– Как только меня восстановят в должности, мы сможем вернуться в дом. – Продолжает Ярослав, зарывая руки мне в волосы. Снова звучит двусмысленно с лёгким намёком. Это забавляет. Я усмехаюсь, прячу улыбку на его груди. – А пока придётся побыть тут, всем вместе сейчас безопаснее всего. Можешь не переживать ни о чём, я всегда буду рядом. Буду заботиться о тебе, девочка моя. неловко быть взрослой и замужней в этом доме. Кто бы мог подумать, что мы с Ярославом когда-нибудь будем обниматься тут? – Проходи, можешь не разуваться. – Мама запретила мне приглашать кого-то из моих друзей-ободранцев, но я всё равно пригласила Ярого в гости. Я болела уже три недели и не выходила из дома совсем, не виделась ни с кем. – Я живу на втором этаже. Яр даже в тренировочных штанах и футболках смотрелся гармонично на фоне пафосной обстановки. Изначально, когда мы въехали в этот дом, тут царила сдержанная роскошь, но мама любила антиквариат, поэтому быстро заставила дом всякой дорогой дичью. Поразительно, как Борис позволил ей. Годзиллу не интересовала роскошь, он мягко следовал за мной, ступая по ковру как тигр, не издавая ни звука. Мне нравилась его уверенная, хищная походка. Мы быстро поднялись на второй этаж к моей комнате. В ней не было ничего особенного: кровать, письменный стол и шкаф с зеркалом. Не было игрушек, постеров или ещё чего-то личного, раскрывающего мои вкусы. Дело было не в том, что мне не давали деньги или отказывались покупать что-то, просто я сама не хотела никак обживать комнату. Мне всё не нравилось в доме Бориса, я хотела поскорее убраться отсюда. В первое время мама с Борисом даже настаивали, чтобы я выбрала что-то для себя. Яр сразу же заметил сдержанный тон моей обители, он ничего не сказал, подошёл к балкону и открыл дверь, чтобы пустить весенний воздух в комнату. – Красивый вид. – Сказал он, рассматривая сад с прудом. – Намного лучшего моего. Я непроизвольно улыбнулась, окна их квартиры выходили на гаражи, где часто собирались местные алкаши. Яр с друзьями из секции бокса периодически гонял их. – Это единственное, что мне тут нравится. – Соглашаюсь с ним и сажусь на кровать. Жутко волнительно от того, что он здесь. В моей комнате. Приехал, чтобы проведать и проведать как я тут себя чувствую. За спиной у Ярослава был рюкзак, он снял его и стал доставать гостинцы. Я знала, что это от его бабушки. В груди потеплело от заботы и чувства тепла, исходящего от парня. – Ба передала тебе мёд и малиновое варенье. Сказала, что ты никак не идёшь на поправку, потому что ешь всё магазинное. – Он усмехнулся, красиво изгибая губы. – Спасибо. – Благодарю его, спохватываясь, что не предложила Ярославу ни чай ни присесть. Тут же поднимаюсь на ноги и захожусь в хриплом кашле. У меня уже не было температуры и чувствовала я себя намного лучше, но кашель и слабость ещё мучили меня. – Давай я сделаю нам чаю. – Не нужно. – Яр качает головой, садится рядом со мной и трогает здоровенной ладонью мой лоб, жутко смущая таким заботливым жестом. Настоящий большой брат. – Лучше отдыхай, тебе нужен сон, покой и забота. Фыркаю. За три недели я выспалась на год вперёд, мне не хватало движения, новостей. Дома было невыносимо скучно. – Не могу больше лежать и ничего не делать! Если бы мама не запретила охране выпускать меня, то я бы уже давно сбежала отсюда к Вам. – Целыми днями я была в своей комнате и смотрела телевизор, иногда читала. Дни тянулись невыносимо долго. Горничная приносила мне еду и лекарство прямо в комнату, поэтому я даже практически не спускалась на первый этаж и не видела никого. Иногда ко мне заходила мама и спрашивала, как я себя чувствую. Ещё реже приезжал врач и слушал меня, брал кровь на анализ. – Я побуду с тобой немного, чтобы тебе не было так скучно. – Решает Яр и устраивается поудобнее рядом со мной. Сначала мне стало страшно, что если ко мне зайдёт мама, то вечером устроит скандал. Она не станет устраивать сцен при Ярославе, но, когда он уйдёт непременно начнёт выедать мне мозг ложечкой. А потом я поняла, что наплевать, что будет дальше, главное, что какое-то время мы сможем провести вместе. Я устроилась поудобнее у Годзиллы на плече, и он стал рассказывать последнее новости, в какой-то момент глаза закрылись сами собой и я заснула. Мне было тепло, хорошо и спокойно. Жутко не хотелось, чтобы Ярослав уходил. – Спи, Вась, я всегда буду рядом. Буду заботиться о тебе, девочка моя. Ярослав перебрасывается несколькими фразами с Борисом и Сергеем, а потом уезжает в бар. Я поднимаюсь к себе, раздеваюсь и забираюсь под одеяло. После пережитого стресса меня жутко клонит в сон, глаза слипаются сами собой. И дома ещё холодно, я продолжаю мёрзнут. Телефон не умолкает, на него сыпятся сообщения от Матвея. Его люди уже донесли о произошедшем. Не удерживаюсь и читаю всё. Матвей утверждает, что ни он ни его отец не имеют никакого отношения к покушению на Сергея и он сделает всё, чтобы найти того, кто посмел это сделать. Я делаю скриншот его сообщений и отправляю Ярославу, вдруг это как-то пригодиться, после чего со спокойной совестью засыпаю. Мне снится беспокойный сон, я попадаю в игру Кальмара в сцену с перетягиванием каната. Я против Светланы. Один на один. – Ты же понимаешь, что выиграю либо я либо ты? – спрашивает она меня с горящими глазами. – Тебе никто не сможет помочь. Я уничтожу всех, кто тебе дорог! Мы тянем. Силы равны. Я стараюсь изо всех сил, но не могу сдвинуться ни на сантиметр, Светлана, наоборот, начинает постепенно тянуть меня на себя, она медленно и верно тащит меня к пропасти. – Ничего у тебя не получится. – бормочу, пытаясь преодолеть страх. – Вася! Ва-ся! – Кричит она. – Ва-си-лиса! Её голос трансформируется в голос Ярослава. Я открываю глаза. Муж сидит на корточках у кровати, испуганно тормоша меня. Смотрит Ярослав на меня озабочено. Накрывает ладонью лоб и вздыхает. – Кажется, ты простудилась. – резюмирует он, а затем целует в лоб как маленького ребёнка. Тёплые губы обжигают влажную кожу. – Схожу за градусником и сделаю тебе чай с малиной. Хочу сказать ему, что я не болею, но изо рта не вылетает ни слова, лишь кашель. Сколько я спала? Ярослав возвращается через минут пятнадцать со столиком, ставит его на кровати. Он заварил для меня чай и приготовил несколько бутербродов. Сажусь на кровати, приглаживаю волосы, чтобы не выглядеть растрепанной. – Так, это под мышку. – Командует он, запихивая холодный градусник мне под футболку. – Чай ещё горячий, подожди пока остынет. Муж целует меня в макушку, обращается со мной как с маленьким ребёнком. Со мной даже в детстве так не цацкались. Устраиваюсь поудобнее, наслаждаясь заботой. Нежный взгляд от такого сухаря как Яр дорого стоит, он лечит любого чая с малиновым вареньем. Улыбка растягивается до ушей сама собой. – Как дела в баре? – Мы никогда с Ярославом не говорили на эту тему, но я чувствовала, что бар для него дороже любой работы. – Соскучился по нему? – Не больше, чем по тебе. Пей чай. Мишель. Быстро раскладываю столовые приборы по местам и спешу в комнату, Николя подозрительно долго не просыпается. Обычно сын кричит так, что его слышно по всему посёлку. За эту неделю я успела привыкнуть к жизни в доме. Даже слишком, я никогда и нигде не чувствовала себя так комфортно, словно обрела семью, которой у меня никогда не было. Что я буду делать, когда придётся уезжать обратно? Слышу милое улюлюканье сына, открываю дверь и замираю, не в силах сделать и шага. Теперь становится понятно, почему Николя так долго молчит. Борис укачивает сына на рыках, мужчина стоит ко мне спиной и не видит меня. Он так гармонично смотрится с ребёнком на руках, с такой лёгкостью раскачивает его из стороны в сторону. Сын светится у отца на руках. Боря поворачивается к кроватке, чтобы взять любимую игрушку сына, и замечает неловко переминающуюся с ноги на ногу меня в дверях. – Прости, я услышал как он просыпается и решил зайти проверить как Николя, подмел ему подгузник. – Борис нежно поцеловал сына в макушку. Я содрогнулась при мысли, что сегодня он чуть ли не потерял своего старшего сына. – Так странно. За короткий промежуток времени у меня появилась дочь и сын… Только обрёл их, и чуть не потерял старшего. Захожу в комнату, оставляя за собой дверь открытой. Мне до сих пор не ловко в комнате Бориса, тут всё было пропитано его энергетикой. Он был хозяином этого места, я всего лишь его гостья. – Хорошо всё то, что хорошо кончается. – Прячу руки в карманы джинс, мне нужно занять их. Не понимаю, как себя вести и говорить. Мы с Борисом почти не разговаривали, встречались в столовой, иногда перебрасывались парой фраз о сыне. Борис не давил на меня, молча был рядом. Злость немного отступила, но я всё равно не готова была его прощать, просто не знала, как себя вести. Он кивает, передаёт мне сына. – Завтра утром приедут люди Ярослава, они будут охранять вас пока не решится история со Светланой. Не выходи, пожалуйста, из дома одна. Это жутко неудобно, понимаю, но так нужно. Как видишь, чудные дела творятся. Сопротивляться я не собиралась. Здоровье малыша было на первом месте. К тому же, я практически никуда не ходила. Только в детскую поликлинику. – Ладно, не буду мешать. – бросает Борис и направляется прочь из моей комнаты. Точнее, из его. Когда он уже почти уходит, я поспешно говорю: – Я рада, что с Сергеем всё хорошо. Тебе тоже стоит отдохнуть, выспаться, выглядишь неважно. Не знаю, зачем произношу это, окликаю его в последний момент. Сразу же ругаю себя за опрометчивый поступок. Борис благодарит и уходит, оставляя меня растерянной. – Ох, Нико. – Целую сына. Как и обещал Борис на следующий день приехала команда молодых мужчин. Все как на подбор: спортивные, высокие, у каждого есть татуировка со змеем. Вот они какие – змейки. Пока Ярослав с Борисом показывали им территорию, я поднялась к Али, чтобы спросить как у неё самочувствие. Вчера она слегла с простудой. – Смотрю ты вкушаешь все прелести семейной жизни? – Подруга тонула в горе подушек. На прикроватной тумбе стоял свежий букет из роз, а в руках у неё был ароматный глинтвейн. Я взяла стакан и сделала глоток. Безалкогольный. Жаль. Али сладко потягивается и разводит руки в разные стороны. – Немного. – Признаётся довольно. – Но сегодня чувствую себя великолепно. – Я бы тоже чувствовала себя великолепно в руках заботливого мужчины. – Бурчу себе под нос, забираясь с ногами на кровать. – Рада, что тебе уже лучше.