чтобы много: видимо большинство желающих уехали на дачи еще вчера вечером. – Идем, – мотнул он головой и протянул мне руку. Я, не думая, сунула свою ладонь в его и, склонив лицо как можно ниже, вошла следом за блондином в вагон. Мы уселись на свободную скамейку и принялись ждать. Любовница Бора сидела через три ряда, спиной к нам, и смотрела в окно. Пляжная сумка убрана наверх. Макс развернул газету, и я поспешила скрыться за ней же, для чего пришлось придвинуться вплотную к мужчине. Ковальский вконец обнаглел и приобнял меня, заключив между своей рукой и газетой. – Ковальский! – сквозь зубы прошипела я, про себя костеря Сереню на все лады.