Диана замахала руками. — Я к этому выбору не имею отношения. Они уже рассматривали ее кандидатуру. У Амелии отличные оценки. И она все делала правильно: занималась общественной работой, участвовала во всех этих школьных клубах… Не говоря уже о том, что она считается одной из лучших танцовщиц в стране в своей возрастной группе. Стажировка — это ее успех, не мой. И моя дружба с Льюисом тут ни при чем. — Все правда. — Джен подмигнула. — А все же я уверена, что ты ему нравишься. — Она не знала, понимает ли Диана, что отношения — даже простая дружба — с такими людьми, как Льюис Йорк и Тео Томпсон, — это игра с огнем. Джен это понимание досталось тяжело. Возможно, ей следует предупредить Диану. — Да ну, перестань, — возразила Диана, несмотря на предательски порозовевшие щеки. — Я просто много лет давала его дочери частные уроки танцев. И я для него не больше чем еще один репетитор, наряду с учительницей музыки и гувернанткой, обучающей девочку хорошим манерам. Когда умерла его жена, ему понадобилась моя помощь. — Она пожала плечами. — Знаешь, на все эти кружки и дополнительные занятия обычно ведь именно матери возят детей. Так что он, бедный, понятия не имел, что делать. — И он ведь так больше и не женился, — вздохнула Джен. — Как жаль, что он не в моем вкусе. Может быть, тогда бы она не стала тратить все свое время на Тео, черт его возьми, Томпсона. К сожалению, Джен никогда не боялась играть с огнем. Иногда она об этом жалела. Дальше Диана заговорила о том, чем занимается теперь, когда студия закрылась на лето, а ее десятилетние близнецы уехали в бейсбольный лагерь. Джен улыбалась и в нужные моменты кивала, но мысли ее то и дело возвращались к тому, что Диана сказала раньше. К убийству Бена Эбботта. Джен проглотила поднимающийся к горлу комок. В последний раз, когда они с Тео были вместе, она все-таки расслышала его слова в том телефонном разговоре, хоть он и прикрывал рукой трубку. «Эбботт будет мне стоить этих выборов и даже больше. Как мы, черт возьми, собираемся его остановить?» Джен еле справилась с охватившей ее дрожью. Это просто совпадение. Может, это был другой Эбботт. Тео не может никого убить… Внутренний голос, который она всю жизнь игнорировала, требовал, чтобы она поговорила с Керри… но… что, если она ошиблась? Тогда она только зря расскажет Керри про роман. Джен знала, что Керри ее любит, но после всего, что она натерпелась от своего бывшего, не поймет про Тео. Нет. Нельзя к ней обращаться. Джен заставила себя улыбнуться тому, что теперь рассказывала Диана. Да смешно даже подумать! Тео не может быть замешан в убийстве. Он не убийца, он просто изменник и лгун. 6 16:55 Дом Эбботтов — место преступления Ботаникал-плейс, Маунтин Брук Керри стояла на веранде дома Эбботтов и смотрела на двойные стеклянные двери, ведущие в спальню. Камеры наблюдения не работали уже несколько недель. Сигнализация была отключена ранним утром. И ни единого признака взлома. Если бы не выпотрошенные шкафы и не кровь, можно было бы подумать, что внутри ничего не случилось. Не считая, конечно, убийства хозяина и его тещи. И беременной жены, которая пока так и не нашлась. Может, она ранена. Возможно, мертва. Но если она мертва, то должна быть причина, почему ее тело не оставили с остальными. Возможно, она рано встала, отключила сигнализацию, чтобы выйти прогуляться в сад, и встретила там убийцу. А может, она вышла на пробежку, потом вернулась домой и наткнулась на убийцу там. Дженкинс сказала, что миссис Эбботт старалась держать себя в форме. Утренние пробежки были обычным делом. Мог ли убийца забрать ее — или ее тело — с собой в качестве доказательства, что заказ выполнен? Или с целью шантажа? Похитил ли он ее затем, чтобы получить выкуп: деньги или что-то другое, не менее ценное? У нее не осталось семьи. Родители Эбботта были еще живы и проживали здесь, в Бирмингеме. Им сообщили трагические новости. Беседа с ними была запланирована на завтрашнее утро. Но к ним до сих пор никто не обращался за выкупом, иначе Керри знала бы. Дэниел Эбботт был достаточно опытным бизнесменом, чтобы не пытаться вести переговоры с похитителями самостоятельно, позволив эмоциям взять верх над здравым смыслом. Соседей опросили. Никто из них не видел ничего необычного, кроме соседки напротив, которая на прошлой неделе обратила внимание на синюю машину, припаркованную у тротуара со стороны Эбботтов. Но поскольку парковать машины на улице не запрещалось и многие работники, обслуживавшие этот район, ездили на «старых» машинах, вряд ли эта информация заслуживала внимания. Непосредственные соседи Эбботтов охотно предоставили свои камеры, на которых, впрочем, Керри ничего не нашла. Угол обзора одних не покрывал все подходы к участку Эбботтов, а на тех, где покрывал, не было замечено никакой подозрительной активности. Что еще более странно, миссис Дженкинс пришла к выводу, что из дома ничего не пропало. Дом прочесывала уже вторая команда криминалистов. Шеф полиции не хотел ждать до завтра. Это расследование обещало стать особенно резонансным, и он ничего не желал отдавать на волю случая. Фалько вышел на веранду и приблизился к Керри. — Они закончили. Тела были в морге, улики собраны, оставаться там дальше смысла нет. — Будем считать, что на сегодня все. — Керри направилась обратно в дом, чтобы еще раз поговорить с Мэтьюз. Мэтьюз и Бейкер отвечают за то, чтобы в доме не осталось посторонних. Два других полицейских будут охранять его до утра, а затем их сменит новая команда. Никому не разрешалось приближаться к месту преступления. Кроме того, по-прежнему оставался шанс, что миссис Эбботт удалось избежать смерти, что она вернется домой, — возможно, в шоке и полуживая от ран. На нее были разосланы ориентировки. Каким бы образом Села Эбботт ни покинула свой дом, личным автомобилем она точно не воспользовалась, поскольку обе машины Эбботтов стояли в гараже. Представитель семьи выступит в вечерних новостях с обращением о безопасном возвращении Селы Эбботт. Если повезет, ее найдут в течение ближайших двадцати четырех часов. Маловероятно, конечно, но можно было хотя бы надеяться. Керри, а за ней и Фалько вышли из дома и сели в «Вагонер». Она развернулась, выехала из ворот и помахала офицеру, охранявшему внешний периметр. Слава богу, репортеры решили, что здесь больше нечего ловить. — Завтра возвращаемся в «Эбботт Опшенс»? — спросил Фалько. — Возвращаемся. Сегодняшний визит в любом случае сдвинул дело с мертвой точки. Сотрудники фирмы совершенно расклеились после того, как по фирме распространились новости. Те немногие, кто все же пытался ответить на вопросы, были настолько эмоциональны, что вычленить хоть какой-то смысл из их слов было непросто. Их оказалось меньше, чем думала Керри. Насколько она поняла, главный офис остался в Сан-Франциско. А местный выполнял скорее представительские функции, нежели реально занимался исследованиями и развитием бизнеса. Личный помощник Эбботта, Марселла Гиббонс, пыталась сейчас получить ответы на многие их вопросы. — Пока технари заканчивали внутри, я полистал несколько фотоальбомов, — сказал Фалько. — И проверил всю медицинскую историю, что смог найти, а также ящики для лекарств. Кроме матери Селы, никто в семье никаких лекарств не принимал, не считая витаминов для беременных. Керри не спускала глаз с дороги, но почувствовала, что Фалько по-прежнему на нее смотрит. — Что-то еще? — После того как я увидел эти фотографии, мне стало ясно, что миссис Эбботт не могла убить свою мать или мужа. — Он покачал головой. — Это совершенно исключено. Они выглядели счастливыми. Были на седьмом небе, что скоро родится ребенок. Не складывается. — Убила или нет, она, скорее всего, сама мертва, — напомнила ему Керри. — Если бы Села была жива, то все, кто способен заплатить выкуп, уже получили бы требование. Но родители Эбботта не слышали ни слова. То же самое в офисе. Не было требований о выкупе. И вообще никаких контактов. Наступило молчание. Через некоторое время Фалько снова заговорил: — У меня есть ребенок. Она мельком глянула на него. — Правда? А я думала, ты никогда не был женат. Без детей. Свободный, как птица, холостяк. Он пожал плечами и стал смотреть прямо перед собой. — В моей жизни нет осложнений, Девлин. Ни жены, ни ипотеки, ни ребенка, за которого я бы официально отвечал. Керри нахмурилась. — Стой, ты только что сказал, что ребенок у тебя есть. Фалько кивнул. — Мальчик. Восемь лет. Я отказался от родительских прав, когда ему было шесть часов от роду и четыре минуты. Керри не знала, что на это сказать. Почему? — был бы логичный вопрос, но она не очень хотела получить ответ. Если он окажется еще большим говнюком, чем обещает его яркая репутация, она предпочла бы поскорее закончить разговор. — Не потому, что я этого хотел, — сказал Фалько, словно прочел ее мысли. Голос его звучал мягче, тише, чем она когда-либо слышала. — А потому, что так правильно. Я хотел, чтобы он был в безопасности, чтобы он был счастлив. А связь со мной не обеспечила бы ни того, ни другого. — Вау, — такого Керри, разумеется, не ожидала. — А ты знаешь, где он сейчас? — В Ханствилле. Она шлет мне фотографии и пишет, что он делает, как учится. Иногда я проезжаю мимо школы и вижу, как он играет или выходит из школьного автобуса. В этом году он начал играть в футбол. Я даже на игру ходил. — А ты не думал договориться о том, чтобы видеться с ним? Похоже, она бы не стала возражать. Фалько покачал головой. — Ее муж усыновил его. Он его отец. И я не хочу разрушать их отношения. Это будет несправедливо. Возможно, парень немного глубже, чем она считала. — Тебе должно быть тяжело, Фалько. — Ну, я принимал какие-то решения. Не хочу, чтобы он за них платил. Тюрьма? Наркотики? Невозможно. Он не смог бы стать полицейским, если бы это было правдой. — Есть вещи, о которых я не могу тебе рассказать, Девлин, — вдруг объявил Фалько, словно опять прочел ее мысли.