— Мне жаль, миссис Сэйнт, что мы вас подвели. — Еще бы, — хмыкает Габриэль, когда нас вводят в холодную комнату. Передо мной лежит тело. — Миссис Сэйнт, здесь нет давления. Его тело… ну, оно не будет похоже на то, что вы помните, — говорит начальник профессиональным голосом. — Не торопитесь. Я и не тороплюсь. Я подхожу к фигуре, скрытой под белой простыней, и поднимаю ее. Передо мной лицо моего отчима. Бледное. Лишенное жизни. Глаза широко открыты. Я ничего не почувствовала. Я лишь была рада, что он мертв. — Все ли цело? — спрашиваю я, зная своего мужа. — Нет, половой орган отрезан. Я улыбаюсь, зная, что он страдал, и, взглянув на Габриэля, обнаруживаю, что он тоже улыбается. Глава 38 Амелия На обратном пути мы не говорили об отчиме, пока Габриэль не загнал машину в гараж. — Спасибо, — тихо говорю я. — Я дам тебе обещание, leonessa, которое ты должна запомнить, — я смотрю на него и вижу, что он уже смотрит на меня. Он протягивает руку и заправляет прядь волос мне за ухо. Те же руки, что изуродовали моего отчима, касаются меня так нежно, ласково. — Какое? — Ни один мужчина больше никогда не прикоснется к тебе. — Я тебе верю. Его рука касается моего лица. — Со мной ты в безопасности, — он повторяет слова, сказанные утром. Я киваю и поворачиваю лицо, чтобы поцеловать его ладонь. *** В животе у меня завязались узлы от нервов и беспокойства. Я смотрю на бассейн, на спокойную воду и на то, как она обманчива. Я представляла, как приятно будет зайти в него, почувствовать прохладу на своей коже, прежде чем он затянет меня и высосет из меня жизнь. Просто забыть было невозможно. Габриэль сидит на краю бассейна, свесив ноги в воду. Я отрываю взгляд от поверхности и смотрю на него. На его идеальные черты лица, глубокий загар и мышцы, которые, кажется, только увеличиваются. Пока я переодевалась, он, должно быть, искупался, так как он был мокрый, а капельки воды, казалось, ласкали его, скатываясь по его телу, словно не могли покинуть его. Я не могла их винить. Его мокрые волосы откинуты назад от лица, а шорты низко висят на бедрах. — Иди сюда, — мягко приказывает он. Мои колени подкашиваются, когда я иду по краю, сохраняя безопасное расстояние между собой и водой, пока я не оказываюсь чуть левее Габриэля и не отхожу еще дальше. Он слегка поворачивается, обхватывая меня рукой за бедро, чтобы мягко побудить меня идти вперед. — Я не могу! — я замираю. — Все в порядке, — успокаивает он. — Просто садись со мной. Мои ладони вспотели, и я почувствовала, что меня вот-вот вырвет. — Я тут подумал, — бесстрастно продолжает он, подталкивая меня ближе. — Надо бы вернуть Линкольна в детский сад, ему нужно общаться. У меня в голове все перевернулось. — Что? — Это будет полезно для него, — размышляет он. — Играть с другими детьми. — То есть, да, — киваю я. — Ему нравился детский сад. Габриэль ведет меня, чтобы я села рядом с ним, и только когда мои ноги касаются воды, я понимаю, что ему удалось отвлечь меня достаточно, чтобы усадить рядом с собой. Я слегка напрягаюсь, страх остается, но с рукой Габриэля, обхватившей меня и прижавшей к нему, я не чувствую, что мне угрожает опасность. — Brava ragazza, — говорит он с улыбкой. — Хорошая девочка. Я сглатываю от похвалы, мне нравится, как она звучит в его устах, когда он называет меня так. Раньше я никогда не исследовала свои извращения, но с ним я буду исследовать несколько. У меня все сжалось от этой мысли, бедра заныли. Он поворачивает свое лицо, прижимаясь губами к моему виску. — Знаешь… — пробормотал он. — Ты так мило краснеешь, когда я называю тебя хорошей девочкой. Моя жена любит похвалу, да? — Да, — мой голос дрожит. Прохлада воды вокруг моих ног и лодыжек помогает мне охладиться, но моя кожа словно начинает гореть. Страх и возбуждение смешались в моей крови. Габриэль отпускает меня и с ухмылкой опускается в воду, слегка покачиваясь, когда его ноги касаются дна. Вода поднимается чуть выше пояса его коротких плавок, и он пробирается вперед, становясь между моих ног. — Хочешь зайти со мной? — спрашивает он. Я качаю головой. Его руки гладят мои бедра, прежде чем он прижимается поцелуем к внутренней стороне моего колена. — Ты можешь это сделать. Будь смелой, leonessa. Его руки останавливаются на моих бедрах, нежно сжимая их. Он начинает осторожно тянуть меня вперед по плитке. Мои ноги скользят все глубже и глубже. Закрыв глаза, я позволяю ему протащить меня до конца пути. Когда мое тело погружается в воду, я задыхаюсь и хватаюсь за верхние части рук Габриэля, впиваясь в них ногтями. — Ты так хорошо справляешься, mondo mia. Дыхание вырывается из моей груди, когда я прижимаюсь к нему, держась за него. Вода была не холодной, но и не теплой, а где-то посередине, что поначалу меня шокировало, но теперь я привыкла к ней. Это был хороший шаг вперед, правильный, несмотря на то, что я все еще цеплялась за Габриэля и хотела вскарабкаться на его тело, хотя бы для того, чтобы он вытащил меня из воды. Его губы коснулись моего подбородка. — Давай пройдемся, детка, — предупреждает он меня. — Иди за мной. Я издаю небольшой писк, глаза все еще закрыты, когда он начинает двигаться. Вода поднимается гораздо выше моего тела, чем его, но я чувствую, что между жидкостью и моим лицом есть приличное расстояние. Вода сопротивляется мне, когда я иду вперед, следуя его примеру. — Открой глаза, — говорит он. Я с усилием открываю один, затем другой, оглядываясь по сторонам. Он переместил нас на середину, но тут было не глубже, чем там, где мы находились раньше. — Ты в безопасности, — напоминает он мне, влажной рукой убирая волосы с моего лица. И так продолжалось каждый день, мы все время ходили в бассейн, и с каждым разом становилось легче. В перерывах между плаванием и расписанием Габриэля мы еще немного поговорили о том, чтобы Линкольн пошел в новый детский сад, и даже посетили несколько, прежде чем выбрали хороший в двадцати минутах езды от дома. Он должен был начать ходить туда на следующей неделе. Влиться в рутину с Габриэлем оказалось легче, чем можно было ожидать. Мы спали в одной постели каждую ночь и ели вместе каждый день, если только Габриэля не вызывали в город. Я ожидала большего хаоса вокруг мафии Редхилла, ожидала большего насилия, но ничего такого не увидела. Нападений на дом больше не было, но я не верила, что все закончилось. Габриэль был напряжен, брови нахмурены в сосредоточенности, пока он обдумывал планы. Я не спрашивала, а он не рассказывал. Если Габриэля не было рядом, то был Энцо: он часто сопровождал меня в город, держался рядом и никого ко мне не подпускал. Но он также никогда не говорил. Думаю, это придавало ему еще больше ужасающей ауры. Красивый на вид, с великолепным лицом и замысловатыми татуировками, но прикосновения к нему были смертельно опасны. Я как-то спросила Габриэля, почему он молчит, но он не знал, так как встретил его после обета молчания. За прошедшие недели я близко подружилась с Сиеррой, мы обменивались идеями и часто разговаривали. Платье было почти готово, и я попросила ее сделать еще несколько деталей нижнего белья, которые я разработала и за которыми сейчас ехала. Утром Габриэль ушел с близнецами, которые по-прежнему вызывали у меня беспокойство, особенно Атлас. Казалось, что я ему не нравлюсь, но Ашер был добр, я полагала. Ну, он не был ужасен для меня, но было какое-то ощущение, что они оба странные. Особенно когда я чувствую, что Ашер смотрит на меня, думая, что никто этого не замечает. Энцо подъезжает на машине к бутику и паркует ее у входа. — Эй! — кто-то кричит.