— С Тимуром все хорошо. Знаешь Арслана? — Да. Это старший сын Фатимы и Ахшара. — Он приехал с ними. Находится постоянно рядом, поэтому Фатима не смогла тебе ответить. — Он не стал бы рассказывать отцу, что Фатима со мной общается, но ей бы попытался запретить. Ахшар обладает колоссальным авторитетом в семье, дети против него не пойдут. Что-то такое я и подозревал. Забрать у этой семьи Тимура… проблематично будет. — Вряд ли я теперь увижу Тимура, — голос ее сорвался, глаза заблестели. Словно ножом по внутренностям полоснули. — Луна, мы не будем расстраиваться раньше времени. Обещаю сделать все, чтобы ты встретилась с сыном, — твердо произнес. — А Тимур как? — взяв себя немного в руки, спросила она. — Состояние стабильное. Как только получат все результаты анализов, назначат день операции. Обнимаю, утешаю любимую женщину, а сам сгораю, оттого что ничего не могу изменить. Луна не должна все это переживать! В чем была виновата молодая девочка, что ее так жестоко наказали? Лично готов вырвать у Ахшара сердце или то, что там вместо него! Глава 15 Луна Мои мысли постоянно возвращались к Тимуру. Вот вроде сижу со всеми за столом, улыбаюсь, слушая их разговоры, отвечаю, когда меня о чем-то спрашивают, киваю, но попроси повторить, что обсуждали за ужином, ничего не отвечу. Я должна быть рядом с сыном. Разумом понимаешь, что от тебя мало что зависит, а вот эмоции вопят, что без тебя ему может стать хуже, ребенку нужна мама. Только мамой я и не была. Тимур даже не догадывается, кто я на самом деле. От этого больно, горько, слезы наворачиваются на глаза. Это я должна сидеть у его постели, читать ему сказки, успокаивать и уговаривать принять лекарства… — Все в порядке? — от Арсена не ускользнуло мое состояние, хоть я и пыталась его скрыть. — Да. Небольшая слабость, — придумала оправдание. — Сегодня тебе нужно поспать, вчера я не мог остановиться, — будто извиняясь. — Не помню, чтобы я возражала, — закусила губу. Арсен втянул воздух и откинулся на спинку стула, прикрывая глаза. Мы все-таки были не одни, а мое признание не оставило Кимаева равнодушным. Я не нежное создание, над которым нужно трястись. Мне понравилась прошлая ночь. Так сильно, что я готова была повторить, только мысли о сыне не позволяли расслабиться. После замужества моя жизнь казалась адом, в ней не было ни одного светлого пятна. Потом у меня забрали сына, я держалась на краю бездны, не жила, но сначала учеба, а потом и работа помогали отвлечься и хоть как-то существовать. Теперь в моей жизнь наступил просвет – появился мужчина, который заставил мое сердце биться сильнее, прогнал страхи. Он встал стеной на краю бездны, защитил, не позволил в нее упасть. Раньше я думала, что самым большим счастьем для меня будет, если Тимур станет жить со мной. Теперь главной заботой стало его здоровье. Я переживу, если он и дальше будет считать своей мамой Фатиму, но не смогу жить, если с ним что-нибудь случится. Ничего нет важнее моего мальчика и его здоровья. Я по-прежнему мечтала, что мы когда-нибудь будем вместе, но сейчас главное – спасти Тимура. Зазвонил телефон Арсена, он посмотрел на дисплей, принял вызов. Короткие, ни о чем не говорящие фразы. Не прошло и минуты, как Кимаев разговор оборвал. — Дал добро? — спросил Юрий Петрович и получил утвердительный кивок. — Тогда собирайтесь. Охрана будет готова через несколько минут. — Я поеду с вами, — вмешался Миша. — Что происходит? — Юра?.. — Что случилось? — в один голос спросили встревоженные женщины, и я в их числе. — Луна с Арсеном едут в больницу, — твердо произнес генерал. А я все еще недоумевала. Что? Зачем? Что-то с Тимуром? Но мужчины выглядели спокойными. Я точно знаю, появись плохие новости, Арсен бы не сидел спокойно. — Доктор позвонил, — поймав мой взгляд и не отпуская, принялся объяснять Арсен. — Сообщил, что мы можем проведать Тимура. Он будет спать, но ты сможешь посидеть с ним немного. — Правда? — мне еще не верилось. Вопрос показался глупым, никогда Арсен меня не обманывал. Ком подкатил к горлу, я каким-то чудом держалась и еще не рыдала. — Арсен, без охраны не оставляй, — строго произнес генерал Тигиев. Я не помню, кто вложил мне в руки куртку. Не помню, как дошла до машины. Эмоции раздирали. В голове вертелась лишь одна мысль: скоро я увижу своего мальчика. ******** ******** Луна На мне был белый халат, медицинский колпак и маска на лице. Сердце рвалось из груди, ладошки вспотели. Остановилась у палаты, глубоко вздохнула, чтобы хоть немного успокоиться. Стучаться не стала, чтобы не разбудить сына, я знала, что он спит. Тихонько открыла дверь палаты. Охрана осталась у отделения, со мной пошел только Арсен, но и он заходить не собирался. Я была ему благодарна. Он стал очень близким и родным, я полностью доверяла Арсену, но войди он со мной в палату, я бы почувствовала неловкость. Я и так ее ощущала, когда находилась рядом с Тимуром. Мои чувства к нему переполняли, рвали душу, но я не имела права их демонстрировать. Могла напугать, смутить. Для Тимура мама – другая женщина, и я должна с этим считаться. Глотать боль и обиду, прятать боль и слезы. — Можно? — шепотом спросила я, встретившись взглядом с Фатимой. Она лежала на диване, под щекой кулак, пыталась дремать, пока я не появилась. Я сняла маску и опустила ее в карман халата. На лице первой жены Ахшара проскользнуло удивление, которые быстро сменила тревога. Я хотела позвонить, предупредить о нашем визите, но Арсен посоветовал этого не делать. Теперь я была с ним согласна. Фатима бы стала отговаривать. Она тихонько поднялась и подошла ко мне. — Как ты?.. Это небезопасно, Луна, — с укором произнесла Фатима. Я ничего не ответила. Дошла до кровати, на которой лежал мой сын. Приложила руку к губам, чтобы сдержать громкий всхлип. Он сильно похудел. Бледные тонкие ручки, лицо стало совсем маленьким. Среди одеял и подушек его можно было не заметить. Дернулась к нему, хотела взять за руку, но Фатима перехватила. — Разбудишь, — негромко произнесла она и пододвинула стул к кровати. По щекам катились слезы, я не утирала соленые капли. Мир сомкнулся до одной самой важной точки – Тимура. «Мальчик мой, мама рядом», — мысленно с ним разговаривала. Мне так хотелось его обнять, коснуться, пригладить непослушную челку, что падала на глаза. — Не плачь, — Фатима повернула к себе мое лицо и жестко стерла дорожки слез одноразовым платочком. — Тимур может проснуться, попросить воды, увидит тебя такой, расстроится, напугается. Он многое понимает, задает неудобные вопросы. — Какие? — насторожилась я. — Он понимает, что серьезно болен, — Фатима опустила взгляд. — Спрашивает: «Мама, я умру?» — теперь и в глазах Фатимы блеснули слезы. Сердце сковал ужас. Страшно представить, что у ребенка, который должен бегать, играть в футбол, радоваться в жизни – появляются мысли о смерти. — Мы его убеждаем, что все будет хорошо, но Тимур боится, Луна. При нем мы всегда улыбаемся и шутим. — Спасибо, Фатима. Он не умрет, мы не позволим. Если понадобится, я готова отдать ему обе почки. Мысленно себе пообещала, что плакать в больнице больше не стану. Зло вытерла последние капли с лица. Пусть мой мальчик сейчас спит, но может проснуться в любой момент. — Будем надеяться, что все обойдется. Арслан днем всегда рядом, я не смогу тебе писать и звонить. — Я буду приходить ночью, когда меня никто не увидит. Она не поймет, как мало мне ее звонков и коротких разговоров. Я должна быть возле сына… — Это опасно, Луна, — покачала Фатима головой, но отговаривать не стала. Может, поняла, как это больно – быть вдали от ребенка… А вдали от больного ребенка – в разы тяжелее. — Ахшар может в любой момент наведаться, как и ты. Прийти под покровом ночи. Я боюсь, что вы столкнетесь… Арсен Женщины тихо разговаривали у постели Тимура. Я стоял возле приоткрытой двери, смотрел на профиль Луны – и видел больше, чем хотел. Она сильная. Держится, но боль словно застыла на ее лице, легла отпечатком. Женщины не догадывались, что я за ними наблюдаю. Мне неинтересен был их разговор, я чувствовал, что Луне плохо, и не мог спокойно стоять в стороне. Хотелось подойти, обнять, попробовать успокоить… Нельзя им мешать. Последние дни я замечал, что она заставляет себя улыбаться, когда ее втягивают в разговор, но больше предпочитает молчать. Опускает взгляд, чтобы никто не заметил грусть в ее глазах. Нервно теребит серебряный браслет, который практически не снимает. — Луна, я бы попросила тебя не приходить, — услышал я слова жены Ахшара. — Но ты ведь не послушаешься? — в голосе женщины слышались страх, тревога. — Не послушаюсь, Фатима! Пойми меня. Если бы кто-нибудь из твоих детей болел, осталась бы ты в стороне? — Я боюсь Ахшара. Боюсь, что он узнает правду. Я пожалела тебя, позволила видеться с сыном, присылала фотографии, видео, чтобы ты наблюдала, как растет твой сын, а сейчас ты можешь нас всех погубить. — Ахшар ничего тебе не сделает, — не очень уверенно произнесла Луна. — Из дома он меня не выгонит, Луна, а вот к Тимуру может запретить приближаться. Подумай о сыне. Я все это время была ему мамой, другой он не знает. Будет переживать, если Ахшар нас разлучит. — Ахшар не узнает, что ты мне помогала! — твердо произнесла Луна. — У дверей отделения охрана, они никого сюда не пропустят. А если Ахшар спросит, скажи правду, что я приходила, но запретить войти в палату ты мне не смогла. Испугалась за Тимура, ведь скандал плохо на нем скажется. Я увидела сына и ушла. В этом нет твоей вины, Фатима! Подперев ладонью подбородок, женщина качала головой, но спорить не стала. Я подумал о том, что палату стоит проверить на прослушку. Плохо будет, если прямо сейчас Сулейманов сидит и слушает их разговор. Фатиму я мог понять – она женщина, а муж ее властный мудак. Отошел от двери. Пока женщины разговаривали, позвонил Петровичу, рассказал о своих подозрениях. — В течение часа пришлю к вам специалиста. Ребята днем провели, все было чисто. Но я вот тоже подумал, что сын Ахшара мог по просьбе отца установить камеру в палате. Этот момент мы упустили… Луна вышла из палаты. Попыталась улыбнуться, а по щекам покатились слезы…