– Значит действительно лучше. Я могу его сегодня навестить? – Да, конечно. Я чуть позже пойду к нему, так что можем сходить вместе. – Супер, – спрыгиваю я со стула. – Может вам в чем-то помочь? – Спасибо, но я думаю, мы сами справимся. Тем более тут остались пустяки. Ты иди, отдыхай. Я предупрежу тебя, как буду собираться к папе. – Хорошо, – целую я маму. – Спасибо. Поднимаюсь в свою комнату и решаю разобрать чемодан. Я собирала его для поездки в Сиэтл, но теперь мы вместе находимся в Гейнсвилле. И я даже рада этому. Я хотела провести этот День благодарения с семьей. Поехать в Сиэтл я согласилась только ради того, чтобы в очередной раз не ругаться с Кевином. Кто вообще ставит командировки в праздничные выходные? Бред какой-то. Вот пусть он там работает в своем Сиэтле, а я буду отдыхать у себя в Гейнсвилле. Заканчиваю разбирать вещи, в тот самый момент, как на телефон приходит уведомление о сообщение. Не знаю почему, но я хочу, чтобы это был Кевин. Хочу знать, что он переживает за меня и ждет скорейшего моего возвращения. Но это не он. МАРИЯ: «Ты как? Надеюсь, хоть немного отдохнула?» Я: «Чуточку удалось поспать, так что да» МАРИЯ: «Отлично, тогда до вечера» А кто, собственно говоря, сегодня будет на ужине? Я не интересовалась этим раньше, потому что не собиралась в нем участвовать. Но раз сейчас я здесь, стоит об этом все-таки узнать. Спускаюсь обратно на кухню и задаю интересующий меня вопрос. – А кто будет сегодня на ужине? Мама оборачивается на мой голос. – Семейство Геррера, друг Дэвида и Джош, вроде как со своей мамой и сестрой. – Что за друг Дэвида? Он кого-то привез из Нью-Йорка? – Его агент и менеджер по совместительству. Забыла, как его зовут. – Джонни, – помогаю я ей. – Да, точно. Вы знакомы? – Заочно, по переписке. – Пилар говорит, он отличный парень. – Вот и узнаем. Я давно мечтала познакомится с ним. Как только мама заканчивает с готовкой, мы вместе отправляемся в больницу. Отвратительный холодок проходит я по всему телу, как только я переступаю порог этого не самого приятного места. Я до сих пор помню, как лежала здесь дважды и как каждый раз, покидая стены больницы, говорила себе, что больше никогда здесь не появлюсь. Но вот я снова тут. Только на этот раз я являюсь не пациентом, а посетителем. Мама проходит мимо регистратуры и сразу направляется к лифтам. Я иду за ней. Неприятное чувство не перестает покидать меня. Я помню все, будто это было вчера. Лифт издает сигнал, и двери открываются. Мы заходим в полнейшей тишине. Вот только мама выглядит уверенной, а на меня эта тишина давит. Я уже готова отказаться от своей идеи и сбежать отсюда, но лифт останавливается на нужно нам этаже. – Вот мы и на месте, – выходит мама, а я хвостиком, как пятилетний ребенок, следую за ней. Мы заходим в нужны блок и направляемся к палате, где лежит папа. Я ни разу не была в этом блоке. Дважды я лежала на этажах выше, здесь я впервые. – Это блок для определенных пациентов? – Да, здесь лежат все те, кто пережил инсульт и еще какие-то болезни. Мама останавливается около палаты с номером 215. – Проходи, – открывает она мне дверь. И я захожу. Папа читает книгу, но как только замечает меня, откладывает ее и широко улыбается. – Не ожидал тебя увидеть. – Решила сделать тебе сюрприз, – присаживаюсь я рядом с ним. – И он удался. Он выглядит усталым, и это не ускользает от моих глаз. Как бы я хотела, чтобы он чувствовал себя хорошо и смог сегодня присутствовать на семейном ужине. Я уверена, он мечтает об этом же, но обстоятельства не позволяют. Всем будет намного спокойнее, если он еще побудет в больнице под присмотром врачей. – Как ты себя чувствуешь? – Отлично, я бы уже сегодня вышел на работу, но меня не выпускают. – И правильно делают, – встревает мама. – Тебе нужен отдых. Смотри до чего довила тебя твоя работа. – Мама, права. Тебе нужно отдохнуть. Нам будет тебя сегодня не хватать, но так будет лучше для тебя. На его лице появляется нежная улыбка, которой он улыбается только нам. – Тебе тоже не помешал бы отдых, милая, – берет он меня за руку. – Не хочу тебя расстраивать, но выглядишь ты уставшей. У тебя все в порядке? Я знаю, что они переживают за меня и видят, что что-то со мной не так. Но я не хочу об этом разговаривать. Сейчас все должны думать о приближающемся вечере, а не о моей очередной ссоре с Кевином. – Будет лучше, когда тебя выпишут. Кстати, мы принесли тебе кое-что вкусненькое, – стараюсь перевести тему. – Да, точно, – поддерживает мама. – Здесь твоя любимая фаршированная рыба, салат и еще парочка вкусностей, чтобы тебе не было так грустно в сегодняшний вечер. Папа смеется, и от его смеха на моем лице появляется улыбка. Я так скучала за ними и так давно хотела прилететь. Каждый раз, когда у меня был отпуск, я рвалась сюда, но Кевин раз за разом обрывал мои попытки. Он постоянно, не сказав мне ни слова, покупал билеты в города, куда лететь я совершенно не хотела. Хотя я не раз говорила, как хочу увидеться с родителями. Его в Гейнсвилле ничего не держит, но у меня здесь семья. И если он не хочет лететь сюда, я его не заставляю. Но он просто может дать мне хотя бы неделю на то, чтобы увидеться с родителями. Но он не делает этого. Он не дает мне права выбора, а я не могу так жить. Он связывает меня по рукам и ногам. Но я почему-то до сих пор остаюсь с ним. Почему? Я не знаю ответа на этот вопрос. После ссор я постоянно возвращаюсь к нему, хотя каждый раз, уходя, говорю себе, что это навсегда. Но вот я снова жду его звонка, чтобы поговорить и в очередной раз помирится до следующей ссоры. Проведя с папой еще немного времени, я прощаюсь и ухожу. Мама ненадолго остается, поэтому мне приходится добираться домой на такси. Как только машина останавливается напротив моего дома я замечаю Дженни, которая разговаривает со своим парнем около порога. – Вы не хотите зайти в дом? Так как минимум будет теплее, – подхожу я к ним. – Нет, я уже собирался уходить. Кажется, у них не все в порядке. Прохожу мимо, больше не говоря ни слова, и закрываю за собой дверь. Чтобы там ни было, они взрослые люди и разберутся сами. Тем более из меня плохой советчик в отношениях, потому что в собственных творится полный хаос. Захожу на кухню, чтобы перекусить, и слышу, как захлопывается входная дверь. У них определенно не все в порядке. – Кретин, – проходит мимо сестра. Я молчу. – Можно было хотя бы раз сдержать слово? Я продолжаю молча жевать бутерброд, который только себе приготовила. – Все мужчины такие козлы? Тут промолчать я не могу. – К сожалению, да. – Я всего лишь попросила его не участвовать в этих дурацких гонках, и он согласился. Но буквально сегодня я замечаю его на фотографии с того мероприятия. И как это понимать? – Что за гонки? – На байках, – усаживается она напротив. – Он занимается мотокроссом и участвует в соревнованиях. Против них я ничего не имею. Но он решил, что ему этого мало, и теперь иногда соревнуется в уличных гонках. Он уже в прошлом году ломал руку, когда его вытолкали с трассы, но ему плевать. – Кто устраивает эти гонки? Они не думают о том, что это опасно? – Да какой-то больной придурок, которому ночью не спится. Их уже не раз разгоняла полиция, но это предает им еще больше азарта. – Как по мне это уже болезнь. – И я о том же, – соглашается сестра. – А где кстати мама?