— Развод не дам, Мариша. Она удивленно подняла на него глаза. — А ты разве не… — Я и не собирался подавать. Ты, конечно, можешь. Но учти, документы из ЗАГСа я не подпишу. Придется тебе подавать в суд. И нас разведут рано или поздно, но я буду использовать все свои ресурсы, чтобы оттянуть этот момент. Поняла? Марина кивнула и снова уткнулась в его плечо. — Скучать хоть будешь? Она энергично закивала и судорожно вцепилась в его плечи. — Хорошо. Он лёгким прикосновением пальцев приподнял её подбородок, и она почувствовала на своих губах его тёплые сухие губы. Григорий осторожно прикрыл за собой двери, но не ушёл, а прошёл в комнату Дани. — Береги её, ты один мужчина в доме остаёшься. И помни, о чём договорились. — Да, хорошо. Я верю, что всё получится. Не сможет она без тебя долго. Да и школа для меня очень уж заманчивая, — Даня был исполнен юношеского оптимизма. — Надеюсь, ты прав! Буду писать тебе каждый вечер, отвечай мне, рассказывай всё, хорошо? — Без проблем, Григорий. — Я на связи круглосуточно. Если что, сразу сообщай. Даня кивнул. Они снова пожали друг другу руки. Даня закрыл за Григорием двери. В воскресенье днём, ровно через две недели после отъезда Григория, Марина опять сидела в своей комнате и плакала. Стол был завален бумажными узорами, но ничего не помогало. Она держалась две недели, ни разу не расплакалась днём, только ночью, когда Даня спал. За две недели Григорий ни разу ей не написал и не позвонил, но уже пять раз по вечерам посыльный приносил цветы. Они уже знали друг друга с этим молоденьким посыльным, здоровались, как старые знакомые. А сегодня днём она шла из магазина и увидела, как в его квартиру заносят вещи новые соседи. До сих пор Марина будто не осознавала реальности происходящего, но тут эта реальность словно обрушилась ей прямо на голову и погребла её под диванами, столами и шкафами новых соседей. Хорошо, что Даня был у репетитора, потому что сначала у неё случилась настоящая истерика: она рыдала и пила успокоительное. Сейчас уже просто плакала, слёзы текли сами по себе, она их даже не вытирала. Что она наделала? Она не просто решила всё за них троих и оттолкнула Гришу. Она ещё и оскорбила его своими мыслями. А он всё понял, как всегда. Он всегда всё про неё знал. Хлопнула входная дверь, вернулся Даня. Марина быстро вытерла лицо и вышла его встречать. Даня посмотрел на неё, кивнул в сторону двери, за которой шумели соседи, и сочувствующе констатировал: — Вижу, тебя накрыло. — Пойдём обедать, — ответила она. Даня вымыл руки, переоделся и пришёл на кухню. Он твёрдо решился на разговор. За эти две недели, он, хоть и обещал Григорию, ни разу не заговорил о переезде: опасался причинить матери боль, не мог заставить себя заговорить. Она, вроде, держалась. Но сейчас он ясно увидел, что ей и так больнее некуда. Когда Даня поел, и они пили чай, он решительно сказал: — Всё, мам. Хватит. Завтра пишешь заявление, забираем мои документы и едем в Москву к Григорию. Крупные вещи потом контейнером отправим, Григорий обещал помочь. — Думаешь, надо ехать? — неуверенно спросила она. Спорить у неё не было сил. — Уверен. Ты посмотри на себя. Ты всегда такая молодая, красивая. А сейчас у тебя лицо всё от слёз опухло. Я никогда в жизни тебя такой не видел. Марина потрогала своё лицо. Неужели правда такая страшная? — Когда ты последний раз интересовалась моей учёбой, мам? С пяти лет, как я пошёл в воскреску, у нас учёба — главная тема, даже летом. А сейчас? Ни разу за две недели! Марине стало стыдно. — Но меня не отпустят без отработки, надо готовить замену. — Отработаешь две недели, ничего страшного. — И ты готов вот так всё оставить и поехать? — Мама, учиться в Москве — моя мечта. Я бы всё равно стремился туда всеми способами. — А как же Федька? — Мам, Федька сто процентов поступит на бюджет в Москву. Ты что, не знаешь Федьку? Встретимся через полтора года в Москве. — Погоди. А с чего ты взял, что Григорий нас там ждёт? — Он сказал, что будет ждать. Что могло измениться за две недели? — Он ни разу мне не позвонил и не написал. — Он тебе цветы присылает. — Это не показатель. Знаешь легенду про Маяковского и Татьяну Яковлеву? Даня вздохнул. Придётся сказать. — Григорий пишет мне каждый день вечером, после работы. А я ему отвечаю. — В двадцать один час по нашему времени? — Откуда знаешь? — Знаю. Ну-ка дай свой телефон. Даня обрадовался: к маме вернулся деловой командный голос. Открыл вайбер. Она долго и внимательно читала. — Вечные вы с ним заговорщики за моей спиной, — вздохнула она. — А мне почему не пишет? — Может, ему тяжело, мам? Тебе не приходило такое в голову? Что иногда бывает невозможно написать человеку просто «Как дела?» и получить такой же дежурный ответ? А написать что-то серьезное, задать вопросы он боится? Не хочет снова получить ответ «Нет». Марина удивлённо смотрела на сына. — И когда ты так повзрослеть успел? — она бросилась ему на шею. — Ну так что, мам? Завтра пишешь заявление? — При одном условии. Гриша не должен знать ничего о нашем приезде. Ты должен молчать. Я сама буду тебе говорить каждый вечер, что ему ответить. Даня кивнул. Он как слуга двух господ. Но если речь идёт об их же счастье, почему нет? Глава 13 Пятнадцатого декабря был день рождения Дани, а семнадцатого Марина и Даня собирались улетать. На день рождения собрали всю семью, где сообщили обо всём. — Это то, что я думаю? Всё-таки этот Гектор тебя окрутил? Да ещё в рекордно короткие сроки! Вот это способности! Столько лет никому не удавалось! — удивлялась Вера. Но она была очень рада за Марину и за Даню. — Вот я сразу знал, что всё равно есть подвох! — усмехнулся Тимофей. — Слишком гладко всё было на первый взгляд. — Что ты знал? Откуда? — удивилась Вера. Марина сделала на Тимофея большие глаза. — Да это я о своём, — пробормотал он, покосившись на Марину. Потом под каким-то предлогом вышел с ней на балкон и спросил: — Он на развод-то подал? — Нет. И сказал, что если я подам, не подпишет. Только через суд. Но это уже не важно, я не собираюсь разводиться. Не хочет — сам виноват. — Так я и знал, чувствовал, что всё равно он хитрит где-то. Что ж, ты всё верно решила. Поздравляю! Жаль, свадьбы не будет, погуляли бы!