Кас замедляет Риска, пока мы не оказываемся рядом. — Да, я купил его три года назад. — Он красивый. Кас кивает. — Он был спасенной лошадью. Его предыдущий владелец плохо к нему относился. У меня заняло много времени научить его доверять мне. — Понятно. Господи, люди могут быть полнейшими идиотами. Откровенно говоря, я не понимаю таких людей. Я имею в виду, кто, черт возьми, может обидеть такое прекрасное создание, как он? — Есть люди, которым доставляет удовольствие приносить боль другим, Дэйзи. — Да, точно. Это больные ублюдки, у которых что-то там внутри отсутствует, например, эмоции. — Именно эмоции могут стать тем, что побуждает людей причинять боль или калечить... или даже пойти на убийство. — Возможно. Но я не понимаю таких людей и рада этому. — Тебе бы не хотелось причинить боль своему бывшему за то, что он с тобой сделал? — Это другое. Это было бы местью. А то, что делал бывший владелец с Риском — это не месть. — Ты права, это не было местью. Но ты хотела бы отомстить своему бывшему? Выдохнув, я качаю головой. — Нет. Не пойми меня неправильно, но когда это только случилось, я провела много времени, придумывая способы причинения ему боли. Но я быстро миновала это, когда поняла, что от этого ничего не изменится. Доставить боль Джейсону – не изменит того, что произошло. Да, возможно, я почувствовала бы себя лучше на минуту или две. Но когда бы эта минута прошла, я все еще была бы в том же положении, на том же месте. Месть – это не для меня. Все, о чем я забочусь, – это будущее и как вернуть то, что я потеряла. — Джесса. — Да. Он – это все, что сейчас имеет значение. И я не сделаю ничего, что поставит под угрозу его возвращение. — Ты лучший человек, чем большинство. — Я так не думаю. Я просто человек, разыгрывающий ту партию, которую предоставила мне жизнь. Это все, что может делать большинство из нас. Кас затих на долгое время. Вместо того, чтобы направиться в лес, он лавирует вдоль задней части загонов и вокруг, двигаясь к конюшням. — А Ириска была спасенной лошадью? — я прохожусь пальцами по ее гриве. — Нет. Моя мама купила ее жеребенком, когда мы только сюда переехали. Мама тренировала ее. — Так это лошадь твоей матери? — Да. — А она не будет возражать против того, что я катаюсь на ней? — Нет. Она была бы рада, что Ириска тренируется. — Когда твои родители возвращаются из Греции? — выстреливаю я. Он удивленно смотрит на меня, потому что знает, что никогда не говорил мне о том, где они находятся. — Купер упоминал о том, что они были в Греции, — добавляю я. Он отводит взгляд. — Они пробудут там еще несколько месяцев. — Бьюсь об заклад, ты скучаешь по ним, когда они в отъезде. Он поднимает плечо в ответ. — Я привык к их отсутствию. — Твои родители родились в Греции? Его взгляд снова возвращается к моему. Какое-то мгновение мне кажется, что он решил снова вернуться к Придур-Касу и запретить мне задавать вопросы, но он удивляет меня ответом. — Моя мама англичанка. Она родилась в Лондоне. А отец из Греции – Фессалоники. — Он произносит название города с акцентом. Звук скользит по моему позвоночнику самым восхитительным образом. — Я никогда не слышала о Фесса... прости. — Я смеюсь. — Понятия не имею, как произнести это. Кас хихикает. — Фес-са-ло-ни-ки. — Он растягивает слово для меня. — Фесс-а-лоники. — Бездарно повторяю я. — Близко. — Он ласково улыбается. — Ладно, я никогда о нем не слышала. Боюсь, мои географические познания о Греции ограничиваются Афинами и Родосом. Он мягко смеется. — Как и у большинства людей. Вообще Фессалоники является вторым по величине городом Греции, веришь или нет. Это потрясающе красивое место. — Тогда стыдно большинству людей не знать о нем. Он согласно кивает. — Ты много провел там времени? — Много в детстве. Не так много, когда я вырос. — Почему? Его ответом стало легкое пожимание плечами. — Ну, если бы я была тобой, я бы проводила там все время, подальше от дождливой Англии. — Сегодня отличная погода. — Комментирует он. Я поднимаю взгляд на безоблачное небо. — Правда. Ты свободно говоришь на греческом? — спрашиваю я, снова возвращая свой взгляд к Касу. Наши взгляды встречаются. — Да. Я подумываю попросить его сказать мне что-нибудь на греческом. Но мне кажется, что Кас не выпендрежник, так что я придерживаю свой язык. Мы подъезжаем с другой стороны от стойл, ближе к конюшням. Риск набирает скорость, направляясь вместе с Ириской к конюшне. Я скрываю разочарование окончанием нашей прогулки. Я наслаждалась ею. И я точно наслаждалась общением с Касом. Больше, чем когда-либо могла себе представить. Мы так и не перешли на рысь, но я это не комментирую. Кас останавливает Риска перед конюшнями и спрыгивает с него. Я продолжаю сидеть на Ириске, не уверенная в том, как мне спуститься. Я смотрю, как Кас избавляет Риска от седла и снимает с него поводья. Риск бредет в конюшню. Кас закрывает перед ним низкую дверь и запирает ее на засов. Он поворачивается и смотрит на меня. — Собираешься остаться там на целый день? На его губах определенно играет улыбка. Я поджимаю губы. — Я не знаю, как спуститься. Все еще улыбаясь, он подходит ко мне. — Вытащи ноги из стремян. Моя правая нога выскользнула с легкостью, но левая слегка застряла. Я трясу ею, но это не помогает. — Давай. Кас хватается за мою ногу и оттягивает от нее стремя. Между его рукой и моей ногой слой ткани и резины, но я все равно чувствую его касание, как будто он дотрагивается до обнаженной кожи. Меня бросает в жар. — Держись за седло и перебрасывай правую ногу. Он убрал руку от моей ноги. Я неуверенно смотрю на него. — Я поймаю тебя. — Мягко говорит он.