– Ты определилась? – спросила я Нюту, когда мы проходили третий круг по торговому центру. Коля коротал время в фудкорте, уткнувшись носом в телефон. – Не знаю, – вздохнула Нюта. – Голубое красивое, но уж больно дорогое, а фиолетовое… – Голубое, – уверенно ответила я. – Как раз под глаза. – А потом что с ним делать? – резонно ответила Нюта. – И дорого! Длинное шёлковое платье с расклёшенным подолом, с воротником-стойкой, без рукавов действительно сложно куда-то надеть в климате Кольского полуострова, если ты жена офицера-подводника. А на сумму, которую заломили торгаши за наряд, можно было купить вполне сносный пуховик. Не «Монклер», конечно, но Нюта прекрасно обходилась без бренда, основанного Рене Рамильоном, во всяком случае, я ни разу не слышала от неё недовольства по этому поводу. – Нют, а давай, я тебе подарю, – предложила я. Заработком я похвастаться не могла, но запасы у меня имелись. Нюта, которая проводила целые дни в заботах о собственном семействе, кажется, даже во сне не выпускала из вида троих мальчишек и мужа, часто забывала о собственных интересах или жертвовала ими. Впрочем, как почти все знакомые мне «счастливо» замужние женщины. Разве это справедливо? Для себя я такого «счастья» не хотела, не могла на секунду вообразить себя в роли рачительной матери семейства. Однако, побаловать невестку хотелось сильно. Не так часто нам удаётся встретиться, провести время по-семейному. – С ума сошла? – всколыхнулась Нюта. – Ничего не знаю. Пошли! – скомандовала я, схватила Нюту за руку, потащила в сторону магазина. В примерочной Нюта ещё раз надела платье, покрутилась перед зеркалом, вставая на носочки, словно на каблуки, удовлетворённо улыбнулась. Ей, правда, очень шло. И цвет, и фасон, и длина – скроено, как по индивидуальному заказу. Нюта действительно очень симпатичная. Не удивительно, что брат потерял голову, как только её увидел за кассой магазинчика сразу по приезду по новому месту службы. Невысокая, самую малость полноватая, той самой полнотой, которую даже помешанные на здоровом питании называют «приятной». Круглолицая, с кукольными чертами, чуточку курносая, белокожая, с пшеничными, пушистыми волосами и мягкими движениями, она не могла не понравиться Коле. На Кольский полуостров он отправился не семейным, говорил, что за годы обучения не встретил ту самую, а «та самая» в это время училась в школе, поступила на заочное отделение Мурманской академии экономики и управления и устроилась по знакомству работать в продуктовый магазин. В маленьком военном городишке рабочие места для женщин были наперечёт, Нюте повезло – помогли звание и должность отца. Коле пришлось изрядно попотеть, прежде чем он добился малюсенькой благосклонности молоденькой кассирши, но зато счастливей лейтенанта Цыплакова в тот день было не найти во всём Северном военно-морском флоте. Он сделал предложение на следующий день после того, как впервые вытащил её на прогулку. Подарил кольцо, которое не подошло по размеру, зато стоило целое состояние для выпускника военного училища. Нюта же настолько обалдела, что согласилась. Кольцо она уменьшила в ювелирной мастерской и с тех пор не снимала его, носила рядом с обычным обручальным колечком. – Берём, – объявила я. – Неудобно, – нахмурилась Нюта. – Перестань. – А можно, я ещё подумаю? – промямлила Нюта, схватившись за телефон – всё понятно, значит, собирается вынести вопрос разорения Цыплаковой-младшей на семейный совет с Колей. – Ладно, – я беспечно улыбнулась и направилась к стендам с нижним бельём. Просто так, из праздного интереса. Белья у меня хватало, спасибо Вадиму. Голованов не успел всё оценить, многие комплекты оставались на дне чемодана, ожидая звёздного часа, впрочем, очевидно – не дождутся. Сегодня – прощальное выступление, завтра – аэропорт, самолёт, Иркутск. Глеб со своими мужланскими замашками пусть остаётся здесь, среди южной пыли, на берегу жаркого моря. – Думаешь? – услышала я смутно знакомый голос. Резко обернулась к двум женщинам, стоявшим ко мне спиной. Первая – низкая, полная брюнетка с широкими, не в обхват бёдрами, не привлекла внимания, а вот вторая – долговязая, худая блондинка приковала мой взгляд. Даже со спины я узнала Лию! Если бы она превратилась в низкорослого, рыжего гнома с бородой до пола я бы узнала её, а она осталась той же долговязой, белобрысой лахудрой с гнусавым, противным голосом. Не ошибёшься! Объективно, Лия – красивая женщина, отлично выглядящая не только для своего возраста, а вообще. Высокая, стройная блондинка, почти модельной внешности. Придраться можно было только к полноватым щиколоткам и узловатым кистям рук, именно придраться, потому что больше не к чему. Только не надо ждать от меня объективности. На этой лахудре женился Голованов, растоптав мои мечты в трепетные восемнадцать лет, и я сильно сомневаюсь, что она не знала о том, что произошло тогда между мной и Глебом. Уж трусы-то под его подушкой после моего выпускного она точно нашла. Тётка Галя рассказывала, как надрывалась Лия, грозя оторвать Глебу причиндалы. Жалко, что не воплотила угрозу в жизнь. Ведь и ей приятно, и мне не обидно, что женился на другой – пусть пользуется гладеньким Кеном, не жалко! Я обошла стенд, встала поближе, отвернулась носом в какую-то розовую тряпку, делая вид, что занята выбором, сама же обратилась в слух. – Бери красный, – услышала я. – Глеб не очень-то любит красный, – проблеяла долговязая чучундра. – Тогда вон, пудровый! Цвет невинности, между прочим. Я едва не засмеялась в голос. Невинности? Не-вин-нос-ти?! Женщина, наставившая рога мужу с двадцатидвухлетним парнем, и цвет невинности? Она своему любовнику выбирает трусишки? Потому что ни её муж, ни она сама не тянули на невинных бедных овечек даже семь лет назад, что говорить про настоящее время. – Хорошо, пойду, примерю, – ответила на мой внутренний монолог Лия. Я же развернулась и отправилась к Нюте, гоняя в голове не радующие меня мысли. С одной стороны, я абсолютно точно решила улететь сразу после дня рождения Голованова. Рейс присмотрела, страницу в закладки поставила, чтобы билеты купить сразу, как только поставлю родных в известность. Именинник остаётся здесь, любоваться трусами цвета невинности из гипюра. С другой – меня раздирало желание не только порвать эти кружавчики на мелкие клочки, но и заставить обоих Головановых их слопать. Как там Нюта говорила: «Люди же-на-ты, как поругались, так и помирятся»? Выходит, была права. Помирились. С третьей – все это е-рун-да! Глупость! Мало ли, что воображает отдельно взятая швабра. В примирение Глеба и Лии не верилось совсем. Я приложила банковскую карточку к терминалу, выдала пакет с платьем счастливой Нюте, которая подхватила его, как драгоценное сокровище, и ринулась благодарить меня. А меня никак не покидало зудящее предчувствие, которое через пару минут, не успели мы выйти из магазина, оправдалось. Не иначе, как позвоночником, я ощутила присутствие Голованова. Зайдя за угол стеклянной витрины магазина, я обернулась, уставилась вглубь рядов, увешанных платьями и нижним бельём, только для того, чтобы увидеть Глеба, вставшего рядом с Лией у кассовой зоны. Больше никто не обернулся. Нюта была занята грандиозными планами на собственное преображение. Коля шепнул мне по секрету, что вернёт деньги, иначе бы его драгоценная жёнушка не согласилась на дорогой наряд, ведь на носу учебный год: школа, садик, кружки, логопед, обязательный массаж Алёше. Я попыталась сосредоточиться на словах брата, не понимая, зачем тридцатипятилетнему офицеру подводнику логопед, откуда на подлодке детский сад. Растерянно кивала, борясь с желанием упасть посредине торгового центра, начать молотить конечностями по полу, вопить на всю вселенную про собственную обиду. Спустя несколько минут мы вышли на парковку, взгляд выхватил чёрный внедорожник Голованова. Значит, ошибиться я не могла. Я в принципе не могла ошибиться. Встроенная во мне антенна, настроенная на частоту Голованова Глеба, работала безошибочно, начиная с тринадцати лет, а если покопаться в памяти, то с момента нашего знакомства. – Ну? – в десятый раз спросил меня Коля, держа открытой дверь Гетца. – Ир, Ира, очнись! Я стояла, как истукан, под перекрёстными взгляда брата и Нюты, понимая, что никуда не поеду. Не заберусь в машину. Не сдвинусь с места, пока не выясню ситуацию до самого конца. Да, я улетаю. Да, я развлеклась в своё удовольствие. Да, использовала Голованова, как взрослая девочка не менее взрослого мальчика. Да, после моего отлёта ему придётся разбираться с моим братом, который скрипит зубами, когда видит нас вместе, но молчит, ожидая, что друг – честный человек и женится на обесчещенной. И, да, Лии придётся встретиться с сюрпризами в её же доме, которые я щедро оставила, находясь на её территории, с её мужем, занимаясь любовью в её семейной кровати. Но улететь просто так, молча, проглотив шипастую, как морской ёж, обиду? Снова признать поражение? Пожелать долго и счастливо Глебушке с его белобрысой чувырлой после того, что случилось у нас и семь лет назад, и этим летом? Своё тридцатипятилетие Голованов Глеб запомнит надолго! Кто приглашён в ресторан? Родители, друзья-бизнесмены с семьями, нужные и важные люди? Мэр и даже целый губернатор? Отлично! Я понятия не имела, что именно я сделаю, но то, что сделаю – сомнений не было никаких. Потом сяду на самолёт, чтобы приземлиться на берегу полноводной Ангары. – Поезжайте без меня, – ответила я Коле, широко и беззаботно улыбнувшись. – Что случилось? – из машины показалась Нюта, уставилась на меня светло-голубыми глазищами. – Ириш? – Хочу в парикмахерскую зайти, – придумала я отговорку. Нюта точно не станет тратить деньги, тем более время на укладку волос. Обеденное время: нужно проследить, чтобы Алёша обязательно поспал, иначе к вечеру родителей ждёт истерика в исполнении двухлетки, а не отдых в фешенебельном ресторане. – Успеешь? – с сомнением поинтересовался Коля. – Тебя забрать? – Успею, конечно, – кивнула я. Глава 19 И успела. Успела увидеть, как из торгового центра выплывает Голованов, за ним семенит драгоценная жёнушка, чтоб ей провалиться. Успела купить подарок имениннику, который он заслужил. Успела вернуться домой. Переодеться, откинув в сторону вечернее платье, соответствующее дресс-коду Black Tie. Долой правила, наплевать на деловой этикет, во главе с губернатором. Праздник запомнится надолго не только имениннику, его долговязому Лох-несскому чудовищу, но и всем-всем-всем друзьям и знакомым похотливого кролика Голованова. Юбка, едва доходящая до середины бёдер, зато открывающая сногсшибательные ноги во всей красе. Верх из кружевного фатина. Оставляющий мало места для воображения бюстгальтер, который больше подчёркивал, чем скрывал. Босоножки на таком высоком каблуке, что консультант магазина, где я присмотрела это чудо, окинул меня недоверчивым взглядом. Я освоила науку передвигаться на любых каблуках, как в кроссовках, на первом курсе института, в период своей «карьеры» текильщицы. Серьги, струящиеся вдоль открытой шеи, и высокий хвост дополнили образ. Я отлично понимала, на кого я похожа. А ещё прекрасно знала, что Голованову – патриархальному ретрограду – такое явление на собственном празднике точно не понравится. Вряд ли его деловой репутации придёт конец, это все-таки юг России – царь бездарного вызова, наплевательского отношения к любой этике, тем более эстетике, но самого Глеба точно взбесит до разбрызганных соплей. Не говоря уже о его ненаглядной жёнушке в трусах цвета невинности. – Не погорячилась? – оценил мой облик Коля, я внутренне возликовала. Если Николай Цыплаков заметил перебор, то что говорить про губернатора, мэра, жён бизнесменов, Голованова собственной лживой персоной. – Что ты задумала? – шёпотом спросила Нюта, усаживаясь на заднее сидение Гетца. Добираться решили на своём автомобиле. Хлопотно, конечно, придётся завтра забирать со стоянки, но в решение Коли я не вмешивалась. Всё равно на следующее утро проснусь в родной квартире в Иркутске и забуду, как страшный сон, и это лето, и Голованова, и собственный облик. Естественно, я была в ударе. Мужчины от молоденьких официантов до убелённых сединами представителей администрации сворачивали шеи, пуская слюни. Женщины, за исключением Нюты, мысленно жгли меня на костре, а уж что представлял сам именинник, я и вообразить не могла. Невольно отметила, что несмотря на угар – Глеб не прикасался к спиртному. Поднимал рюмку, когда звучал очередной тост, тут же ставил на место. Единственное, что пил – минеральную воду. И не сводил с меня испепеляющего взгляда. Кушай, не обляпайся! Надеюсь, трусы цвета пудровой невинности на заднице швабры тебе понравились! Постепенно у меня образовалась очередь из подвыпивших сильных мира сего, желающих потанцевать со мной. Если бы я была великосветской дамой, сказала бы, что бальная книжечка была заполнена до конца. Нюта пыталась меня увести, Коля молча накачивался, глядя на бенефис младшей сестры, а скрежет Головановских зубов, уверена, я буду помнить до конца своих дней. Это вам не “Аппассионата” Бетховена, это то, что будет услаждать моё внутреннее ухо вечно! Завершила же я вечер грандиозно, не хватило только фейерверка в честь именинника за моей спиной. Ведущий объявил подношение подарков, по очереди называл гостей, которые выстраивались в очередь, чтобы протянуть упакованную коробку или конверт. Традиция, ставящая обе стороны в нелепую ситуацию, сыграла мне на руку.