Лиля его остановила, закрыв рот ладошкой. – Нет, не только, мне так легче. Я дома на стены скоро кидаться начну, волком выть. Понимаю, что правильно поступила, когда вещи собрала и ушла от Баринова, а внутри все тянет. Как зубная боль, противная такая, ноющая и обезболивающие пьешь, а они нифига не помогают. Чем дальше от него буду, тем вероятнее шанс, что не сорвусь, не наплюю на гордость свою, принципы оставшиеся и не помчусь к нему. Тяжко мне без него, понимаешь? Дышать с трудом получается. Глаза закрываю, когда спать ложусь, а вместо сна образ его, улыбка мягкая, он так только мне улыбается, снисходительно и в то же время с каким – то обожанием. – Ты в любом случае помни, что мы всегда с тобой, – прижимая крепче Лилю к себе произнес Стас. Рейс был недельный, пайковых выдали соответственно, да и оплачивался хорошо. Побыть наедине с собой, своими мыслями – это для Лили сейчас было самое лучшее лекарство. Дорога, она успокаивала, КАМАЗ машина большая, едет плавно, укачивает, как мама в колыбели. Лиля ехала не выбиваясь из графика, на хвосте маячила знакомая машина, ребята из охраны. Если охрану не сняли, значит Сашка ее не отпустил, это открытие разлилось в груди большим радостным пятном. Ребята близко не подходили и не разговаривали, но само их присутствие радовало. До города оставалось всего триста километров, при хорошем исходе часов пять езды, темнеет не рано, поэтому есть шанс приехать засветло. Темные тучи заходили на подъезде к городу, Лиля внутренне содрогнулась, грозу она ненавидела, а в дороге особенно. Обычно останавливалась, пережидая, но до города оставалось километров семьдесят, а до базы,где разгружались так и вообще тридцать, какой смысл останавливаться, как – нибудь дотянет. До складского комплекса доехала уже по ливню, благо у них система автоматизированная, дождь разгрузке не помеха. Все два часа, которые шла разгрузка лил ливень. Лиля сидела в кабине своего КАМАЗА и смотрела, как по лобовому стеклу бегут потоки воды. Просвета впереди видно не было, значит дождь зарядил на всю ночь. Зябко передёрнула плечами. Кладовщик в дождевике постучал в дверцу. – Подпись поставь, – сказал сухо. Лиля приоткрыла дверцу, быстро чиркнула и забрав свои бумаги завела двигатель. Ливень закончился, осталась противная морось. Лиля вырулила с территории комплекса, отмечая краем глаза, что ребята едут следом. Движение ближе к городу стало интенсивнее, легковушки как всегда обгоняли, те, кто из – за ливня снизили скорость, теперь активно нагоняли. Лиля ехала со стандартной скоростью, уже стемнело, мокрый асфальт дороги блестел в свете фар. Отметка о запрещённом обгоне, ограничение скорости до шестидесяти и большая черная машина, вопреки всем запрещающим знака вышедшая на обгон. Секунды, понадобились Лиле, чтобы осознать, что столкновения не избежать, оттормозиться по мокрой скользкой дороге, даже без груза не удастся. Страх, парализующий, отбрасывающий на много лет назад, в темную сырую ночь, забравшую близких людей. Перед внутренним взором мелькнул улыбающийся Сашка. Наверное пришло время платить по счетам. Ее расплата будет такой. Эта была последняя мысль, перед тем, как Лиля выкрутила руль. КАМАЗ огромной тяжёлой махиной стал съезжать в кювет, наклонился, послышался звук, который издает металл, когда его корежит. Затем встряска и сильный удар, а потом темнота и улыбающееся Сашкино лицо. – Юль, ты ещё на работе? – раздался в трубке голос Карины. – Да, сижу, пока меня не было неделю, тут наворотили дел, разгребаю, – устало отозвалась Юлька. – Юль, замялась Карина, – тут такое дело, к нам девушку везут, в ДТП пострадавшую, скорая передает, что она беременна, срок около шести недель. – Повреждения какие у девушки? – Сотрясение, перелом левой руки и нескольких ребер слева, рваная рана брюшины вроде, это так скорая объяснила. – Кариш, с такими ранами на таком маленьком сроке проще вакуум сделать, – вздохнула Юлька, – девочка молодая? – Двадцать пять девочке. – Если ребенок первый, рискованно конечно, но родить думаю ещё сможет. – Юль, дело не в этом… – И чего молчим? Карина, да не тяни ты кота за все подробности, – психанула Юлька. – С девочкой охрана была, наша, они скорую и вызвали, Баринову не дозвонились, Никите доложили. – Какая охрана, Карин, я ничего понять не могу. – Это Лиля, Сашки твоего. В трубке воцарилось молчание. Юлька тяжело дышала, сглатывая подступивший к горлу ком. Карина ее не торопила, понимая, что подруге нужно собраться с силами и мыслями. – Я бригаду соберу и приду, – сказала коротко. Положила трубку, несколько минут собиралась с духом и набрала номер сына, он трубку не взял. Чертыхнулась и позвонила Насте. Трубку сняли после нескольких гудков: – Настюш, привет, – постаралась произнести ровным голосом, – я Кириллу не могу дозвониться. – Так они с Александром Викторовичем в кабак отправились, отмечать примирение вроде как. Я на парах была, только недавно вернулась. – Насть, надо их срочно найти, там, – на секунду запнулась и продолжила, – Лиля в аварию попала, ее к нам в больницу везут, а до Сашки дозвониться не могут. – Я поняла, сейчас их найду, не волнуйтесь, Юлия Юрьевна, – быстро проговорила Настя. – Спасибо, Насть, присмотри там за ними. – Хорошо. Бригаду собрать труда не составило, всего – то и надо было с собой узиста взять, дежурного врача и медсестру. В хирургии готовились к прибытию скорой, бригада уже собралась, во главе с заведующим. – Баринова, шабаш у нас по вторникам, а сегодня пятница, чего прилетела? – ядовито произнес Протасов. – Так у пострадавшей по данным скорой беременность около шести недель, – спокойно произнесла Юлька. – Ты думаешь, что после той мясорубки, в которой ее прокрутило там могло что – то стоящее остаться? Ещё и аппарат УЗИ приволокла, – усмехнулся. – Я пока ещё клятву Гиппократа не забыла и тебе не советую, у тебя своя работа, а у меня своя. В приемный покой ввезли Лилю на каталке. Лицо и бок были в крови, рука зафиксирована. – На рентген ее, – распорядился Протасов. Юлька возражать не стала. Рентген показал раздробленное плечо, трещины двух ребер. К счастью бок пострадал не сильно, только верхние ткани. – Готовьте девушку к операции, будем собирать ее плечо и бок шить, – скомандовал Протасов. – Сначала мне нужно девушку осмотреть, – сказала Юлия, – сделать УЗИ. – Баринова, чё ты лезешь, – взвился Игорёк, – даже если там что – то живое и осталось, то после рентгена оно превратилось в уродца, так что будем делать вакуум, можешь идти домой, оплакивать свою несчастную судьбу. По лицу Лили покатились слезы, у нее нещадно болела голова, но слова врача, доносившиеся из соседней со смотровой комнаты услышала разборчиво. – Я сказала, что девушку осмотрю, и я это сделаю, – отчеканила женщина, – посмотрим, что покажет УЗИ, кровотечения нет, возможно просто стоит поставить кольцо. – Баринова, – зарычал доктор, – ты берега попутала, ты здесь никто. Твой бывший муженёк больнице регулярную спонсорскую помощь оказывал и поэтому главнюк тебе в попу дул, так теперь муженька – то у тебя нет, – развел руками, – тю – тю, променял тебя на молоденькую и красивую. Так что заводи свою метлу и лети в свой роддом, там командуй, а здесь я буду решать. Ты у нас теперь никто, но если будешь более лояльна может и приголублю тебя. В тишине больничного коридора раздался звук пощёчины. Весь медицинский персонал, который находился возле смотровой замер. Первым отмер Протасов. Приложил руку к раненой щеке, а затем резко кинулся к Юльке, намереваясь ее пригвоздить к стене. Сделать этого он не успел, его самого резко снесло с места и вжало в стену. Крепкие руки Горского сминали в руках медицинскую форму. – Карин, ты сама операцию проведешь? – спросил у Карины, повернув голову в ее сторону, – а то у нас господин Протасов на больничный уходит. Карина кивнула и подхватив Юльку под локоть потащила в смотровую. – Ну, твой Горский огонь, – тихо шепнула на ушко. – И ничего он не мой, – слегка смутилась Юлька. – Мне – то очки не втирай, ой, пусть хоть Горский Протасову пятак начистит, а то Баринов все руки марать не хотел. Лиля лежала на кушетке в смотровой. Юлька вошли вместе с Кариной и Еленой Дмитриевной, узисткой. – Лиля, я Юлия Юрьевна, врач – гинеколог, а это – Елена Дмитриевна, мы вам сейчас УЗИ сделаем и если все хорошо, то я вас осмотрю. При благополучном стечении обстоятельств мы поставим вам специальное кольцо, чтобы сохранить беременность, сделаем это во время операции на плече. Я понятно вам объясняю? Лиля плохо видела из – за слез, застилающих глаза. Эта женщина должна ее ненавидеть, Лиля разрушила ее семью, из-за нее, ей приходится выслушивать оскорбления и насмешки коллег. А она пытается ей помочь. Врачи стояли возле Лили и ждали от нее какого-то ответа, а у нее в горле стоял такой ком, что слова никак не выходили. – Лиля, если вам трудно говорить, сожмите мою руку, что вы меня поняли, и нам нужна ваша подпись, что вы согласны с медицинским вмешательством, если сами не можете, то мы свяжемся с кем-то из родственников, если вы обозначите, как это сделать. Юля подошла и взяла Лилю за руку. Рука у Юлии оказалась очень теплой и мягкой. Лиля ее сжала настолько крепко, насколько позволяли силы. – Ну вот и хорошо, – выдохнула Юля, – а плакать не надо, мы вас подлатаем и все будет хорошо, – Юлька улыбнулась Лиле, поворачиваясь к аппарату УЗИ, глядя как Елена Дмитриевна его настраивает. Лиля плакала, не в силах ни утереть, ни остановить катящиеся из глаз слезы. Было больно, физически, хотя и поставили обезболивающие уколы и духовно. Душе было пожалуй даже больнее.