Я останавливаюсь в дверном проёме и поворачиваюсь к нему. — Да, мистер Мэтис. Я даже приседаю в реверансе из чистой вредности. Он хмурится. И так, с мрачностью во взгляде и на лице, он от меня отворачивается. Я взялась за дверную ручку и начала закрывать дверь. Но перед этим я вижу, как Кас достаёт из своего кармана ключ и вставляет его в замочную скважину загадочной двери, чтобы закрыть ее. Час спустя я стою с головой в духовке, намывая её, когда слышу шаги, раздающиеся по кухне. Я знаю, что это Кас, узнаю его поступь. Насколько жалко то, что я узнаю звук его шагов? Ладно, какая разница? Я все ещё злюсь на него. Он ублюдок, и я его игнорирую. Я не в настроении для повторения скандала. Его присутствие разожгло во мне пламя гнева, которое превратилось в бушующую лаву. Я продолжаю тереть духовку, возможно, усерднее, чем требуется. — Дэйзи. — Мягко зовёт он. Его голос похож на нежное, вызывающее мурашек, поглаживание моей кожи пальцами. Как ему удается так легко влиять на меня? Это раздражает. Он болван. Огромный болван, все время кричащий на меня. Представив себе, что мои нервы как стальные канаты, я игнорирую мою кожу—предательницу, а заодно и его. Я слышу, как он тихо выдыхает, стоя позади меня. — Дэйзи... ранее... я повел себя как полнейшая сволочь. Прости... меня. Что? Моя голова дергается от шока на его извинение, и я ударяюсь о верхнюю часть духовки. — Дерьмо. — Я морщусь. Бросив губку, я немедленно хватаюсь за голову рукой прямо в резиновой перчатке. Я вытаскиваю голову из духовки, потирая больное место. — Ты в порядке? — рядом со мной раздаётся голос Каса. — Просто отлично. — Раздраженно отвечаю я. — Уверена? — Уверена. Не глядя на него, я иду к раковине. Я сдергиваю с себя резиновые перчатки с большим рвением, чем требуется. Я кладу их на край раковины и начинаю мыть руки. Он может, сколько угодно извиняться, но я все ещё зла и, думаю, имею на это полное право. Конечно, он платит мне зарплату, но это не дает ему право относиться ко мне девяносто процентов времени как ужаснейший мудила. Это перечеркивает все то время, когда он был добр со мной. И его отстойные извинения привели к тому, что я шмякнулась головой. Так что да, и это тоже. Я слышу, как он движется и вот уже стоит позади меня, прислонившись спиной к барной стойке. Руками он взялся за край столешницы. Я не смотрю на него. Я сосредотачиваюсь на мытье рук, которые уже чистые. Мне просто нужно что-то делать руками, иначе я рискую совершить какой-нибудь сумасшедший поступок, например, придушить его. — Дэйзи... Я закрыла кран и схватила со стойки полотенце для рук. Уходя, я вытираю свои руки. Мне нужно пространство. Я устала от его переменчивости от горячего – к холодному. Я устала быть человеком, на которого кричат. И от него, который в одну минуту относится ко мне доброжелательно, а уже в следующую – так, словно у меня чума. Конечно, он пришел и извинился, опять же, за то, каким был мудаком. Не поймите меня неправильно; извинение – в первую очередь, затем – шок. Но я уже сыта по горло его идиотскими выходками. Тишина между нами тянется и тянется. Я уже пересушила свои руки, а теперь считаю плитки на стене. В конце концов, я больше не могу это выдерживать. Я кладу полотенце на островок и поворачиваюсь, чтобы встретиться с ним взглядом. — Вам нужно, чтобы я что-то сделала? Вот так, Дэйзи. Держись профессионально. Не переводи это в личную сферу. А это личное? Кас настороженно смотрит на меня. Затем наклоняет голову в сторону пакета с маффинами, которые я ему принесла и который теперь стоит в центре кухонного островка. — Ты можешь помочь мне съесть это. Его слова мягкие, но тщетно. — Нет. Я не хочу. Что-то еще? Он смотрит на меня удивленно, и он не уверен, что еще сделать. Что, по его мнению, должно было произойти? Что я упаду ему в ноги со словами "Да, Кас! Конечно, я хочу помочь тебе съесть те маффины, которые я принесла в твой кабинет как раз перед тем, как ты наорал на меня?". Как бы не так, козел. — Вам еще что-то нужно? — настаиваю я. Я давлю, потому что я хочу убраться подальше от него. Он сосредоточивается, сводя брови вместе. — Нет. — Хорошо. Тогда у меня есть еще работа, которую нужно сделать... Я поворачиваюсь на пятках и двигаюсь к двери. — Вообще-то... Его тихий голос останавливает меня, и я медленно поворачиваюсь. Он отталкивается от барной стойки и идет вперед, остановившись у кухонного островка. Его взгляд заставляет мое сердце сильнее биться в грудной клетке. Он облокачивается на островок и скрещивает на груди руки. Я игнорирую то, как хорошо смотрятся его руки, лежащие поверх его великолепной груди. Великолепная грудь. Вы слышали меня? Дэйзи, ты забыла – он тебе не нравится? — Я передумал. — Говорит он. — Есть кое–что, что ты можешь для меня сделать. Я хмурюсь. — Что? — Ты можешь принять мое гребаное извинение. Я смеюсь. На самом деле смеюсь. Он гневно хмурит брови. Все еще смеясь, я отвечаю: — вам действительно стоит поработать над своим искусством извиняться, мистер Мэтис. От этого он хмурится еще сильнее. Устав от этой беседы и от него самого, я поворачиваюсь и начинаю уходить, но он останавливает меня, на этот раз схватив за руку. Удивившись тем, что он так быстро пересек кухню, я разворачиваюсь и обнаруживаю себя, глядящей в его полные злости черные глаза. — Что ты делаешь? — выпаливаю я. Но он как будто не слышит меня. — Какого хрена ты от меня хочешь? — тихо спрашивает он, закипая. Опешив от его слов, я отвечаю: — Ничего. Я ничего от тебя не хочу.