– Спокойнее, спокойнее. Злость вам не поможет. Вы лишь вынудите меня быстрее принять решение. Он повернулся в сторону и придвинул к себе блестящий столик из нержавейки с набором знакомых ей инструментов. Крючок для удаления внутриматочной спирали, маточные ножницы, влагалищное зеркало Куско и рядом с ними наркозная маска. Она оцепенела от ужаса, увидев, что он взял маску. Маску Шиммельбуша[2]. Раньше Алекс видела такую конструкцию лишь раз в жизни, в стеклянном шкафу, в кабинете вышедшего на пенсию анестезиолога. Она вспомнила такой тип проволочной маски, потрепанное приспособление, накрывающее нос и рот. Только данное устройство выглядело более грубым: выгнутая рамка – размером с грейпфрут – из тонкой проволочной сетки, покрытая слоями марли для пропитки ее жидким анестетиком, пары которого предназначены для усыпления пациента. – Незамкнутая цепь, – спокойно продолжил похититель, – непревзойденный старомодный метод. Не требуется вставлять никаких трубок. Никаких анестезирующих приборов. Всего лишь марля и маска. И усыпляющие пары, разумеется, позволяют врачу освободить руки для выполнения других дел. Ее смелость испарилась. Самообладание ослабело. В нем нет никакого смысла. Спасения нет. Он мог сделать с ней все, что ему захочется, и она не в состоянии ничему помешать. У нее даже мелькнула мысль, не лучше ли будет умереть на этом столе. Она могла расстаться с жизнью, даже не осознавая ее окончания. – С другой стороны, если я лишу вас сознания, то мы не сможем разговаривать. Вы даже не узнаете, если мне понадобится ваша помощь в случае осложнений. Я ведь мог бы дать вам зеркало, и вы помогли бы мне разобраться с проблемой. Иссечение вульвы может вызвать некоторые сложности. Участившееся дыхание Алекс стало поверхностным. Она пристально смотрела на маску в его руке, слыша начавшийся в голове звон. У нее перехватило дыхание. Она не могла вымолвить ни слова… – Последний шанс, Алекс. Я легко могу сделать это. Вы немного поспите, пока я займусь тем, на что, как нам обоим известно, вы предпочли бы ответить согласием, а потом – домой, бай-бай. Итак, я спрашиваю еще раз: что значит «нет»? Все ее тело начало дрожать. Дрожь сотрясала большие грудные мышцы, ягодицы и ноги. Ее голова и шея оставались жестко зафиксированными, но руки и лодыжки в своих ограничительных ремнях тоже заметно тряслись. По ее лицу заструились слезы, наряду со слизистыми выделениями из носа и рта, и несмотря на это, когда она заставила себя возразить вслух, ее раздирал безмолвный крик: «Нет». – Простите, я не поняла вас. – Из-за его действий у нее появились проблемы со слухом. Похоже, он принял иное решение – маска закрыла половину ее лица, и сжиженный газ начал действовать. – Я говорю «да», – сонно прошептала она. – «Нет» значит «да». Глава 2 Алекс открыла глаза. Она лежала на каталке, покрытая белой простыней, и на нее спокойно смотрели двое коллег. Фиона Вудс, ее лучшая подруга и старшая медсестра отделения неотложной помощи, и Кэролайн Коуэн, старший врач-консультант и заведующая того же отделения. Их лица выражали одинаковые чувства – ободрение, – и на губах у них сразу же заиграли сердечные улыбки. Алекс четко осознала, где она находится, вплоть до номера палаты: номер девять. Она заметила, что карманные часы Фионы показывают почти два часа ночи. Всего пять часов назад Алекс закончила дежурство здесь, в этом самом отделении, и быстро приняла душ в комнате для персонала. Ее выходное платье висело на плечиках; она еще успела нанести макияж и надушиться. Все это происходило совсем недавно, однако так многое изменилось… Ее жизнь висела на волоске. Если б она не согласилась… если б она отказалась… если б осмелилась… Алекс зажмурилась, сделала медленный и глубокий вдох и, собравшись с духом, вновь открыла глаза. – Привет, радость моя, – произнесла Кэролайн своим самым заботливым тоном. – Ты можешь рассказать мне, что случилось? Скажи мне, какой сегодня день и где, по-твоему, ты находишься? Однако Алекс пока не готова была ответить на первый вопрос. Поэтому она сосредоточенно ответила на второй и третий: – Сегодня воскресенье, тридцатое октября, я нахожусь в центре Бата, в моей родной больнице и в моем же отделении. – Ты действительно здесь, милочка, только сегодня уже тридцать первое. Ты заставила нас поволноваться… Гроза разразилась нешуточная, проливной дождь и шквальный ветер… Ты прилично напугала нас, – Коуэн ободряюще кивнула, – но ты жива и здорова. Пара царапин на коленках да шишка на затылке, но в остальном всё в порядке. Умница Патрик настоял на продолжении поисков, иначе нам пришлось бы лечить тебя от гипотермии. Я настаиваю, чтобы ты здесь переночевала. Проведем несколько неврологических и гинекологических обследований. Ты пребывала в хорошенькой отключке. В какой-то момент я уже собиралась пригласить коллег для полного обследования… А сейчас полежи тихо и спокойно, и тогда не успеешь опомниться, как мы избавим тебя от этого ошейника. Слезы облегчения полились из глаз Алекс, и она просто сморгнула их. Тонкие брови Кэролайн озабоченно сошлись к переносице. Она выглядела старше своих лет, ее крепкое телосложение и сильные, накачанные руки объяснялись не спецификой медицинской службы, а долгими годами трудов на их с мужем ферме. – О, радость моя, не плачь. Мы посадим тебя и в два счета обеспечим чашкой чая. Фиона, сбегай позови еще несколько наших умниц. Надо быстро разобраться с нашим любимым доктором. Только не беспокой никого из парней, – в обходительной манере предупредила Коуэн помощницу. – Уверена, что Алекс не жаждет, чтобы они пялились на ее крутую задницу. Алекс лежала совершенно безмолвно. Она испытывала жуткую усталость и с благодарностью внимала прозаичным распоряжениям и легкому подшучиванию Кэролайн. Позже она сможет дать волю своим чувствам. Позже сможет поорать во все горло и отрубиться в изнеможении, но пока ей лучше оставаться спокойной. Ей необходимо сохранять спокойствие, если она хочет оказать какую-то помощь полиции. Вместе с Вудс в палату вернулись еще три медсестры. – Я могу держать ей голову, – предложила Фиона. Остальные медсестры расположились с одной стороны от Алекс, и каждая из них положила руки на свой участок ее тела. Они крепко удерживали ее плечи, бедра и ноги. Стоя во главе стола, Фиона обхватила руками голову пациентки, а Кэролайн, ослабив крепления шейного бандажа, сняла этот хомут. Затем осторожно положила руку на шею Алекс и, начиная от основания черепа, прощупала шейный отдел позвоночника, пытаясь обнаружить признаки травм или деформаций. – Немного болезненно? – спросила она, почувствовав, как Алекс вздрогнула. Та собралась кивнуть, но Вудс мгновенно пресекла эту попытку: – Эй, ты же не настолько глупа, чтобы кивнуть! – Лицо подруги находилось так близко, что Алекс почувствовала запах сигаретного дыма. Очевидно, Фиона опять сорвалась. Жаль, ведь она так хорошо удерживалась от курения со своими никотиновыми пластырями… Следующие несколько минут, после перекатывания ее на бок в обездвиженное вытянутое положение, благодаря поддержке сильных рук Вудс Кэролайн тщательно проверила весь остальной позвоночник. И наконец – унизительный момент, особенно потому, что она знала всех этих людей, – Коуэн погрузила палец в прямую кишку, чтобы оценить тонус сфинктера. Но вот осмотр закончился, и когда пациентку перекатили обратно на спину, лицо Кэролайн расплылось в широкой улыбке. – Ты в полном порядке, Алекс. В этом ошейнике нет ни малейшей нужды. А сейчас я собираюсь приподнять тебя на подушки, и ты сама выпьешь чашку чая. – Она взглянула на Фиону. – И совсем нелишним будет принять еще пару таблеток ко-кодамола. Нет сомнений, что Кэролайн Коуэн мастерски умеет сохранять спокойствие в критических ситуациях. Размеренность и описание действий, да и сама интонация словно предназначались для предотвращения истерического припадка. Она давала Алекс время привыкнуть к ситуации, оптимально структурируя все сведения, чтобы та смогла легче принять грядущие неприятности. Алекс всегда восхищалась ею, а сейчас – больше всего. Коуэн полностью обеспечила подготовку пациентки к дальнейшим откровениям. Когда палату покинули помощницы, Кэролайн вымыла руки в раковине. Струя воды забрызгала ее зеленую униформу – и блузу, и брюки, – но она, посмеиваясь и шутя по этому поводу, вытянула пару бумажных полотенец с настенного держателя. И опять же ее тихий смех дал Алекс понять, что поведение подруги вполне естественно. Постепенно, шаг за шагом, всему свое время. Никакой спешки. Она в безопасности, и никому не удастся прошмыгнуть мимо Коуэн. – Итак, радость моя, есть вопросы? – спросила заведующая отделением. До боли прикусив нижнюю губу, Алекс пыталась сдержать угрожающий прорваться поток слез. Позже, пообещала она себе. Она сможет выплакаться потом, в объятиях Патрика. – Полиция. Вы еще не вызвали полицейских? – спросила Алекс. – Им необходимо заблокировать все выходы. И в первую очередь проверить все операционные. Мне нужно сдать все анализы: на ВИЧ-инфекцию, сифилис, гонорею, беременность – полный набор. Пусть даже это займет целую ночь. Мне необходимо точно знать, что он сделал со мной. Спокойствие Кэролайн улетучилось. Теперь она выглядела серьезно озабоченной. – Алекс, о чем ты говоришь? Почему нам надо вызвать полицию? Пациентка почувствовала, как заколотилось ее сердце. Надсадное дыхание резко участилось. От неудержимой дрожи, сотрясавшей ее конечности, с нее соскользнула простыня. Ее голос, как она узнала позже, разнесся по всему отделению. Превзойдя все прочие звуки – крики боли, смятения и страха, дребезг тележек, развозящих медикаменты по палатам, громкую сигнальную разноголосицу двадцати с лишним мониторов. Ее голос, ее ответ, превзошел все. – Потому что он изнасиловал меня!!! Глава 3 В настоящее время случаи изнасилования в отделении неотложной помощи имеют свой особый уровень конфиденциальности. Согласно правилам, уважая человеческое достоинство, эту ситуацию окутывают молчанием. Дежурные медсестры, лечащий врач и полицейские занимаются своими делами так незаметно, что никто, кроме них, в отделении не осознает случившегося. В случае Алекс Тейлор, однако, в ту ночь в отделении не было сотрудника, не знавшего о случившемся или не слышавшего о предполагаемом инциденте. Еще до окончания обследования возникли предположения о том, что могло случиться на самом деле. Преимущественная версия склонялась к тому, что она перенесла черепно-мозговую травму. Вероятно, имели место спутанность и помрачение сознания. В смотровой палате судмедэксперт и сотрудница уголовного розыска не могли не верить этой расстроенной женщине и отрицать возможность изнасилования, но им с трудом верилось в остальную часть ее рассказа. Только Мэгги Филдинг оставалась на нейтральной и объективной позиции, проявляя, после завершения обследования, должную профессиональную заботу и внимательно слушая длинную историю Тейлор. Она без промедления отвечала на любые вопросы пациентки. – Алекс, спираль на месте. Нет никаких признаков того, что ее извлекали. Я видела усики, и все остальное выглядит нормально. Филдинг дожидалась очередного комментария пострадавшей. Она не сводила с нее взгляда и, казалось, никуда не спешила. Мэгги была эффектной женщиной спортивного сложения, высокой и стройной. Ее великолепные волосы цвета шоколада в распущенном состоянии доходили до талии. На лице Тома Коллинза, судмедэксперта и уроженца Новой Зеландии, бывшего также терапевтом, неизменно отражалось сочувствие. На время обследования он покинул палату. Приподняв задницу Алекс, под нее подложили бумажное полотенце и вычесали лобковые волосы для выявления улик. Потом полотенце, расческу и выпавшие волоски поместили в специальный пакет, запечатали, поставили подпись и дату и передали офицеру полиции. Затем ей подстригли ногти и собрали их кусочки в отдельный пакет. Состригли несколько волос с головы. Она также плюнула в какую-то специальную склянку, и у нее взяли кровь на анализ и мазки изо рта, ануса и влагалища. Доктор Тейлор видела, как Мэгги растирает мазок по предметному стеклу, понимая, что его будут исследовать на наличие спермы. В заключение ее с ног до головы тщательно осмотрели, выискивая любые повреждения. Синяки. Царапины. Следы укусов или зубов, которые могли бы помочь идентифицировать напавшего на нее человека. Отойдя к двери, Мэгги Филдинг позвала обратно Тома Коллинза. Всего несколько недель назад Алекс сама стояла на месте Мэгги, рядом с тем же самым экспертом, когда тот брал кровь на анализ у женщины, изнасилованной ее приятелем. Тогда они были в равном положении – оба профессионалы, исполнявшие свои обязанности, официально описали и сфотографировали множество синяков и ушибов. На этот раз, если смотреть на ситуацию глазами Тома, Алекс стала жертвой, а он, оставшись профессионалом, выполнял свою работу, прилагая всяческие усилия для сокрытия факта их личного знакомства. – Могли бы мы еще разок пройтись по вашим показаниям? – спросила констебль. Изначально, придя в палату, эта женщина спокойно представилась как констебль Лора Бест. Она выразила Алекс глубокое сочувствие по поводу случившегося и добавила, что нет необходимости обращаться к ней официально – вполне достаточно просто имени. Однако к данному моменту сочувствия во взгляде Лоры заметно поубавилось. Ее веснушчатое лицо стало более отстраненным. И выглядела она немного раздраженной. Все четверо людей провели в этой закрытой смотровой палате уже больше часа, и на них начал сказываться разогретый и спертый воздух. Перелистнув несколько страниц блокнота, Бест начала зачитывать показания: – Вы помните, как, пересекая служебную парковку, почувствовали удар по затылку, позже у вас возникло ощущение кляпа во рту, и, возможно, вы уловили запах эфира. Затем вы очнулись в какой-то операционной, обнаружили себя с зафиксированными конечностями и увидели человека, изображавшего хирурга. – Я не знаю, изображал ли он хирурга, – сердито возразила Алекс. – Я говорила, что он был одет как хирург. Прежде чем продолжить, Лора на мгновение поджала губы. – Далее он угрожал зашить вам рот, показал поднос с инструментами и сказал, что извлек вашу спираль, опустошил ваш мочевой пузырь с помощью катетера, а затем объяснил, что собирается сделать вам какую-то операцию… на вульве… – На этом слове констебль запнулась. – Иссечение вульвы, – раздраженно уточнила Тейлор. – И я подтверждаю, что все перечисленное вами верно. – Далее этот человек задал вам вопрос, в связи с которым вы подумали, что он намерен изнасиловать вас. После чего, по вашим словам, усыпил вас. – Да. – И далее вы помните только, как проснулись здесь, в вашем отделении. – Да.