— Оболенский, да я после такого зрелища едва сдерживаюсь чтобы не выколоть себе глаза. А вспоминать о таком и вовсе не собираюсь. — Сказал я, дочищая последнюю картофелину. — Вот и славно. — Выдохнул он и откинувшись на спинку кресла закрыл глаза сказав. — Пора кодироваться. У меня на языке вертелась пара шуток, но глядя на то, как ему плохо, я решил оставить их при себе. Спустя двадцать минут Оболенский сожрал две трети сковороды картошки, выпил крепкого чая и был готов к новым свершениям. — Завтра в академию идёшь? — Спросил Гриша, едва дыша от обилия съеденного. — Посмотрим. Нужно раскидаться с накопившимися делами. Может и приду. — А будем отмечать возвращение блудного Дубровского? — Ты ещё не наотмечался? — Усмехнулся я видя, как друг быстро отошел от психологической травмы. — Ну а чё? В академии таких крокодилов нет. Не придётся стыдиться в случае чего. — За то есть шанс нарваться на нежданную дуэль с отцом опороченной девицы. — Заметил я. — Что-то я не помню, чтобы тебя это когда-либо останавливало. Но ты прав. С выпивкой пора завязывать. — Значит прямо сейчас и начнём. — Улыбнулся я и взмахнул рукой. Из столешницы выросли тонкие лозы и ухватив десяток бутылок со спиртным, одним движением вырвали пробки. Глаза Оболенского округлились, но он ничего не сказал, когда лозы начали выливать пойло в раковину. — Добро пожаловать в мир трезвости и здравомыслия. — Я протянул Грише стакан морса, и он ударил по нему своей чашкой с чаем. — Ты главное надолго не исчезай больше. Мне нужен рядом человек, который может меня остановить. А то свобода на меня дурно влияет. — Гриша допил чай и улыбнулся. * * * Москва. Апартаменты Плющова. Плющов любовался в зеркало на оставленный ему ректором полосатый загар. Он не был любителем полосатых купальников, да и в минус двадцать купаться не любил. Вот только его не спросили и нарядили в бурые ожоги, которые сходили слишком медленно, не давая Плющову появиться на людях. Если бы Константин Ярославович вышел в свет, все вокруг мигом бы задались вопросом. А где фармакологический магнат подхватил такой странный загар? И почему он не избавится от него с помощью своих лекарств. Они ведь лучшие в империи или не так уж они и хороши? А ещё нашлись бы те, кто насмехался над полосатым аристократом, за глаза называя его арбузом. Этого Плющов боялся больше всего. Такие клички прилипали к аристократам на долгие годы, если не на всю жизнь. — Проклятый Дубровский… — Шипел Константин Ярославович, вертясь из стороны в сторону. Взяв в руки мобилет он пролистал записную книгу и уставился на номер, который зарёкся набирать. Однокашник Константина Ярославовича учился намного хуже, чем он сам. Вот только у Плющова не было родителей с обширными связями, а у однокашника были. И так уж вышло, что его однокашник стал министром здравоохранения. Пару раз Плющов обращался к нему за помощью. Но этот гад заламывал такие цены за свои услуги, что Константин Ярославович вынужден был годами сожалеть о том, что связался с ним. Тем более что в процессе обращения приходилось вытерпеть порцию унижений. Палец Плющова то приближался к имени однокашника, то отдалялся от него. В итоге Константин Ярославович плюнул и нажал на ненавистное имя. Длинные гудки тянулись один за одним, а на той стороне похоже никто не собирался брать трубку. — Он что издевается⁈ — Рявкнул Плющов за секунду до того, как вызов должен был оборваться. Но вызов не сбросился. Трубку подняли в последний момент и в ней послышался насмешливый голос. — Плющара, это ты? — Д-д-да Святогор Тимофеевич. — Промямлил Плющов в душе закипая от злобы. — Ну чё там у тебя? Только Костик. Давай сразу договоримся. Не мямли, говори по делу. У меня нет времени слушать твои заикания. — Недовольно буркнул Святогор. — А-а-ага. Святогор Тимофеевич тут такое дело. Нужно проверить предприятие одного аристократа. Дубровский его фамилия. Говорят, что у него на производстве изготавливают лекарства с нарушением технологий. А он продажи развернул по всей Сибири. Люди могут помереть если будут этой гадостью лечиться. Стоило бы закрыть его фабрику, до выяснения обстоятельств, так сказать. — Выдавил из себя Константин Ярославович и вытер пот со лба. — Плющара. Ты что-то темнишь. — Усмехнулся Святогор. — Всё так как ты сказал или ты хочешь, чтобы всё так было на бумаге? — Хочу, чтоб так было. — Плющов потянул за ворот рубахи и пуговица, не выдержав натяжение оторвалась. — Ага. Ну понятно. — Хмыкнул Святогор. — Тогда цена вопроса тридцать миллионов рублей. Услышав такие расценки Плющов задохнулся от возмущения. Кулак сдавил мобилет да так что аж экран треснул. Аппарат точно бы пал смертью храбрых, прямо здесь и сейчас, если бы не голос Святогора. — Плющара, чё молчишь? Согласен или нет? Давай быстрее. У меня встреча с Мышкиным через полчаса. — Нетерпеливо буркнул Святогор. — Согласен. — Скрипя зубами выдавил из себя Плющов. — Ну тогда переводи деньги. Номер счёта ты знаешь. Как вопрос решу, наберу. Бывай. В трубке зазвучали короткие гудки, которых Плющов уже не слышал, задохнувшись ярости, рвущейся изнутри. * * * В кабинет Трифонова я вошел без стука. Вадим Иннокентиевич, как обычно, сидел в окружении папок с бумагами и даже не сразу обратил на меня внимание. — Гхм! Разрешите? — Кашлянул я. — Я занят! — Выкрикнул Трифонов и тут же понял, что голос, доносился изнутри кабинета. Подняв глаза, он улыбнулся, и отложив бумаги подошел ко мне протянув руку. — Живой? — Конечно живой. Вадим Иннокентиевич, задание выполнил, все бешеные должны утихомириться. — Да уже успокоились. Ещё неделю назад. А тут ты ещё пропал, думаю ну точно Дубровский замешан. Так что это за гадость была то? — Один божок недоделанный расшалился, пришлось успокоить. Его Крысов взращивал вместе с полчищами крысолюдов. — Спихнул я вину на покойника, всё равно с него никто не спросит. — А выброс некротики тоже твоих рук дело? — Какой выброс? — На Сахалине так бахнуло, что сопку вулкана подчистую срезало, и всё живое в радиусе десяти километров подохло. Хорошо людей рядом не было. Только птицы, да рыбы. — Вадим Иннокентиевич, тут такое дело… — Замялся я. — Чтобы приструнить этого божка, пришлось пожертвовать сердцем проклятого. Это от него и был выброс некротики. — Виктор Игоревич, то, что ты эпидемию прекратил конечно хорошо, но вот то, что артефакт божественного уровня уничтожил… — Трифонов тяжело вздохнул и продолжил. — Готовься. Будет служебная проверка. Скорее всего кого-то из Москвы пришлют по твою душу. Думаю и менталиста привлекут для изучения твоих воспоминаний о произошедшем. — Пусть привлекают. Мне скрывать не чего. — Сказал я хотя, знал, что это не так. — А менталисту могу показаться хоть прямо сейчас. — Прямо сейчас не надо. Но ты скажи, где ты пропадал всё это время? — Вадим Иннокентиевич, да за божком этим гонялся. Он понаоткрывал порталов и скакал по ним как сайгак. А мне пришлось за ним носиться, чтобы добить. Трифонов пристально уставился на меня и усмехнувшись сказал: — Хе. Дубровский, странный ты человек. Говоришь об убийстве бога, как о мошке, которую прихлопнул. Ладно. Пару недель я тебя трогать не буду, отдыхай. А после посмотрим. Всё, иди. Работы валом. — Трифонов пожал мне руку и сев за письменный стол погрузился в изучение бумаг. Выйдя в коридор, я отправился на станцию телепортации и попросил привратника перебросить меня в Иркутскую академию магии. — Давненько вас не было Виктор Игоревич. Работали? — Поинтересовался седой привратник. — В отпуске был. Отдыхал. — Беззастенчиво соврал я привратнику, который вечно совал свой нос в чужие дела. — Благое дело. — Хмыкнул он и сотворил портальную арку. Переместившись на центральную площадь, я дождался пока портал закроется, а после призвал Грувдарга. Вокруг не было ни души, и можно было, не скрываясь дать другу одно крайне важное задание. — Ты можешь память заблокировать для считывания, как делал Урфин? — Запросто. Какой интервал нужно стереть? — Деловито пробасил древень сложив руки на массивной груди. — Да не стереть. Просто заблокировать от стороннего вмешательства. — Это ещё проще. Так что блокируем то? — Заблокируй все воспоминания после убийства Игдры и вплоть до моего возвращения в особняк Раздолья. И почисти все воспоминания где говорится о том что я из другого мира.