- Да, пожалуй, в таком порядке и наливай. Они смеются в голос, и я все-таки кидаю взгляд в сторону. Голова начинает идти кругом, как только я замечаю отодвигающийся его руками стул и следом короткое: - спасибо. Она с ним, улыбается краешками губ, и Назар скользит по ее лицу взглядом. Одна секунда, а мне, кажется, что я битый час не могу оторваться от этого зрелища. Совсем недавно эти руки прикасались ко мне, вжимали мое тело в стену. Сейчас же, они как чужеродный предмет, легли на ее плечи. Мне хочется их скинуть, а еще взять и расцарапать его наглое лицо. - Ты совсем не беспокоишься о своей фигуре? - Слышу я Ленин возглас, когда цепляю руками очередную закуску. -Мне это ни к чему, – отвечаю ей и чувствую, как горит моя щека от его мимолетного взгляда. Он все видит и все слышит. Сейчас я загнана в тупик, так как не могу уйти с этого мероприятия. Отец не оценит, Назар посчитает, что я трусливо сбежала. Хотя какое мне дело, что подумает Назар? Просто сидеть за одним столом, когда рядом с ним сидит Доли, невыносимо обидно и очень неприятно. Он скорее всего знал, что я приду, наши отцы общаются. Решил прилюдно меня растоптать, что ж у него получилось. -Можно я присяду к вам? - Поднимаю голову и смотрю на мужчину. Он спрашивает у меня и при этом улыбается, обнажая ровные зубы. В глазах сквозит интерес. - Да, - хриплое вырывается само собой, – пожалуйста, вы могли бы и не спрашивать. - Я Никита, снабжаю вашего отца продукцией, а вы Тина, его дочь? Правильно понимаю? - Да, правильно. Он занимает место, здороваясь со всеми остальными, а я прилегаю на вино. Напиться на таком мероприятии не очень хорошая идея, но мне жизненно необходимо приглушить эту рвущуюся наружу боль. - Ты решил здесь окончательно обосноваться, не умчишь обратно за границу? Просто слышал, что у тебя там какой-то обширный проект, твой отец помнится упоминал, -доносится до моего слуха. Абдуашвили спрашивает Назара, а я напрягаю слух. - Да, мы через две недели улетаем обратно, нет больше того, что бы меня здесь держало. Впервые в жизни мне хочется встать и запустить в него стулом. Я все принимаю на себя. Он специально издевается и пытается задеть меня. Мерзавец! Добился своего, а теперь желает свинтить в свое Сан Франциско. Разрушил все то, чем я дышала, к чему стремилась, сейчас я им морально уничтожена. - Вы очень похожи на свою мать, – голос сидящего напротив Никиты, вырывает из мысленных терзаний. - Вы знаете мою маму? Только сейчас обращаю внимание, что на вид ему лет сорок, тире сорок три, но седые пряди в волосах прибавляют ему возраста. - Да, мы вместе учились, она и пристроила меня к твоему отцу. ​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Мои мысли как дождевые черви, сплетаются между собой и путаются. Если бы я все время не напрягала слух, то обязательно бы поинтересовалась: сколько лет они дружат, или чем же я так похожа на нее. - Молодец, мне кажется, ты дашь там жару. Давай, может еще по одной? - Голос Абдуашвили, заставляет напрячься. Сильнее стискиваю бокал, так что подушечки пальцев пульсируют. - Нет, я пас, одной было достаточно. - Ты за рулем? - Да, мне нужно еще Доли отвезти в отель, - хрипит его голос посылая по телу дрожь. Я цепляюсь за слово: «отель» и впервые расслабляюсь. Она поселилась не у него. Они спят не в месте. Он просто отвезет ее и все. Я снова сворачиваю голову и смотрю на него. Он перекинул свою руку назад и сейчас обнимает ее плечи. Резкий поворот его головы и наши глаза встречаются. Наверное, я ненормальная, так как не могу оторвать взгляд. С каким-то мазохистским наслаждением я изучаю его лицо. Вызывающее выражение его глаз, сводит гортань болезненной судорогой, тело покрывается гусиной кожей. - Она поселилась не у тебя? - Бестактный вопрос Абдуашвили, как эмоциональная встряска. Он отворачивается. - Я просто люблю отели, Назар сначала сопротивлялся, но потом мы обоюдно решили, что нам не куда спешить, по приезду в Сан Франциско мы подыщем общее жилье, - я слышу ее тоненький голос. Она говорит о нем так, как будто они уже пять лет в браке. Вилка резко выпадает из моих рук и со звоном бьется о край фарфоровой тарелки. Все внимание приковано ко мне и мои щеки пульсируют от жара. Веду себя глупо, но ничего не могу поделать. - Все хорошо? - Интересуется Никита. - Да, просто не выспалась, ты не мог бы мне передать корнишоны? Он берет тарелку в руки и ставит рядом со мной, а я что бы скрыть свое волнение нанизываю на вилку корнишон. - Слушай, а ты случаем не беременна? – Гремит Ленин голос на весь стол. Я так и замираю, не донеся вилку до рта и ощущаю его обжигающий взгляд на своей коже. 32 Я смотрю на открывающийся и снова закрывающийся рот Никиты, напротив и не могу ничего разобрать. Он что-то говорит, показывает рукой на эти злосчастные корнишоны, но я не могу разобрать суть его слов. Утренняя тошнота, а затем этот вечный голод, еще и месячные каждого пятнадцатого числа, все сходится. Ужас и дичайший страх сковывает движения. Наверное, со стороны я кажусь ненормальной, но слезы подкрадываются к глазам. Мне нужно уйти, срочно. Я медленно, как робот, которого только что ненароком запустили, поднимаюсь с места. - Тина, у тебя все хорошо? - Ленин голос приглушен, как будто она в другой комнате. Я слышу лишь отдаленные обрезки фраз. Главное не бежать, спокойно, пожалуйста, Тина. Размеренные движения даются мне с трудом. Это все неправда. Этого просто не может быть. Я не могу быть беременна от Назара. Сашка, милый Сашка, сколько раз можно тебя предавать. Он не заслужил того, что я натворила. На свежем воздухе становится легче, я втягиваю носом холодный кислород и прикладываю к вискам руки. Головокружение не проходит. Нужно вызвать такси. Мои движения настолько скованные, что я минут пять пытаюсь достать из сумки телефон. - Садись в машину, - доносится грубое сзади. Его глаза мечут молнии, а ноздри раздуваются так, что можно смело, без парашюта совершить прыжок прямо в бездну. - В машину садись, -он указывает подбородком в сторону, и я только сейчас прихожу в себя. - Да пошел ты … Я резко отворачиваюсь и тычу в экран смартфона, открываю приложение заказа такси в надежде, что этот придурок свалит. Мне нужно побыть одной и во всем разобраться. Не желаю его видеть, пусть бежит к своей овечке, или я ему глаза выцарапаю. Я даже кнопку вызова нажать не успеваю, как он с совершенно непроницаемым лицом ухватил меня за ворот пальто и потащил к машине. - Я тебе сколько раз говорил, что не люблю, когда меня посылают. - Пусти придурок, тут камеры. - Мне плевать, - буквально рычит он в район моего виска. Он заталкивает меня в свой внедорожник и с грохотом захлопывает дверь. Таким злым, я его никогда не видела. Назар молча садится в машину и выруливает на дорогу. Я лишь чувствую, как дорожки слез стекают по моим щекам и усиленно моргаю. Он злится на то, что я могу быть от него беременна. Зачем ему такая обуза, когда есть красавца Доли, под боком. Пытаюсь перестать плакать, но слезы сами стекают по лицу. - Ты решила скрыть от меня свою беременность? - Рявкает он, заставляя меня дернуться всем телом. Что он вообще несет? Как смеет меня в чем-то упрекать? Сам оставил меня, высадил из своей машины и жизни, при первой возможности, а сейчас предъявляет мне то, что я что-то от него скрыла. Ненавижу мерзавца! Ни за что я не буду унижаться перед ним и даже если я действительно ношу его ребенка, я не собираюсь его привязывать тем самым к себе. Пусть живет со свой Доли, моя жизнь его не должна касаться. Знаю, что думаю эгоистично, но злость на него, мешает связно мыслить. - Я ничего от тебя не скрывала и куда ты меня везешь? - К себе, завтра с утра поедем вместе в клинику. - Ты больной? - Вырывается из меня, -даже если я вдруг и беременная, то это, не твой ребенок! Сердце оглушительно бьется где-то в горле. На ладонях выступает влага. Назар резко дергает головой и на всей скорости начинает тормозить, выруливая на обочину. Меня откидывает назад, и я цепляюсь рукой за дверную ручку. - Врешь, -тихо, но жестко говорит Назар, - ты бы не успела залететь от своего мудака. - Не называй его так. - Что любишь его? Да? Мой Сашка, жить без тебя не могу. Как же меня твое нытье достало. Даже во сне его имя шепчешь, - он резко замолкает, как будто сболтнул лишнего. - Что ты такое несешь? - Ребенок мой, - медленно проговаривает он. - Нет, у меня был сбой, на один день, по приезду все возобновилось. Ребенок не твой, - выплевываю ему в лицо и смотрю как на секунду его глаза темнеют. Сердце разрывает грудную клетку, но слез больше нет. Карие глаза фокусируются на мне, давят, стирают в порошок. Назар с силой впивается пальцами в руль, а мне хочется сгинуть.