А сейчас я уже дома, жду прихода Энн. Я приняла душ и совершенно готова к встрече. На мне моя лучшая одежда в стиле «хорошей мамочки» – бледно-голубое платье длиною до середины икры. Платье не новое, но красивое и элегантное, с короткими рукавами и милым ремнём на талии. Волосы я убрала в тугую косу. Я также нанесла на лицо лёгкий макияж. Я полностью готова. Сиси работает до восьми, так что весь дом в моём распоряжении. На журнальном столике в гостиной стоит тарелочка с дорогим печеньем. На подносе стоят чайник и кофейник. Чашки тоже уже наготове, также как и молоко и сахар. Я готова показать Энн, что я изменилась. Даже, если на самом деле, я и не изменилась вовсе. Не в полном смысле этого слова. Глубоко внутри я всё тот же человек, каким я всегда была. Я лишь немного менее доверчивая, чем была прежде. Но Энн видит только то, что написано на бумаге. Она воспринимает меня, как воровку и бывшую заключённую. Как женщину, которая скрыла то, что её мать сбежала и бросила своих детей. Социальная служба не видит ничего хорошего в причинах, по которым я скрыла это. Им нет дела до того, что я пахала как лошадь, чтобы у Джесса была крыша над головой и еда на столе. Что каждый божий день я не забывала напоминать ему, как сильно его любят. Социальной службе нет до всего этого дела. Всё, что они видят – это лгунья, воровка, преступница. И всё это из-за Джейсона. Но я не собираюсь ударяться в полемику. Сегодняшняя встреча будет плодотворной. Я не буду думать об этом куске дерьма. Я собираюсь вернуть Джесса. Я собираюсь показать Энн настоящую Дэйзи – ответственную, надёжную Дэйзи, которая любит брата, как своего родного ребёнка. Ведь он и есть мой ребёнок. И ради него я сделаю всё, что угодно. Прозвенел звонок в дверь, и по мне побежали мурашки. Встав с дивана, трясущимися руками я расправляю платье и подхожу к входной двери. Открыв дверь, в проёме я вижу женщину. На вид ей лет пятьдесят, у неё тучная фигура, доброе лицо и черные вьющиеся волосы до плеч. — Энн? — Я множество раз говорила с Энн по телефону, но никогда не встречалась с ней вживую. — Да. А ты, должно быть, Дэйзи. У вас с Джессом совершенно одинаковый цвет глаз. Как это мило, — говорит она с улыбкой. И у Джесса, и у меня глаза янтарного цвета с вкраплениями коричневого. Под определённым освещением глаза выглядят практически золотыми. Это достаточно необычный цвет глаз: мы унаследовали его от нашего отца. Это одна из немногих черт, которые мне в себе нравятся. — Проходите, — улыбаюсь я и немного отхожу, чтобы впустить её. Я закрываю дверь и веду её прямо в гостиную. Она садится на диван и ставит свою огромную сумку на пол. Я сажусь в кресло напротив неё. — У вас замечательная квартира. — Хотите я вам здесь всё покажу? — предлагаю я. — Сначала чай, если можно, — улыбается она, — не пила ничего с обеда. Просто умираю от жажды. Улыбаясь, я протягиваю руку к чайнику и наливаю ей чашечку чая. — Молоко? Сахар? — Только молоко, пожалуйста. Я наливаю молоко, размешиваю чай ложечкой и передаю чашечку Энн. Себе я наливаю кофе и добавляю молоко. — Угощайтесь печеньем, — говорю я ей. Он отпивает глоток чая. — Замечательный чай, — хвалит меня она. Мне всегда говорили, что я прекрасно завариваю чай, хотя сама я его никогда не пью. Не знаю, что я там такого делаю, когда дело доходит до чая, что он получается таким вкусным. Думаю, у меня просто есть чутьё, как заваривать чай. Я улыбаюсь и отпиваю глоток кофе. Она ставит свою чашку на стол, тянется к своей сумке и достаёт оттуда зелёную папку. На обложке напечатано имя Джесса. Моё сердце начинает биться чуть быстрее. — Так как у тебя складываются дела с тех пор, как ты вышла? — спрашивает меня Энн. — Очень хорошо, — отвечаю я с улыбкой, ставя свою чашку на стол. — Здорово, что больше не приходится принимать душ с ещё двадцатью женщинами. — О, Боже, я это что, сейчас вслух сказала? — Я имею в виду, всё в порядке. Будто я не выпадала из жизни. Конечно, поначалу было немного странно – ну знаете, быть на свободе – но совместная с Сиси жизнь очень помогла. Она для меня такая опора. Да и новая работа, конечно, тоже помогла освоиться. — Замолчи. Замолчи сейчас же. — Как дела на работе? Я так сильно нервничаю, что начинаю потеть. — Замечательно. — Если не учитывать того, что у моего шефа, похоже, биполярное расстройство. — Мне действительно нравится эта работа. — Ты работаешь, — она достаёт из папки какую-то бумажку и смотрит на неё, — горничной в поместье Метис. — Всё верно. — Я кладу ладони на колени. Я не хочу разговаривать о работе. Я хочу поговорить о Джессе. Но здесь мне приходится позволять ей вести. — У меня сегодня, кстати, был первый расчёт, — говорю я с улыбкой. Она поднимает на меня свои добрые глаза. — Замечательно, Дэйзи. Я так рада, что у тебя всё складывается хорошо. — Я тоже. — Вероятно, я улыбаюсь слишком уж широко, но просто я очень нервничаю. — Могу я спросить... Как дела у Джесса? Я знаю, последний раз, когда мы разговаривали – ну, не последний раз, а когда я ещё была в тюрьме, — Вы сказали, что у него всё шло неплохо. Оценки в школе стали улучшаться. Когда меня посадили, Джесс ненадолго слетел с катушек. Он всегда был хорошим мальчиком, милым мальчиком, и он всегда хорошо учился. Но он стал плохо вести себя в школе. Успеваемость тоже снизилась. Он не вёл себя так, когда умер отец или когда нас бросила мать. Но он потерял контроль над собой, когда рядом не стало меня. Тяжело было сознавать, что я сама того не желая, допустила это, и как сильно и не лучшим образом это повлияло на него. Я знаю, что это произошло из-за того, что я – это всё, что у него осталось. — У него все в порядке. Оценки почти такие же хорошие, как были до этого. Учителя радуются его успехам. Недавно он начал играть в футбол. Он и ребята, с которыми он живёт, собрали свою команду. Тренером у них стал Тим Маршал, директор группового дома для мальчиков. Они уже выступали на каких-то местных соревнованиях. — Это так здорово. Я была бы рада посмотреть их игру. Она ничего не отвечает, и от того, что она никак не отреагировала, мне становится нехорошо. В комнате повисла жуткая тишина... и от этого мои глаза начинает щипать, а под ложечкой ужасно сосёт. — Я его не верну, да? Она смотрит мне прямо в глаза. — Я не говорю «нет», Дэйзи. — Но и «да» не говорите. — Я вижу, как у тебя всё хорошо и как сильно ты стараешься наладить нормальную жизнь для себя и Джесса. Но ты на свободе всего четыре дня, и тебя выпустили условно досрочно. С моей стороны было бы безответственно передавать Джесса под твою опеку при подобных обстоятельствах. Но мы можем пересмотреть дело через полгода и увидеть, в каком направлении всё движется. Полгода. Кажется, будто внутри я умираю. На глазах навернулись слёзы. Нижняя губа трясётся, и поэтому я прикусываю её. — Дэйзи, наша конечная цель – это вернуть Джесса в семью, а его семья – это ты. Но я должна убедиться, что среда, в которую он попадёт, стабильна. Тебе нужно время, чтобы наладить жизнь. И это также даст тебе время подкопить денег, войти в колею и подготовиться к возвращению Джесса. — Могу я... — Мой голос мне изменяет, так что я прочищаю горло и моргаю, чтобы остановить подступившие слезы. – Я смогу с ним увидеться? — Конечно. Я поговорила с Джессом, и он хочет с тобой встретиться.