— Виски! С колой! — не стала мелочиться низкая. — Спасибо, ничего, — отозвалась высокая. Люк пожал плечами и налил Оле щедрую порцию. Затем непосредственно завалился на черный шелк, а она присела рядом, поджав ноги и напрочь забыв про Алису. Все трое слились с полумраком. Девушки отогревались, Люк же давал им время адаптироваться. За окном слышался шум дождя, и казалось, что здесь — какое-то убежище, где они скрываются от бури и злых сил. Но это мгновение быстро прошло. Будущее тем временем проступало уже без хрустального шара. Сейчас низкая накачается алкоголем и полезет к нему в штаны, а высокая тихо уйдет с брезгливой физиономией. Алиса думала примерно о том же, но в ином ракурсе. До нее только теперь доходила правда. «Ужин» со звездой — это переспать со звездой. Все было очевидно с самого начала, просто до кого-то туго доходит. Какая, к черту, еда, когда на часах двенадцать ночи?! Оля налила себе еще. Руки тряслись, и графин постукивал о край стакана. Но ей нужна была храбрость. Затем она подвинулась ближе к Люку и не нашла ничего умнее, чем сказать: — Господи, это… ты! — Да, мы с Господом всегда были на одно лицо, — непроизвольно сыронизировал он. Она взвизгнула как ребенок, и Люк невольно заулыбался, наблюдая за ней. — Я… я… просто не верю, — начала она со скоростью пулеметной очереди. — Два года я в теме Inferno № 6. Моя жизнь изменилась в тот миг, когда я услышала твои песни. Знаешь, какая была первой? «Everlasting Scream»! Это просто нечто! Как будто про меня написано. У меня был не самый легкий период в жизни. Но когда появилась твоя музыка, Люк… ты меня спас. Я была во тьме. Меня никто не понимал. Только ты… Это так… странно… — Весьма, — с серьезным видом кивнул он. Она не замечала, что он уже второй раз передергивал ее слова. За этим, как двадцать пятый кадр, проскальзывало его другое лицо, которое никак не удавалось разглядеть. Оставалось только смутное ощущение, что за всем этим скрывается что-то совсем иное. Что, возможно, мало кому нравится. — Ты — мой маяк в океане рутины и безысходности, — нервно засмеялась девушка, чувствуя, что безумная шарманка внутри нее начинает наяривать дурацкую мелодию, которую уже никто не остановит. — Ты спас меня однажды. Хотя тебе это все говорят, наверное? — Ты ничего не путаешь? Обычно говорят, что от моей музыки охота вскрывать вены. — Не-е-ет, вены не хочу вскрывать. Ха-ха. Алиса слушала этот неуклюжий диалог, и ей хотелось закрыть лицо ладонью и уйти на цыпочках прямо сейчас, вжимаясь в эти погребальные стены. Снова донесся плеск из очередной бутылки. — Тихо, тихо, с текилой так нельзя, — с веселой ухмылкой сказал Люк. — А соль? Давай-ка вместе. Хельга его забавляла. Она пила, а он незаметно ее изучал. Непосредственна, как неуклюжий щенок, стремящийся зализать хозяина до смерти. Ни интриги, ни подвоха. Но мило, черт возьми. Оля заторможенно слизнула с руки соль, а Люк дразняще высунул язык, демонстрируя пару крупиц на самом его кончике. — Ой, так он нормальный! — непринужденно воскликнула она, широко раскрыв глаза. — А то на форуме писали, что ты сделал пластическую операцию, чтобы язык был как жало змеи. Люк подавился, и всем стало неловко. — Охренеть, — он потер переносицу большим пальцем, — чего еще я про себя не знаю? — Извини… — пролепетала Оля. — А на член я себе случайно пластику не делал, чтобы он тоже был как жало? А когда я снимаю штаны, он еще и шипит, как змея: «Тсс!» — Не-е-ет, про это ничего не писали, — совсем стушевалась она, а Люк начал ржать. Чтобы контролировать Олю, надо было сесть подле них на этот траходром и периодически бить ее по голове. Она уже не замечала Алису, и та на полном серьезе не знала, как спасти ей свидание, которое летело в тартарары. Но Люк демонстрировал удивительную снисходительность к бестактности гостьи. — Да забей, я привык. Еще? — спросил он с ноткой коварства в голосе, указывая на текилу. — Да-а-а… Ты… ты — такой необычный человек! — Голос Оли варьировался от грудных раскатов до визгливого фальцета. — И татушки у тебя такие… стильные. Со смыслом. Не то что все эти ласточки на ключицах. Люк привстал, налив ей еще порцию, а затем откинулся на кровать и поскучнел. — Спасибо. — И, неожиданно подвинувшись, вкрадчиво взял инициативу беседы в свои руки. — Но давайте лучше побеседуем о вас. Чем вы занимаетесь, девушки? — Я… Я учусь на юриста, — пролепетала Оля, и ее ноздри трепетали, как бабочки. Люк перевел взгляд на ту, что держалась в тени. — Ну а ты, Алиса? — Танатология. Если точнее, судебная медицина. Он посмотрел на нее уже с нескрываемым интересом. — Танатология. Получается, наука о смерти, — со смешком пробормотал он. — А у меня уголовное право, — вставила Оля. Люк коротко глянул на нее и снова уставился на Алису. Вот тут и наступила пауза. Мартиша Аддамс, в отличие от Хельги, не говорила. Оля попыталась что-то сказать, но губы ее не слушались. В голове же сгущалась каша, которую утром кто-то будет разгребать очень долго. Алиса интуитивно поняла, что знакомую пожрал зеленый змий и надо как-то отрабатывать свое присутствие. Стряхнув дрему, она добавила: — Мы пересеклись с Оль… Хельгой на семинаре по медицинскому праву. — Ох уж это медици-и-инское право, — хихикнула Оля, хватаясь за тему как за соломинку. — На нем только с людьми и знакомиться. Учить такую муть — все равно что пи?сать, стоя на одной ножке. Ну, началось. Люк ухмыльнулся себе под нос, однако его внимание неизбежно переключалось на Алису. — И какой профиль? — Аутопсия. — У тебя, видимо, крепкие нервы и желудок. — А у тебя нет? Для тебя так близки все эти… трупы. Тени под его глазами словно стали резче, но он только ей улыбнулся вместо ответа. — Ты хоть одного видел? — решила поддеть его Алиса. — Или так… мертвечина — твой эстетический концепт? Как-никак готика. — Я видел, — сдержанно ответил он. — Не так много, как ты. Но видел. В его словах мелькнуло что-то странное. Люк усмехнулся с полузакрытыми глазами и протянул безо всякой обиды: — Тебе не нравится мое творчество. — Не обижайся, но мне кажется, что твои эмоции так наигранны. Хотя твои ранние песни меня действительно тронули, — с усмешкой ответила Алиса, сама не понимая, откуда возникло желание легкой конфронтации. — В чем перемена? Шоу-бизнес и разврат? — Типа того. Силы вернулись к Оле или же это была вторая волна опьянения, но она вдруг встряла в их разговор. — Люк, не слушай ее, она не в теме. Главное — любовь и преданность тех, кто тебя понимает, — выдала она, подвигаясь к нему все ближе и ближе. Заодно ее рука выдрала из бара еще какую-то маленькую бутылку. Кажется, это была фруктовая водка. Люк хохотнул и переспросил: — Любовь? Да брось, это остервенелое обожание — просто временное помешательство. Девочки и мальчики, обнаружившие в себе смутную потребность любить, направляют ее на своего кумира. Я — ваш символ. — Символ чего? — не поняла Оля, не зная, как реагировать на его странную откровенность. — Чего хочешь, — ответил Люк. — Ты вольна вложить в меня любой смысл. «А не дурак он, этот Янсен», — подумала Алиса. — Как бы то ни было… есть те, кто будет любить тебя до конца жизни! — упрямо заявила Оля, так ничего толком и не поняв.