Не знаю, зачем девушка пыталась запудрить мне мозги своими психологическими терминами, но у неё всё равно ничего не получилось. Я только сильнее убедился, что недолюбливаю психологов. Маша словно читает мои мысли, а мне это совершенно не нравится. Я всё равно не передумаю, потому что Матвей не отступит от плана. — Уже почти полчаса ждём, — Матвей смотрит в сторону продавца, который подозрительно косится на нас последние десять минут, наверное, думая, что мы собираемся что-то украсть. — Подождём ещё, — вздыхаю я, наблюдая за девушкой. Она там, наверное, совсем околела. На холоде столько времени стоять, я бы умер в таких условиях. Психанул и пошёл бы домой. Может быть, Малийский испугался и решил отступить? Или же заметил нас… «Как обстановка?», — пишет мне Петровский. Я отвлекаюсь и отрываю взгляд от одинокой фигуры Розиной, отвечаю на сообщение. «Пока тихо. Подождём ещё немного. Напишу, когда что-то изменится». «Океу». — Смотри, — Матвей оживляется, и я вскидываю голову, сжимая пальцами сотовый. Какая-то фигура подходит к Маше и заговаривает с ней. Здесь не слышно ни слова, да и разобрать, кто этот незнакомец тоже невозможно. Я уже и не помню, как выглядит Малийский. Я видел его один раз и то в полумраке, поэтому не знаю, он ли сейчас стоит рядом с девушкой и разговаривает с ней или же это просто прохожий. — Это он? — спрашивает друг. — Не знаю. Незнакомец в куртке с накинутым капюшоном, прячем руки в карманах. Он стоит боком напротив Розиной, и отсюда я не могу разобрать ни его лицо, ни эмоции, которые испытывает Маша. Девушка кивает и что-то говорит ему, а потом парочка направляется по дороге, уходя от магазина. — Пошли, — поспешно бросаю я, направляясь к выходу из магазинчика. По пути я печатаю сообщение: «Появился какой-то парень. Розина идёт с ним, мы следом». Колокольчик звенит над головой, как только дверь открывается, и мы вырываемся из тепла навстречу холодному осеннему вечеру. Я цепляюсь взглядом за Розину и, чтобы не привлекать внимания, прячусь за прохожим, который идёт впереди меня. — Думаешь, ей удастся затащить его на стоянку? — тихо бормочет Матвей, нетерпеливо следуя рядом со мной. — Ну, — я смотрю на спину девушки. — Она же вытащила его сюда. Друг ничего не отвечает. Мы следуем за Розиной, пока она не останавливается. Смотрит прямо на своего собеседника и что-то говорит ему с таким видом, словно отчитывает провинившегося ребёнка. Нам приходится замереть и притвориться, что мы разговариваем, пока девушка снова не направляется дальше. Они идут в сторону места, где мы устроили засаду, сворачивают в проулок, ведущий к стоянке, и в этот момент я хватаю друга за локоть и останавливаю. — Притормози, — прошу я. Матвей покорно останавливается. — Помнишь план? — спрашиваю я, внимательно смотря на парня, который нетерпеливо поджимает губы. — Ничего рискованного. — Ага, — он шмыгает носом. — Пошли уже. Друг разворачивается и исчезает в переулке, направляясь вслед за Розиной. Я внимательно смотрю на спину Матвея и вздыхаю. На секунду меня сковывает тревожность и сомнения, но потом всё это пропадает под натиском чувства справедливости и желанием помочь лучшему другу. Отступать всё равно поздно. Я срываюсь с места догоняю парня как раз в тот момент, когда он практически настигает Машу и её спутника. Они стоят возле входа на стоянку и разговаривают, совершенно не обращая на нас никакого внимания. Я вообще не уверен, что Малийский помнит, как я выгляжу. Здесь темно, и лишь тусклые фонари освещают проулок. Шум города уходит на задний план, но не исчезает окончательно, вдали можно разобрать прохожих, мелькающих по дороге возле жилого дома. Только сейчас, оказавшись здесь, я вдруг понимаю, что это совершенно другая дорога. В темноте я не сразу понял, но девушке надо было пройти до конца улицы и свернуть через пару проходов. Она ошиблась или что-то пошло не так? В этой части стоянка отреставрированная, мы же так можем попасть на камеры. — Это не тот корпус, — неожиданно говорю я. — Петровский караулит с другой стороны, им в обход добираться минут пять. Надо предупредить его… — Плевать, — тянет Матвей, ускоряясь. Я не успеваю достать сотовый, чтобы написать Лёше о том, что план немного изменяется, потому что спутник Розиной замечает нас. Он смотрит в нашу сторону — на мгновение я думаю, что парень решит, будто мы просто прохожие, но все мои надежды рушатся. Он ловко огибает Машу и скрывается внутри здания. Матвей срывается с места и бежит следом, чтобы не упустить его, и у меня уже нет времени возиться с телефоном. Я чертыхаюсь и бегу вслед за другом. — Егор, — девушка пытается окрикнуть меня, чтобы что-то сказать, но я проношусь мимо неё и скрываюсь в темноте подземной стоянки временно закрытого на ремонт торгового центра. В груди всё трепещет, словно тысяча птиц с криком пытается вырваться на свободу и изнутри разорвать меня в клочья. Я теряю Матвея из виду, но ориентируюсь по шагам, эхом разлетающимся по пространству. Здесь нет ветра, но воздух холодный и давящий. Мчаться за неизвестностью в темноте, не зная, что можно ожидать за поворотом, неприятно и глупо, но адреналин, вызванный опасностью, зашкаливает, и я неожиданно понимаю, что мне нравится это чувство. Нетерпение, предвкушение и… азарт? Я слышу голоса и удар металла о камень, эхом расползающийся по пространству — моё сердце падает в желудок, и я вспоминаю выпускной, момент, когда Матвея ударили монтировкой по голове. Перед глазами мелькают неприятные картинки, и я ускоряюсь. Добираюсь до парней как раз в тот момент, когда Малийский пытается подняться на ноги. Его рука тянется к железной трубе, словно это спасательная фляга с водой, но Матвей наступает на его пальцы и нагибается, поднимая «оружие». Друг морщится и замахивается ногой, заезжая ботинком Саше по лицу и заставляя того перевернуться на спину. В этом месте аварийное освещение, слева выезд во внутреннюю территорию центра, откуда тусклый свет фонарей врывается на стоянку и позволяет нам видеть друг друга. Я замираю в паре метров от парней и осматриваюсь. Поблизости никого, только я, Саша и Матвей, жаждущий, наконец, получить свою месть. Парень упирается ногой в грудь Малийскому и нагибается, чтобы что-то сказать ему, и в этот момент я уже сомневаюсь, что смотрю на скромного мальчишку, который боялся подкатить к понравившейся ему девчонке и который никогда ни за что на свете не одобрил бы проявление мести. Я вспоминаю фотографию, которая висит у друга в комнате, думаю об улыбающемся парне, который везде искал один только позитив, и вдруг пугаюсь того, кто стоит передо мной и держит в руке железную трубу. Образ прошлого расплывается в дымке, оставляя место для реальности, и всё становится невероятно бессмысленным. — Эй, чувак, ты полегче, — бросаю я. — Что-то в тот раз этот урод полегче со мной не был, — Матвей толкает Сашу в бок, словно мешок с картошкой, а затем отступает. Малийский переворачивается на бок и сплёвывает кровь, пытаясь стереть её с подбородка рукой. — Это не я тебя поломал, — хрипит он. — Заткнись, — Матвей снова заезжает ему по лицу, и тот со стоном перекатывается на другой бог. Я прячу руки в карманах и наблюдаю за ними. Что друг собрался делать? Он уже показал, что настроен решительно, завалил Сашу и доказал своё превосходство, что же дальше? Надеюсь, он не собирается заходить слишком далеко? Мы же так не договаривались… Вздыхаю и достаю сотовый, чтобы всё-таки предупредить Лёшу о том, что мы находимся в другом здании. Пишу ему сообщение, но неожиданные звуки отвлекают меня. Слышу, как труба скребётся о каменный пол, вскидываю голову и замираю. Матвей замахивается, собираясь ударить противника со всей силы, и всё внутри меня замирает, охваченное холодом. Моё тело двигается само по себе. Я делаю выпад вперёд и перехватываю замах как раз в тот момент, когда удар должен был достигнуть цели и, как минимум, сломать Саше плечо. — Ты что творишь? — выпаливаю я, отталкивая друга в сторону. — Мы же договорились без подобного. У тебя совсем крышу снесло? — А ты думаешь, что он просто отступится? — рычит друг, и я отступаю. Никогда в жизни не видел его таким. — Он подотрёт свои сопли и вернётся. Мы должны разделаться с ним сейчас. — Сдурел? — выпаливаю я. — Хочешь под статью залететь? — Да мне уже плевать, — Матвей толкает меня в плечо, заставляя отойти в сторону. В это время Малийский поднимается на ноги и делает попытку сбежать, но друг настигает его и ударяет трубой по ногам. Парень падает на колени, и следующий удар приходится ему в спину. — Перестань, твою мать! — хватаю друга за шкирку и оттаскиваю от Саши, который со стоном заваливается на бок. — Не трогай меня! — Матвей резко разворачивается и заезжает трубой по моему левому плечу — я отшатываюсь, спотыкаюсь о собственные ноги и падаю. Сотовый выскальзывает из пальцев и скользит по полу, исчезая в стороне. Я испуганно смотрю на Матвея снизу вверх, совершенно не узнавая своего друга. Он тяжело дышит, растерянно впиваясь в меня взглядом. Кажется, ни я, ни он не ожидали этого удара. Матвей отступает на шаг и неуверенно трясёт головой. — Изви… - парень осекается, смотря куда-то в сторону. Я оборачиваюсь, и холод неожиданно скользит по моим венам, потому что я вижу четверых парней, один из которых держит за локоть Машу. Поспешно поднимаюсь на ноги, отступая к другу. — Вы же не думали, — позади нас хрипит Малийский, — что я поверю в этот бред про Соню? Я осматриваю четверых парней: у двоих из них биты, один держит девушку, третий с монтировкой. Бросаю взгляд в сторону, куда улетел сотовый, и мысленно чертыхаюсь. Я так и не предупредил Петровского о том, где мы. Придётся действовать самостоятельно… — Машу отпусти, — заявляю я. Девушка обеспокоенно хмурится, скользя по нам взглядом, но понять, испугана она или же нет, сложно. Малийский с трудом поднимается на ноги, снова сплёвывая кровь, и машет рукой. Парень расслабляет пальцы, позволяя Розиной вырваться и отшатнуться в сторону, — звук каблуков эхом разлетается по пространству и стихает. — Ну, наконец-то, — тянет Матвей, перехватывая трубу. — Мой с монтировкой. Я кошусь на друга — его губы расплываются в улыбке, словно он только и ждал этого момента. Качаю головой и прикрываю глаза. Парни напротив нас куда крупнее, но в прошлый раз я справился с ними. Главное, не расслабляться и прикрывать спину. Медленно открываю веки, склоняю голову к плечу, разминая шею, и коротко вздыхаю. Это просто бой, обычный спарринг, просто немного усложнённый. Я справлюсь. Я почему-то думаю о Соне и о том, что девушка не знает, где я и чем занимаюсь. Интересно, что бы она сказала? Я срываюсь с места и первым бегу в сторону одного из противников. Нагибаюсь, пропуская замах битой над головой, ударяю кулаком по ноге, затем по челюсти снизу, хватаю парня за куртку и дёргаю на себя, сбивая с ног. Бита выскальзывает из его руки и катится по полу. Второй парень пытается ударить меня с другой стороны — я поднимаю руку, и деревянная бейсбольная бита врезается прямо в мою кость предплечья, заставляя боль скользнуть по телу. Второй рукой я хватаю парня за плечо и ставлю подножку, заваливая на пол. Удар приходится мне в челюсть, когда я отвлекаюсь на Матвея, и голова неожиданно начинает гудеть, словно кто-то только что ударил металлической трубой по огромному колоколу, это меня не останавливается, и я замахиваюсь и ударяю противника в лицо с такой силой, что отправляю его в нокаут. Где-то звенит металл, в ушах пульсирует кровь, адреналин зашкаливает. Единственная мысль, которая вертится у меня в голове: мне нужно кого-нибудь ударить, пока они не добрались до меня. Кто-то вскрикивает из-за боли, а потом глухой удар, сопровождающийся моим сдавленным стоном, приходится мне в плечо. В следующий момент я разворачиваюсь и останавливаю биту другой рукой, отправляя противника левым хуком в нокаут. Парень отшатывается и падает. Я разворачиваюсь, чтобы найти Матвея, но не могу сфокусировать взгляд на ком-то конкретном. Всё пульсирует и расплывается, сердце бьётся так быстро, как никогда в моей жизни, я пытаюсь проглотить ком, застрявший в горле, но ничего не получается. Я вижу Машу, одиноко стоящую в стороне, и она мне кажется такой маленькой и хрупкой, что даже становится страшно. Вижу Матвея, сидящего на противнике и зверски избивающего его. Остальные трое валяются на полу. Два в отключке, один пытается подняться, но безрезультатно. Но где Малийский?