Смерть констатировали два часа назад, но покойная пока лежала в реанимации. Эми Эббот не суждено было проехать по коридорам в больничный морг, поскольку за ней уже прислали черный фургон с коронером. Осмотрев труп женщины, коронер упаковал ее вещи в мешки и снял фотокопии с медицинского отчета. Рядом с ее каталкой дежурил полицейский, дожидаясь распоряжения на перевозку. Алекс хотелось причесать ее темные волосы, вымыть испачканные кровью руки и убрать у нее изо рта ужасную дыхательную трубку, но она не имела на это права. Эми Эббот больше не была ее пациенткой. Теперь о ней позаботится коронер. Будет проведено вскрытие, ее органы извлекут из тела, рассекут и будут досконально изучать под микроскопом, пока не выявят причины, повлекшие смерть. Последний час Алекс простояла на одном месте как вкопанная. Не мешая полицейским, она находилась достаточно близко, чтобы видеть лицо Эми. Судя по его чертам, больная упокоилась явно не с миром в душе. В ее широко открытых глазах осталось удивление, а раскрывшиеся губы застыли в мучительном изгибе. В палате появился полицейский в штатском, и Алекс видела, как он разговаривал в углу с Натаном Беллом, Мэгги Филдинг и анестезиологом. Затем глянул в ее сторону и коротко кивнул, видимо, узнав, кто она такая. Анестезиолог говорил больше всех, и по его натянутому выражению лица и жестам, дважды указавшим в ее направлении, создавалось впечатление, что он считал Тейлор виновной в сложившейся ситуации. Когда Эми Эббот произнесла последние слова, анестезиолог, не особо церемонясь, оттолкнул Алекс в сторону, заняв ее место. Очередные полчаса он пытался реанимировать женщину, обеспечивая вентиляцию легких, пока Натан Белл делал ей непрямой массаж сердца. Услышав, что Алекс заявила о необходимости вызова коронера, последний спокойно согласился с этим. Предполагалось констатировать внезапную смерть от неизвестной причины, но когда Алекс заявила, что, по ее мнению, Эми убили, его брови удивленно поднялись, и она отчетливо услышала, как он процедил сквозь зубы: – О господи! Так, значит, вы та самая… У доктора Тейлор осталось мало сомнений в том, что ее персону широко обсуждали, что коронер слышал о ее похищении и, судя по его тону, относился к этой истории скептически. Фиона Вудс и остальные медсестры смущенно отвели глаза. Натан Белл, постукивая ногой по полу, сосредоточенно копался в приборах на стеллаже. Но Мэгги Филдинг удивила Алекс. Сделав вид, что ей надо выключить кислородный концентратор, находившийся за ее спиной, она ободряюще сжала ее плечо и уверенно сказала: – Вы сделали все что могли. Детектив в сером костюме направился к Алекс. – Доктор Тейлор? Меня зовут Грег Тёрнер, инспектор уголовной полиции, – представился он. – Не могли бы мы найти тихое место для разговора? Алекс заметила залоснившееся пятно на его темном в крапинку галстуке и загнувшиеся кончики воротничка белой рубашки. Вероятно, он лишь недавно разменял четвертый десяток, однако в его черных волнистых волосах серебрились седые пряди, и от усталых зеленых глаз расходились лучики морщинок. Стащив резиновые перчатки и сунув их в карман, Алекс направилась в ближайшее относительно тихое место. Там опустилась в одно из низких квадратных кресел, а полицейский устроился напротив – так, что между их коленями осталось буквально несколько дюймов. – Почему вы решили вызвать нас? – спросил он, положив руки на колени. – Вы знали, что она находилась в розыске? Что это именно Эми Эббот? Медсестра, работавшая в этой больнице? Алекс прочистила горло, подыскивая правильные слова в надежде, что их воспримут как попытку профессиональной помощи. – Я узнала, кто она, лишь после ее смерти. Вскоре после того, как вызвала вас. Я слышала, что она работала у нас, хотя никогда не сталкивалась с ней. А вызвать вас меня побудило то, что она сказала. Ее молчание побудило Тёрнера задать логичный вопрос: – И что же? – Она успела произнести лишь несколько фраз. Мы как раз собирались дать ей наркоз, когда я увидела, что она пытается что-то сказать. Попросила меня передать матери ее извинение и признание в собственной глупости. А потом сказала: «Мне надо было сказать “да”…» Выражение лица Грега Тёрнера оставалось практически непроницаемым. Ни его глаза, ни очередной вопрос не проясняли того, о чем он думал. – И вы осознали, что таких слов достаточно, чтобы вызвать нас? – Да. – Почему? Алекс откинулась на спинку кресла, сожалея, что в такой тесной комнате у нее нет возможности встать и побродить. Ей было бы легче говорить в движении, а не лицом к лицу с въедливым детективом. – Две недели назад со мной кое-что случилось, хотя не думаю, что ваша коллега поверила моей истории. Я собиралась встретиться на нашей парковке со своим другом, Патриком. Сразу после окончания вечерней смены. Я потеряла сознание, а когда очнулась, обнаружила себя во власти странного человека. Я была… Послушайте, возможно, будет лучше, если вы поговорите с детективом Бест. Она все подробно записывала. Мне… э-э… не то чтобы мне трудно вспоминать об этом. Просто… В общем, честно говоря, я сомневаюсь, что вы поверите мне. Неожиданно по щекам Алекс заструились слезы. Вытащив из стоявшей рядом упаковки несколько салфеток, Грег Тёрнер вручил их ей. – Что ж, сами-то вы, очевидно, уверены в своей истории. Если не возражаете, я предпочел бы услышать ее из первых уст. За полчаса Алекс успела выложить инспектору все, вплоть до результатов томографии и отпуска на Барбадосе. – И сегодня вы первый день как вернулись к работе? – сразу уточнил он. – Да. – Может, следовало отдохнуть подольше? Разочарованно закрыв глаза, Алекс смиренно вздохнула. – Доктор Тейлор, вне зависимости от того, на самом ли деле произошло похищение, что вы полагаете как врач? – спросил Грег. – Могли бы вы рекомендовать так быстро вернуться к работе тому, кто испытал подобные ужасы? Ведь на вашу долю выпало крайне стрессовое и травматическое испытание. Алекс выпрямилась, расправила плечи и вздернула подбородок. – Именно о таком испытании Эми и сказала напоследок. Меня он спрашивал о том же самом. – Доктор Тейлор, ее слова могли означать все что угодно. Ее «да» могло подразумевать множество вариантов. Результаты вскрытия будут готовы утром. Не лучше ли подождать с выводами? У родителей Эми Эббот и так будет достаточно проблем, когда они узнают о смерти дочери. И речи быть не может о том, чтобы сообщить им о ее возможном убийстве. Вернувшись в участок, я изучу показания, данные вами констеблю Бест, и узнаю, насколько продвинулось следствие. Я свяжусь с вами, когда разберусь в деле. А пока мне хотелось бы попросить вас не обсуждать ни с кем ваше мнение относительно того, что произошло сегодня ночью. Это никак не поможет родителям Эми, да и, честно говоря, никому не принесет пользы. – Вы верите мне? – набравшись смелости, спросила Алекс. Ее собеседник встал, пригладил пиджак и застегнул вторую пуговицу. – Доктор Тейлор, вы испытали серьезный стресс. Возможно, вы слишком быстро вернулись к работе. Уверен, ваши коллеги поймут, что вам необходимо еще отдохнуть, – он вежливо улыбнулся, – ведь у вас трудная работа. И, безусловно, учитывая, сколько страданий вы видите, – почему бы вам не подарить себе еще немного отдыха? Глава 8 Кожа ее рук покраснела, пальцы выглядели толстыми и распухшими. С момента возвращения домой Алекс сидела на полу в душевой кабине, подтянув к себе ноги и обхватив колени руками. Рабочий костюм промок, облепив ее дрожащее тело, а глаза болели от продолжавших скатываться по щекам жгучих слез. Сквозь шум сильных струй воды она слышала несколько телефонных звонков и предположила, что ей звонили либо Фиона, либо Кэролайн, поскольку заведующая уже могла узнать о сегодняшнем ночном происшествии в ее отделении. Однако пока она была не готова говорить с ними. Они не верят ей, так какой же смысл в дальнейших разговорах? Натан Белл попытался отговорить ее от спешного ночного ухода, но Алекс упрямо стремилась как можно скорее выбраться из больницы. Куда бы она ни взглянула, повсюду видела озабоченные и смущенные лица сотрудников. Фиона Вудс крепко обняла ее на прощание, но даже она, несмотря на изначальную обеспокоенность, теперь, услышав попытки новых объяснений, раздраженно закатила глаза, и Алекс начисто покинули остатки уверенности в себе. Они ведь были ее лучшими подругами, не просто коллегами. У каждой из них случались тяжелые времена, и когда возникала нужда поплакаться в жилетку, любая с готовностью подставляла плечо. В худших случаях они плакали вместе, особенно когда умирали молодые пациенты. Тогда они напивались, топя свои печали в вине. Фиона одна из немногих знала, через что Алекс пришлось пройти тринадцать месяцев назад. Но, казалось, она совсем забыла о той травме. И кто стал бы ее винить? Вудс подтвердила, что Алекс уже срывала крайне сложные ночные дежурства, вызывая длительные простои. Когда Натан Белл предложил вызвать Кэролайн, Алекс жутко разозлилась. Ее безудержная ярость прорвалась прямо в служебном помещении, в стенах которого она и извергала яростные проклятия. Потрясенный Натан опасливо попятился от нее, а Фиона отфутболивала всех, кто пытался зайти в комнату. Алекс еще не видела такого яркого оттенка свекольного пятна на его лице – оно приковывало ее взгляд до тех пор, пока в нем не проявилось достаточное отвращение, побудившее ее броситься к двери. За мгновения своей недостойной выходки она в сердцах перевернула горшок с юккой и опрокинула чайный поднос, оставив в кильватере еще больше бардака и бурных недоуменных вздохов. Как же, размышляла Алекс, она дошла до такой жизни? Ей ведь удалось восстановить разбитое душевное спокойствие и жить дальше, оставив позади ту стрессовую ситуацию. С каждым новым прошедшим месяцем личные датчики тревоги звучали все слабее, и все реже появлялись призрачные кошмары. Она познакомилась с Патриком, и постепенно ее страхи значительно уменьшились, а по прошествии года Алекс уже радовалась тому, что приняла решение остаться в Бате, раздумав возвращаться в лондонский госпиталь Святой Марии. Она полагала, что это прошлое стало далеким воспоминанием и его кошмары больше никогда не повторятся. Только вот сейчас, тринадцать месяцев спустя, ей предстоит справиться с гораздо более сложной ситуацией. С ситуацией совершенно иного плана. Этот тип не удовлетворится насильственным похищением женщины. Ему явно хотелось почувствовать кровь жертв на своих руках. Он бродит где-то поблизости; возможно даже, как раз сейчас выбирает очередную жертву, а полицейские не способны поверить в его существование… Как же такое вообще может быть? Неужели она представляется им столь невероятной жертвой? Над ней теперь тайком смеялись, и она уже прославилась на всю больницу как «та самая…», если судить по замечанию анестезиолога. Алекс подозревала, что он не договорил главного: «Та самая сумасшедшая». Уж лучше и впрямь сойти с ума. Ей хотелось, чтобы все случившееся привиделось ей в бредовом сне, ведь тогда у нее появилась бы возможность, вновь справившись с нервами, продолжать жить, не думая о том, почему похититель оставил ее в живых, почему оставил в неведении относительно того, была ли она изнасилована. Никаких физических признаков насилия не обнаружили, никаких внутренних повреждений и следов на ее бедрах, но, с другой стороны, откуда они могли появиться, если ее лишили возможности сопротивляться, если погрузили в наркотический сон, и она не могла ни остановить этого мучителя, ни узнать, что он сделал с ней? Или именно так он все и задумал? Просто заставить ее думать, что ей суждено умереть, что ее изнасилуют? Запудрить ей мозги… Похоже, какой-то садист решил поразвлечься. Какими бы мотивами он ни руководствовался, ему удалось лишить ее нормальной жизни, опять поставив в положение, не имевшее ни малейшего сходства с нормальным бытием. Ежедневно Алекс прокручивала в памяти обстоятельства того происшествия, повторяя свои жалкие попытки договориться с ним. Вспоминала все то время, что пролежала в какой-то операционной, думая, что поймана в ловушку, раненая и беспомощная… Лучше, чем большинство женщин, она представляла, как надо действовать в случае столкновения с таким типом – кричать во всю глотку, царапаться, кусаться, стремясь вырваться от него; представляла, как можно отбиться от него. И в заключительной сцене она обычно убегала, видела свет в конце тоннеля, видела человека, готового помочь, а потом, успокоившись, разражалась слезами облегчения, и все окружающие старались помочь ей, защитить ее… и все верили ей. Она считала себя смелой. Способной справиться с любыми трудностями. Способной выжить в самой невообразимой ситуации. До сих пор. Взяв бутылку водки, Алекс сделала очередной глоток. Она не собиралась сегодня возвращаться на работу, так какой же смысл оставаться трезвой? По крайней мере, она сможет забыться. Глава 9 Натянув поверх спортивного костюма хирургический, Алекс сунула ноги в синие кожаные сабо. Она спокойно миновала безлюдный приемный покой, но не особо удивилась его пустоте. Сейчас, в середине ночи, дежурный мог и отлучиться. Выбравшись из душа после того, как вода совсем остыла, Алекс приняла решение прекратить напиваться и вернуться в больницу, пока еще мужество не покинуло ее и ею не завладело решение никогда больше туда не возвращаться. Она направилась прямо к операционным. Ей захотелось взглянуть на них ночью, когда стихает суета, и попытаться выяснить, каким образом ее могли перевезти туда тем вечером так, что никто ничего не заметил. Пока это казалось вполне возможным. Возле каждого входа в здание стояли наготове кресла-каталки, и в конце коридора операционного отделения выстроился целый ряд пустых каталок. Если б кто-то в хирургическом костюме положил ее на одну из них, накрыл покрывалом и повез куда-то, то никто и не подумал бы останавливать его и о чем-то спрашивать. Если б она, проходя здесь, случайно встретила кого-то, то с легкостью придумала бы правдоподобное объяснение. Одетая, как остальные сотрудники операционного отделения, ответила бы, что пришла сюда что-то забрать. Во второй операционной, где обычно занимались травмами, шла операция. На табло, включенном над двухстворчатыми дверями, высвечивалась предупредительная надпись: «Занято». И, испытывая чувство вины, Алекс подумала, что за время ее позорного бегства «неотложка» привозила, возможно, срочных больных, и Натан Белл трудился там один, если, конечно, не позвал на помощь кого-нибудь – к примеру, Кэролайн. В больнице было восемнадцать операционных: восемь в основном блоке, пять в амбулаторной хирургии, три в родильном отделении, и две больше не использовались по исходному назначению. Раньше в этих закрытых палатах размещалась старая амбулаторная хирургия, а теперь их использовали для приема амбулаторных больных. Поговаривали и о других закрытых операционных, сохранившихся с викторианских времен, которых Тейлор никогда не видела, – они находились в подвальном этаже, недоступные и закрытые не только для больных, но и для персонала. По слухам, их затопило порядка ста лет назад, и вместо восстановления и ремонта над ними воздвигли корпуса новой больницы. Алекс мельком подумала о том, не стоит ли ей найти их и проверить, действительно ли они сейчас недоступны, – и спросила себя, у кого ей надо получить разрешение на такую проверку. Хотя очнулась она в современно оборудованной палате, оживленной сигналами мониторов и аппаратуры, и шипением кислородного концентратора… Пожалуй, сначала лучше попытаться поискать в современных отделениях.