Сев в машину, завела двигатель. Пусть катятся куда подальше. Всё, разошлись пути дорожки. Не успела тронуться с места, как в боковом зеркале увидела Лёшу. Он решительно шёл ко мне. Нас буквально пару метров разделяли. Заблокировав двери, дёрнула рычаг коробки передач и не успев толком тронуться, резко ударила по тормозам. Лёша дёрнул за ручку водительской двери. Но только хрен он её откроет. – Дана, выходи. Давай нормально поговорим. Это всё херня какая-то. – говорил достаточно громко, что я его услышала сквозь закрытое окно. – Поговорили уже. – вряд ли он меня услышал. Да и плевать. Вдарила по газам и резко сорвалась с места. Выехав на трассу, то и дело утирала слёзы. Случилось то, чего я так сильно боялась, когда мы только-только начинали. И как теперь дальше быть? Как вывезти всё это дерьмище и не потонуть? Телефон разразился звонком. Лёша. Ну уж нет. Не хочу говорить. Сбросив звонок, отключила звук. Не хочу. Вообще, ничего не хочу. Всю дорогу к дому ехала в какой-то прострации. Штрафов наверняка собрала из-за невнимательности. Надеюсь, папа меня простит за такую безответственную и безалаберную езду. Благо, доехала целая и невредимая. Загнав машину на участок, вышла на улицу. В очередной раз вытерла дорожки из слёз со щёк. Нужно хоть немного взять себя в руки. А то родителей напугаю таким зарёванным лицом и трясущимися руками. Этого хотелось меньше всего. Но зайдя в дом, внимание родителей на себе всё же заострила. Ну, не удивительно. Вряд ли бы моя опухшая от слёз физиономия преобразилась за пять минут, что я топталась на участке. – Дана, солнце, что-то случилось? – тут же встрепенулась мама. Хотелось как маленькой девочке обнять её и вывалить всё, что на душе. Со слезами и соплями. Чтоб меня погладили по голове, утешили и сказали, что всё непременно будет хорошо. Но хорошо уже не будет. Точно не в ближайшее время. И каким бы сильным ни было желание излить душу, решила немного повременить с откровенностями. Я знаю, что меня и поддержат, и успокоят. Родители у меня мировые. Но пока язык не поворачивался проговаривать вслух всё произошедшее. – Не переживай. Все живы и здоровы. Об остальном позже поговорим, хорошо? – сказала, поджав губы и избегая прямого взгляда глаза в глаза. Папа было ринулся тоже что-то спросить, но мама его остановила. – Я поднимусь к тебе чуть позже? – задала вопрос мама, не скрывая беспокойства. – Да, конечно. И, мам… если что, меня ни для кого нет. Вообще, не хочу ни с кем контактировать сейчас. Хочу душ принять горячий и лечь в кровать, свернувшись клубочком. Уснуть и проснуться уже в другой реальности. В той, где не будет здоровенной бреши в сердце и не будет хотеться реветь навзрыд. – Мне Лёша звонил. – сказала мама, а меня аж передёрнуло. – Спрашивал, приехала ты домой или нет. – Для него меня тем более нет. Даже не упоминайте его имя при мне. – после этого сорвалась с места и быстрым шагом, перепрыгивая через ступеньку, поднялась к себе. Понятное дело, родителям ничего не понятно. Но новую порцию вопросов я предпочла избежать. Зайдя в свою комнату, первым делом как и хотела, пошла в душ. Но долго там не пробыла. Элементарно ноги не держали. Хотелось рухнуть и не вставать. Сев на постель, достала из сумочки телефон. Двадцать четыре пропущенных звонка от Лёши. И с десяток сообщений от него же, которые я, не читая, удалила. Ещё Лиза звонила. Тоже неоднократно. Ей я решила перезвонить. С ней проще. Она, как никак, уже в курсе происходящего. Не до конца, но смысл ей ясен. – Ты чего не отвечаешь? Я уже извелась вся! – тут же принялась меня отчитывать. Могу её понять. Переживала. Я бы за неё точно так же болела душой, окажись она в подобной ситуации. Но, надеюсь, с ней такого не случится. – Телефон на беззвучном был. Только домой приехала. – ответила, шмыгая носом. – Ну что там? Вы поговорили? – спрашивала с такой надеждой в голосе. – Ни черта мы не поговорили. Но это конец, Лиз. После этих слов снова волна из слёз накатила. Какой-то безудержный поток, будто плотину прорвало. Они просто текли сами по себе, обжигая кожу. Прикусила солёные губы и зажмурила глаза. Как же больно. Будто в груди дыра зияет от пушечного ядра. Пробило насквозь, выбив всю душу. – Я не поверю, что у них что-то было. Ну не мог он. – кажется, она даже растерялась от моего заявления. – Я тоже надеялась и хотела верить, что он мне не изменит. Но после того как спину его исцарапанную вживую увидела, все надежды рухнули. Всё, баста. – Пипец. Я… я не знаю, что сказать. Хочешь, я приеду к тебе сейчас? Я быстро на такси. Её поддержка мне бы не помешала. Но куда она со своим гипсом и ушибами? Я не настолько эгоистка, чтоб гонять её туда-сюда, требуя поддержки. – Спасибо, Лиз. Но не нужно. Я пока хочу одна побыть. Потом созвонимся ещё, хорошо? – Конечно. Дан, держись, ладно? Это какая-то дичь. Я не знаю, что я с ним сделаю. Я его прибью. Клянусь, голыми руками расправлюсь. Придурок. Какой же придурок. Было чувство, что она сама с трудом слёзы сдерживает. А мне совершенно не хотелось, чтоб она ссорилась с братом из-за меня. Мои отношения с Лёшей никак не отразятся на дружбе с ней. Пусть и их тоже не омрачаются. – Не надо, Лиз. Пусть катится к чёрту. Переживу. И не поймёшь, кого я в этом убеждала больше. Подругу или себя. Переживу? Хочется верить. Я прекрасно понимаю, что это жизнь и всякое происходит и всё преодолимо. Но сейчас, казалось, что мир рухнул в буквальном смысле. Прямо на голову упал и придавил своей тяжестью, не позволяя сделать полноценный вдох. Всё вокруг серое, мрачное и безвыходное. И это только первые сутки, и те не полные. А сколько таких дней ещё впереди? Как долго болеть-то будет? Мне уже нестерпимо тяжело. Будто в котёл с кипятком бросили. И я там барахтаюсь в какой-то агонии. Закончив говорить с подругой, решила прилечь. Но стоило свернуть с кровати покрывало, как услышала шум во дворе. Подошла к окну и тут же отшатнулась обратно. Будто в невидимую бетонную стену влетела на полном ходу. Лёша приехал. Какого хрена припёрся? Встав возле окна за шторой, смотрела на то, как он идёт к дому. Уверенно шагает. Кажется, я на расстоянии чувствовала его буйствующую энергетику. Но дойти до дома он не успел. Навстречу ему вышел папа. Преградил путь. Папина энергетика тоже была ощутимой. Злится. Ничего не понимает, потому что ничего не знает. Но злится. Чувствует, видимо, моё состояние. Несмотря ни на что, руку он Лёше пожал. А потом они начали о чём-то разговаривать. Оба активно жестикулировали. Лёша порывался пройти к дому. Но папа был непреклонен. Мне ничего не было слышно. Может, оно и к лучшему. Поговорив минут пять, папа махнул рукой в сторону выхода с участка, развернулся и пошёл к дому. Лёша же, уходить не торопился. Стоял, запрокинул голову кверху. Кулаки сжаты, поза напряжённая. А я давилась рыданиями. Зачем он так со мной? Зачем надежду дал, а потом забрал её, буквально вырвав вместе с сердцем. Не знаю, то ли взгляд мой почувствовал, то ли просто совпадение, но прежде чем уйти, посмотрел на моё окно. Будто прямо на меня. Я даже отступила на шаг назад. Глупости. Не видно меня с улицы. Можно не прятаться, шарахаясь от окна. Но телом повелевали рефлексы. Села на кровать, затаив дыхание. Немного расслабиться смогла только тогда, когда услышала рёв мотора. Уехал. Пусть и не приезжает больше. Знать его не хочу. Удивительно, но я даже смогла не надолго провалиться в сон. Не крепкий, поверхностный. Но хоть так. Очнулась, когда услышала, как открылась дверь в мою спальню. Не без труда глаза разлепила. Голова гудела, глаза болели. Губы искусанные и обветренные трескались заново, стоило немного ими пошевелить. Мама прошла вглубь комнаты и села на край моей постели. – Расскажешь? – спросила, поглаживая меня по ногам, укрытым одеялом. Если тогда, когда только приехала домой, говорить не хотела, то сейчас прорвало. Рассказала маме всё. Плакала, тонула в маминых объятиях и говорила-говорила. Не умолкая. Выплёскивала и разделяла с ней всю свою боль. Мама успокаивала. Пыталась приводить различные доводы, что это жизненный этап. Сложный, болезненный, тяжёлый, но проходящий. Просто нужно время, чтоб меня отпустило. Пусть это и непросто. Я знала, что для мамы, брак с папой это уже вторая попытка построить семью. Первая была провальной. Понимала, что раз она в своё время смогла переболеть и пойти дальше, то и я смогу. Я ведь из того же теста. Не слабачка. Но пока это всё казалось таким нереальным. Сложным и непостижимым.