Мы не появились в нужное время на паркете, что повлекло за собой вопросы судей и представителя федерации баскетбола. Сейчас они вместе собрались около нашей раздевалки и разговаривают с директором клуба. Мы все прекрасно осознавали, что это вызовет недовольство с их стороны и прекрасно знали, что из-за этого последует техническое поражение, но мы будем оспаривать его. – Вы должны доиграть матч, – настаивал представитель НБА. – Мы не будем его доигрывать, – выхожу я к ним. – Тогда мы обязаны засчитать вам техническое поражение. – Без проблем, – пожимаю я плечами. Он смотрит на меня и будто не верит своим ушам. – Мы все равно проигрываем и уже без разницы будет разрыв в 14 или технических 20 очков. На шесть очков больше, шесть очков меньше, не имеет разницы. Важно лишь то, что моих парней ослепляли. И мы не готовы выходить на паркет зная, что нам продолжать светить в глаза лазером. – Мы вас поняли. Это все, что он сказал после моего эмоционального монолога. Он просто развернулся и ушел. А через пять минут на стадионе прозвучало объявление о том, что матч продолжен не будет и моей команде вынесли техническое поражение. Мы должны были объясниться перед болельщиками, которые пришли сегодня на матч, должны были объяснить им нашу позицию. Но к тому времени, как я подумал об этом, уже все обо всё знали. Наши пиар-менеджеры работают намного быстрее, чем я могу представить. Но я все же решил, что чуть позже запишу видео или напишу сообщение и принесу извинение за предоставленные неудобства. Выхожу в смешанную зону и на меня, как на свежее мясо, набрасываются журналисты. – Почему вы отказались доигрывать матч? – Это игроки приняли такое решение? – Вы согласны на техническое поражение? Вопросы сыплются один за другим. Я остановился ближе к центру смешанной зоны, чтобы все сразу смогли услышать мое заявление. – Каждый член команды согласился с тем, что этот матч мы доигрывать не будем. Мы не хотим рисковать здоровьем наших игроков. – А в чем причина? – выкрикивает кто-то. – Один из болельщиков на протяжение трех периодов светил лазером в глаза игроков. Судьи не предприняли ничего, поэтому мы решили действовать сами. – Вы будете подавать апелляцию? – Да, мы будем оспаривать техническое поражение. И предвидя ваш вопрос я скажу, что да у нас есть доказательства. На этом все. Я благодарю всех, что выслушали меня, а в ответ слышу еще десятки вопросов, но я молча ухожу. К стадиону уже подъехал наш клубный автобус, но я, как и в прошлый раз еду домой на такси. Моя машина должна приехать через 5 минут, а пока я перезваниваю сестре. От нее было 6 пропущенных звонков. – Привет, – отвечает она на звонок. – Видела вам дали техническое. – Да, но завтра будем подавать апелляцию. – Надеюсь все сложится хорошо, и матч перенесут на новую дату. – Да, а еще я надеюсь найдут того, кто это делал и лишат его права посещать матчи. – Как бы там ни было, я прочитала десятки комментариев и большинство поддерживает вас. А это самое главное, так как люди на вашей стороне. И думаю, журналисты тоже будут за вас, но я по крайней мере точно. – Спасибо, поддержка сейчас мне более чем нужна. – Ты отличный тренер, Дэвид. И как бы ты не считал, игроки уважают тебя, а ты порвешь за них кого угодно. И сегодняшний случай это доказал. – Посмотрим, что будет со временем. – Вот только не нужно сейчас вот этого, – цокает она. – Хорошо, молчу. Ты звонила Анаис? Не знаю зачем я задал этот вопрос, но время назад не вернуть. – Да, она сначала была обижена на меня, но как меня можно не простить? – усмехается сестра. – Ну да, как же тебя можно не простить? – язвлю я. – В общем-то все хорошо. – Я рад за вас. Это правда. Я вижу, как подъезжает мое такси. – Ладно, мне пора. Попрощавшись, я сбрасываю звонок и подхожу к подъехавшему Уберу. Мне, как можно быстрее, хочется оказаться дома, принять душ и смыть сегодняшний день. Как только я оказываюсь в такси, тело расслабляется и меня тянет в сон. Но звонок телефона не дает мне окончательно расслабиться. На экране высвечивается номер Джонни. – Что у тебя там случилось? У меня просто разрывается телефон от просьб выйти в эфир. – Никаких эфиров в ближайшие два дня, – заявляю я. – Окей, понял тебя. Так что случилось? – Нам впаяли техническое поражение. – За что? – Ты вообще следишь за командой? – Когда я подписывал контракт там не было ни одного слова о том, что я должен следить за твоей командой. – Так-то сегодняшний случай относится и ко мне. А если ты не в курсе, значит, ты плохо выполняешь условия контракта. И я могу тебя уволить, – на губах появляется улыбка. – Если бы мне давали доллар каждый раз, когда я слышу эту фразу, я был бы уже миллионером если не миллиардером. – С этого дня я вношу изменения в договор, и отныне там появляется пункт о том, что ты должен следить за новостями команды, которую я тренирую. – Хорошо, я понял. Так что случилось? – Мы не вышли на четверную четверть. – В чем причина? Мне не хочется в восьмой раз рассказывать одну и ту же историю. Мне хочется просто закрыть глаза и провести дорогу до дому в тишине и спокойствие. – Давай, как я буду дома, я тебе все расскажу. – Хорошо, без проблем. Я собираюсь уже сбрасывать звонок, но он продолжает разговор. – Значит отказываться от эфиров в ближайшие два дня? – Да, на данный момент я уже сказал все, что хотел. – Хорошо, кстати насчет репортажа о тебе. – Я тебе уже говорил… – Телеканал прислал мне тему, – прерывает он меня. Окей. – И что там?