Что-то неприязненное мелькает в его взгляде прежде, чем он говорит: — Пойдемте со мной. Он кладет пачку печенья, которую держал в руках, назад в коробку, и направляется к задней части магазина. Я следую за ним. Он останавливается возле двери и открывает ее с помощью брелока. Парень придерживает дверь, пропуская меня первой. — Они в офисе управляющего. — Говорит он, позволяя двери позади нас закрыться. Офис управляющего? Мой желудок переворачивается. Я иду за ним по короткому коридору. Он останавливается возле двери и стучит прежде, чем открыть ее. — Сестра здесь. — Уведомляет он кого-то, находящегося в комнате. Затем парень отступает, пропуская меня в кабинет. Парень возрастом около тридцати сидит за столом. Полагаю, он и есть управляющий магазином. Более крупный парень в форме охранника стоит возле стены, а рядом с ним на стуле сидит Джесс. Наши глаза встречаются. В них я вижу проблеск облегчения, смешанный со страхом. — Мисс Смит? — спрашивает управляющий, поднимаясь. Я прохожу дальше в комнату, закрывая за собой дверь. — Дэйзи. — Отвечаю я. — Я – Джеф, управляющий магазином. Пожалуйста, присаживайтесь. — Он показывает на стул, стоящий напротив стола. — Джеф, можете сказать мне, что здесь происходит? Я стараюсь говорить ровно. Я присаживаюсь и кладу на колени сумку. — Вы являетесь опекуном Джесса? — спрашивает меня Джеф. Я смотрю на Джесса. В его взгляде мольба. — Именно так. — Я проглатываю свою ложь, возвращая взгляд к Джефу. — Хорошо. Что ж, мне жаль сообщать вам это, но ваш брат был пойман Бреттом на краже в магазине. Он наклоняет голову в сторону охранника, стоящего за Джессом. Но я не могу смотреть на охранника по имени Бретт. Все, что я могу делать – пялиться на Джесса, который смотрит куда угодно, только не на меня. С комком в горле и болью в груди я осознаю, что это моя вина. — Я не вызвал полицию, потому что подумал, что мы можем решить это на месте. Я почувствовала огромное облегчение. Я оторвала взгляд от Джесса и снова посмотрела на Джефа. — Спасибо большое. — Говорю я искренне. — Что ж, после того, как Джесс рассказал о гибели ваших родителей при столь трагических обстоятельствах и что он был под вашей опекой... я не хотел добавлять вам или парнишке еще больше горя. И, думаю, он осознал, что совершил дурной поступок. «Его родители погибли при весьма трагических обстоятельствах». Один родитель и при не совсем уж трагических обстоятельствах. Где он научился так хорошо лгать? Мой взгляд скользит к Джессу. Меня удивляет это, но он смотрит прямо на меня. И беспокойство стягивает мое нутро, когда я вижу в его взгляде намек на вызов, как будто он подначивает меня поймать его на лжи. Глотнув, я возвращаю взгляд к Джефу. — Что он украл? — Пак пива Кестрел. Алкоголь. Он ворует и пьет. Господи. — Мне очень жаль, — я складываю руки в молитвенном жесте, — он раньше никогда ничего такого не делал. Ему просто... было очень тяжело в последнее время. Не то, чтобы я оправдывала его, потому что я не оправдываю. — Я смотрю на Джесса. Продолжая на него смотреть, я говорю Джефу: — Вы говорили, что хотите это уладить на месте. – Я перевожу взгляд на Джефа. — Что вы предлагаете? Периферийным зрением я замечаю, как Джесс садится ровнее. — Ну, снаружи магазин нуждается в хорошей уборке. Мы потеряли нашего мойщика окон некоторое время назад, и я еще не подыскал нового. Так что, возможно, Джесс сможет прийти завтра после школы и помыть окна и будем считать, что мы квиты. Как вам эта идея? — Идеально. — Отвечаю я прежде, чем это сможет сделать Джесс. Вставая, я вешаю свою сумку на плечо. — Я не смогу сопровождать его, потому что работаю до шести. Но я оставлю вам свой номер на всякий случай. Если Джесс не появится, у вас есть мое разрешение позвонить в полицию и доложить им о попытке кражи. Джеф улыбается мне и протягивает блокнот с ручкой. Я быстренько пишу свой номер и возвращаю все ему. Затем я поворачиваюсь к Джессу. — Пойдем. Я киваю и поворачиваюсь к двери. Слышу, как он следует за мной. Я молчу, пока мы не оказываемся снаружи. Там я резко останавливаюсь и поворачиваюсь к нему. — О чем ты, черт возьми, думал? Я вскидываю свои руки. Неповиновение, смешанное со старой доброй злобой и обидой вспыхивают в его глазах. — Думал о том, чтобы присоединиться к семейному бизнесу. — Это не шутка, Джесс! Тебе повезло, что он не вызвал копов! Он складывает на груди руки и хмуро смотрит на меня. — Может, я хотел этого. Я слышал, в тюрьме тепленько. Должно быть, лучше, чем в том месте, где я сейчас живу. Мои глаза расширяются, а страх заставляет сердце неистово биться о грудную клетку. — Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. — Рычу я. — Нет? Тогда почему бы тебе не рассказать мне? — требует он. — Потому что тебе не надо знать. — Я поднимаю свои глаза к его, пытаясь передать свои чувства. — Ни одному ребенку не стоит знать, как выглядит тюрьма изнутри. От злости его брови сходятся вместе. — Я не ребенок. — Выдавливает он из себя. — Именно ребенок! — Рявкаю я. — Ты мой ребенок! Слова вылетают до того, как я успеваю их остановить. В его взгляде вспыхивает что-то такое, что заставляет мой желудок скрутиться. — Я не твой ребёнок! — кричит он. — У меня нет родителей! Что-то щелкает внутри меня, и я перестаю обращать внимание на то, что вокруг нас люди, которые все слышат. — Есть! У тебя есть я! — Я прижимаю руку к своей груди. — На бумаге я, может, тебе и сестра, но я растила тебя, Джесс! Меняла тебе подгузники! Кормила тебя! Одевала! Ухаживала, когда ты болел! Читала тебе сказки на ночь! Ходила на все твои школьные игры! Я вырастила тебя! — А потом просто, блядь, бросила меня! — рычит он. Боль в его словах настолько ощутима, что это заставляет меня отступить на шаг назад с ощущением, будто по груди прошлись лезвием. Я даже не могу отругать его за сквернословие. В целом, проклятия, которыми сыпет Джесс, ничего не значат. Ему больно. Из-за меня. — Ты... ушла. — Шепчет он. И боль от его слов только усиливается, будто лезвие в моей груди начали проворачивать. — Джесс, — я подхожу ближе к нему, — ты должен знать, что я не хотела уходить. Я бы все сделала, чтобы остаться с тобой. Все. Его взгляд возвращается ко мне. — Но ты не сделала, ведь так, Дэйзи? Ты совершила кражу в том магазине, зная, какими будут последствия. Или тебе просто было наплевать? Или ты была настолько самонадеянна, что это давало тебе уверенность в том, что тебя не поймают? Он до сих пор уверен в моей виновности. Даже теперь. Даже после того, как я сама ему сказала, что я невиновна, он все еще не верит мне. Я не могу выразить своих мучений по этому поводу. Я обнимаю себя за плечи. Мои слова получаются тихими. — Ты знаешь меня, Джесс. Я не воровка. Глубоко в душе ты знаешь, что я не крала те украшения. Ты знаешь, что я бы никогда ничего подобного не совершила. Не встречаясь со мной взглядом, он выпускает звук, похожий на смешок. И это что-то распаляет во мне. — Ты можешь обманывать себя, поверив, что правдой является то, что я воришка, которая никогда о тебе не заботилась, потому что, по твоему мнению, это оправдывает твою злость и такое поведение. Но ты все равно знаешь, что это не правда. Ты знаешь, что я никогда бы ничего не сделала, рискуя тебя потерять. Он смотрит на меня. Я не могу ничего прочитать в его взгляде. — Почему я должен тебе верить? Его тон все еще равнодушный. — Потому что я никогда не давала тебе повода не верить мне. Я прошла, Джесси... через все. Я никогда не уходила. Единственная причина, по которой я ушла, — это потому что меня забрали, не оставив выбора. Но я вернулась. Я здесь и не собираюсь никуда уходить. И никогда не уйду. Я больше никому не позволю увезти меня. Но ты должен впустить меня. Пожалуйста. Вздыхая, он отводит взгляд и проводит рукой по волосам. Когда его взгляд возвращается ко мне, я замечаю, что жесткость, которая была в нем до этого, смягчается. — Почему ты не позволяла мне повидаться с тобой в тюрьме? — тихо спрашивает он. Я переброшена на несколько лет назад. Он звучит точно как тот мальчишка, которого я помню. В этот момент мое сердце разбивается. Я не могу остановить бегущие слезы. Поджав губы, я вытираю их пальцами. — Потому что я не хотела, чтобы ты приходил в то место... видел меня такой. Но это не означает, что я не думала о тебе ежедневно. Мысли о тебе были единственным, что помогло мне пережить эти восемнадцать месяцев. Я протягиваю руку, чтобы коснуться его, но убираю ее, не уверенная в том, хочет ли он моих прикосновений.