Глава 27 Глава 27 Марат — Что, все работает? Так быстро? — изумлялся владелец «мерса». Он представился Анатолием. Развернулся к Всеволоду и довольно заметил: — Правда рукастый парень. Молодец. Держи, заработал. Он протянул мне конверт с деньгами. Я спрятал его в карман и покосился на испуганно сидящую в моей тачке Машу. — Помощница твоя? — заинтересовался Всеволод, проследив за моим взглядом. — Главный специалист, — ухмыльнулся я, — она чинит, я помогаю. — Красивая у тебя девчонка, береги ее, — Всеволод протянул руку, я ее пожал и сообщил: — Нам пора. — Телефон далеко не убирай, нам такие спецы, как ты, позарез нужны, — напоследок сказал Анатолий. — В любое время, — кивнул я. Развернулся, сел за руль своей «девятки» и завел мотор. Маша обнимала себя руками и со страхом смотрела на мужчин. — Мы все сделали правильно, — заговорила она, когда я свернул за угол. — Да, — хмуро согласился я. Протянул руку, взял ее ладонь в свою и сжал. '— Сдалась, да? Приняла неизбежное и ждешь, когда все случится? Даже бороться не станешь? — я встряхиваю ее за плечи, глядя в глаза. Меня трясет, ее тоже. Глаза Маши округлились, в них безумие, идентичное моему. — Нет. Нет, Марат, я жить хочу. Особенно теперь, когда со мной ты. И не позволю опухоли нам мешать. Буду бороться столько, сколько смогу! — Тогда почему ты не хочешь? Они могли бы тебе помочь. — Они опасны, Марат. Эти люди, которые тебя наняли. Я видела глаза этого мужчины. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы. Не оставляй меня, прошу. Не рискуй ради меня свободой. Ты мне нужен. Рядом со мной. Пожалуйста. Ты мне очень нужен. Ворованное не приносит счастья! Я буду бороться до конца, с тобой. Прошу, не порть себе жизнь из-за меня! Не надо. В ее глазах слезы, и я сдаюсь. Захлопываю ящик, достаю сигарету и нервно курю. Маша подходит сзади, утыкается носом мне в спину, и мы стоим так. Долго. В башке стучит: «Ты мне нужен!» и это, сука, очередной крохотный кусочек счастья, за который я хватаюсь. За каждый. Учусь ценить эти крохотные секунды, когда не так больно. И я принимаю решение: — Тащи пассатижи! Маша всхлипывает, вытирает нос и идет к другому ящику, опасливая поглядывая на тот, где лежат деньги. Нам обоим хотелось их взять. Я видел глаза Маши. Но, как всегда, победила ее доброта и честность. Она понимает, что эти деньги могут ей помочь, мешает страх за меня. Беру инструменты и начинаю нервно чинить тачку. В горле дерет от желания снова закурить, в груди злость, но головой понимаю, что она права. Они нам не нужны! И лишние проблемы сейчас — тоже'. — К твоей маме? — нарушила тяжелую тишину Маша. — Да. Заедем ненадолго, — согласился я, отводя взгляд. Маша согласно кивнула и расслабилась. До больницы доехали быстро, хотя начался снегопад. — Пойдешь со мной? — предложил я, паркуясь. — Иди один. Уверена, что ты хочешь побыть с мамой. — Я недолго, — подмигнул ей. Не удержался. Взял за подбородок, притянул к себе и поцеловал. Маша потянулась ко мне, отвечая на поцелуй, и задрожала. Она меня хотела так же, как и я ее. Может, к черту этот каток, и поехать домой? С трудом оторвался от нее, провел большим пальцем по ее губам, выдохнул и вышел на улицу, оставляя работающим двигатель, чтобы она не замерзла. Быстрым шагом вошел в здание больницы, сдал куртку в гардероб, надел бахилы и поднялся в палату к маме, постоянно морщась от больничного запаха. Она выглядела уже не так ужасно, как в первый день после операции. Сидела, откинувшись на подушки. В вене катетер с капельницей, на лице появился слабый, но румянец. — Привет. Прости, я без гостинцев, не знал, что конкретно тебе можно. — Заходи, сынок, — мама улыбнулась, морщинки у ее глаз стали глубже, — мне ничего не нужно, в больнице неплохо кормят. Ты один? Где твоя Машенька? — Полиция была? — напряженно спросил я. Сел на стул, откинулся на спинку кресла и в упор смотрел матери в глаза. — Были, — кивнула она. — Что ты им сказала? — Правду, — она на секунду опустила ресницы, а потом твердо посмотрела мне в глаза. — Я им сказала правду. — Узнаю, что врешь или опять его выгораживаешь… — Марат. Я многое здесь поняла, времени полно. Я плохая мать, знаю. Да что там, ужасная. Я себе и тебе жизнь сломала. И если ты… — она запнулась, — если ты сможешь меня простить когда-нибудь и дать шанс… Обещаю, что исправлюсь. Я уточняла у врача, через сколько времени после операции можно закодироваться. — Что сказал? В груди зажегся тусклый огонек надежды. — Пару месяцев. Я выдержу. Больше не сорвусь. И, сынок, ты бы пса покормил моего. Он там совсем один. — Съезжу, — пообещал я, — а ты лечись, отдыхай, набирайся сил. Я завтра еще заеду. — Подожди. Поговори со мной, — взмолилась мама. — Меня там Маша в машине ждет, — я дернул плечом. — Вы вместе? — впервые за долгое время глаза мамы зажглись. — Да. — Ты влюблен, — легко улыбнулась мама, — наконец-то. Она очень хорошая девушка. И, если ты меня не стыдишься, приходи с ней завтра. — Не стыжусь. Ты часть моей жизни, почему я должен стыдиться? — не понял я. — Потому что я сама себя стыжусь. Знаешь, иногда я думаю, что тебе, наверное, было бы лучше совсем без матери, чем со мной. И с отцом я тебя зря разлучила. — Хватит! — поморщился я. — Что было, то было. Смысл переживать о том, чего нельзя изменить? — Ты мне не веришь, да? — Верю. Я тебе верю, — убедительно соврал я. Посмотрел в глаза, полные надежды, и понял, что именно это она хотела от меня услышать. — Мой такой взрослый сын, — в глазах мамы стояли слезы, а я психанул. — Хватит плакать. Не надо, мам. Все будет хорошо, у нас все наладится. Я подработку хорошую нашел, платят за одну тачку как за месяц в моем салоне.